Читаем без скачивания Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв. - Иван Упоров

Значительное место среди источников заняла группа статистических и справочных материалов. Прежде всего, укажем на материалы общей статистики[142]. В отношении пенитенциарной статистики можно отметить, что ее становление шло очень сложно. Сначала издавались разрозненные материалы[143]. Сведения о состоянии мест лишения свободы и содержащихся в них лицах стали публиковать лишь с 1874 г.[144] На наш взгляд, эти обстоятельства объясняют тот факт, что и в дальнейшем в трудах, приводящих систематизированные статистические данные, осталось немало слабых мест и противоречий. Так, например, исследователи по-разному определяют численность заключенных, содержащихся в исправительно-трудовых лагерях в середине советского периода[145]. В этой связи представляется перспективным продолжение подобных исследований. Однако, несмотря на определенные недостатки, обращение к статистическим и примыкающим к ним справочным изданиям, содержащим комплекс материалов, характеризующих различные стороны функционирования тюремной (исправительно-трудовой, уголовно-исполнительной) системы, является совершенно необходимым условием плодотворной разработки любых проблем истории ее развития.

Большую ценность для исследователей истории формирования и реализации в России пенитенциарной политики представляет мемуарная литература. Отчасти – это воспоминания работников пенитенциарной системы.[146] Однако в основном в данной группе источников представлены воспоминания бывших осужденных, проведших определенное время в период отбывания наказания в местах лишения свободы (острогах, крепостях и тюрьмах в период монархии, исправительно-трудовых лагерях в советском государстве).[147] К данной группе источников применительно к дореволюционному периоду мы относим и известное произведение Ф. М. Достоевского «Записки из мертвого дома»[148], которое хотя и обозначено как художественное, на самом деле представляет собой действительно «записки» бывшего каторжника, в которых воспроизведен быт и психология отбывающих наказание в каторжных острогах. Эти и другие воспоминания и мемуары не следует абсолютизировать по своему значению для исследования заявленной проблематики, однако в сопоставлении с официальными документами они позволяют более объективно оценивать содержание государственной пенитенциарной политики.

Особый блок источников составили архивные материалы. Автором изучен обширный массив документов – около 40 фондов, хранящихся в 14 центральных и региональных архивах Российской Федерации. В процессе научного поиска, связанного с анализом архивных материалов, основное внимание уделялось материалам делопроизводства государственных органов (прежде всего Главного тюремного управления, Главного управления лагерей и исправительно-трудовых колоний, Главного управления исправительно-трудовых учреждений), непосредственно реализующих пенитенциарную политику в нашей стране на различных этапах ее истории.

Основная часть документального архивного материала находится в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и Российского государственного исторического архива (РГИА). В первом автором изучены фонды Главного тюремного управления, Совета Министров СССР, ГУЛАГа НКВД СССР, Главного управления местами заключения НКВД РСФСР (ГУМЗ), Департамента полиции МВД, Канцелярии Нерчинской каторги и др.[149] В РГИА привлекались материалы фондов Департамента полиции исполнительной, Департамента законов Государственного Совета, Министерства юстиции и др.

По своему значению к данным фондам примыкают материалы фонда конвойных войск НКВД из Российского военного государственного архива (РВГА). Важные сведения извлечены автором из фонда ЦК КПСС в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ).

Для анализа пенитенциарной политики XVIII – первой половины XIX столетия автором использовались документы Российского государственного архива древних актов (РГАДА). Здесь внимание привлекли как документы центральных государственных органов (Сенат и др.), так и местных приказов и канцелярий (ф. 214, ф. 413).

В процессе исследования пенитенциарной политики Российского государства представлялось важным сопоставить решения центральных органов управления и их реализацию на местах. В этой связи были изучены региональные архивы в Рязанской области, Республике Коми, Краснодарском крае, Свердловской области, а также Туркменистане. В частности, немалый интерес представляют материалы фонда «Кубанская областная тюремная инспекция (1908–1920 гг.)» Государственного архива Краснодарского края, Коми областного комитета КПСС, исполкома Рязанского облсовета и др.

Особое значение для разработки избранной проблемы имели ведомственные архивы МВД. Среди них следует, прежде всего, выделить специальный архивный фонд Информационного центра ГУВД Краснодарского края, содержащий ценные сведения, характеризующие развитие тюремной системы в предвоенные и послевоенные годы. В данном отношении известный интерес представляют также материалы архива ГУИД МВД Туркменистана. Крайне любопытными представляются материалы, извлеченные из архива Ухтопечорского ИТЛ.

Подвергнутые анализу, архивные материалы составили фактологическую основу данной работы. В их массиве автор стремился использовать различные материалы делопроизводства – положения, определяющие непосредственную реализацию пенитенциарной политики, протоколы коллегий, приказы. инструкции и т. д. Немаловажное значение имеет переписка учреждений и их руководителей, которая отражает характер складывающихся пенитенциарных учреждений. Богатый систематизированный материал дают отчеты, докладные и служебные записки, воссоздающие как общую картину государственного регулирования местами лишения свободы, так и притязания отдельных уголовно-исполнительных структур.

Отдельный блок источников составляют неопубликованные воспоминания лиц, которые отбывали наказание в виде лишения свободы в исправительно-трудовых учреждениях послевоенного времени, имеющиеся в распоряжении автора в виде рукописей отбывавших наказание, а также в виде записей авторских интервью с ними. В их числе можно назвать известного писателя Туркменистана Ш. Ш. Бердыева, который в начале 50-х гг. отбывал наказание в Магаданлаге, сотрудника режимной части Е. В. Михайловой, работавшей в одном из лагерей Рязанской области, и др. Анализ такого рода источников дает основание говорить о неоднозначных оценках условий содержания заключенных в советских лагерях послевоенного периода. Как представляется, необходимо весьма осторожно принимать субъективные оценки в качестве обобщающих критериев, что и старался делать автор в настоящей работе.

Достаточно обширный фактологический материал автор исследования почерпнул в периодических изданиях, где освещались проблемы пенитенциарии. Как до революции, так и в советский и современный периоды выходили и выходят общеправовые издания и специальные пенитенциарные журналы и газеты. В монархической России издавались, в частности, «Тюремный вестник» (1893–1916 гг.), «Юридический вестник» (1879–1905 гг.), «Сибирская новь» (1882–1906 гг., г. Иркутск) и др. В начальный период советского государства выходило немало изданий, где публиковались воспоминания бывших политкаторжан, среди которых «Каторга и ссылка» (1921–1935 гг.), «Тюрьма, каторга и ссылка» (1922–1924 гг.), «Суд идет!» (1921–1932 гг.) и др.

Многотиражные газеты издавались на крупных стройках с участием заключенных (например, на строительстве Байкало-Амурской магистрали выходила газета «Бамлаг»). В дальнейшем стали выходить многотиражные газеты для осужденных при региональных Управлениях исправительно-трудовых лагерей (исправительно-трудовых колоний). Их стали выпускать с конца 1950-х гг. Затем издание прекратилось в 1970 г. (за некоторым исключением, например, не была закрыта газета на Украине), что можно объяснить, очевидно, особенностью общественно-политического положения в СССР, когда партийный диктат достиг своего апогея, и обсуждать в прессе, собственно, ничего не нужно было – требовалось неукоснительное соблюдение исходящих сверху директив. Параллельно выходили разного рода бюллетени при региональных управлениях ИТУ, где освещалась деятельность ИТУ. С 1980 г. издание многотиражных газет было возобновлено по соображениям усиления политико-воспитательной работы с осужденными; с тех пор они продолжают выпускаться. Что касается журналов, то с начала 1960-х гг. стало выходить издание «Исправительно-трудовые учреждения», которое носило, однако, закрытый характер (гриф ДСП – «для служебного пользования»). С 1960 г. в СССР, а затем в России издается открытый пенитенциарный журнал «Преступление и наказание» (сначала он имел название «К новой жизни», затем, с середины 1980-х гг. – «Воспитание и правопорядок», и, наконец, с начала 1990-х – «Преступление и наказание»). Все эти издания носили официальный характер и, естественно, в них не содержалась критика принципиальных положений пенитенциарной политики государства. Вместе с тем по отдельным вопросам в журналах шла оживленная дискуссия, в частности, по вопросу о том, какой должна быть отрядная система внутри исправительно-трудовой колонии. Содержащийся в этих изданиях материал также был использован автором настоящего исследования.