Читаем без скачивания Тит Андроник - Уильям Шекспир

Мятежника надменнейшего в мире.

Тамора

Мой государь, мой милый Сатурнин,

Владыка дней моих, властитель мыслей,

Не гневайся на старца, чьи проступки

Печалью вызваны о сыновьях, —

Потеря их ему пронзила сердце, —

И лучше утоли его печали,

Чем знатного иль низкого карать

За оскорбления.

(В сторону.)

Так подобает

Высокоумной Таморе всем льстить.

Тит, ранен мной, ты кровью истекаешь;

И, если будет мой Арон разумен,

Все спасено, в порту наш якорь брошен.

Входит деревенский парень.

Ты что, приятель? Ты по делу к нам?

Парень

Ну да, похоже на то, коль вы — господин Имперьял.

Тамора

Императрица я; вот император.

Парень

Он это. — Дай тебе бог и святой Стефан доброго вечера. Я принес тебе письмо и пару голубей.

Сатурнин

(читает письмо)

Эй, взять его и тотчас же повесить!

Парень

А сколько мне отвесят?

Тамора

Ступай, повешен будешь.

Парень

Повешен? Святая дева, славный же конец я уготовил своей шее!

(Уходит под стражей.)

Сатурнин

Жестокие, несносные обиды!

Чудовищную подлость допущу ль?

Известно мне, откуда все исходит.

Стерплю ли? — Будто б сыновья его

Не по закону за убийство принца, —

По произволу мною казнены!

Эй, за волосы притащить мерзавца:

Ни сан его, ни годы не спасут. —

Я палачом твоим за дерзость буду.

Притворщик подлый, ты меня возвысил

В надежде Римом управлять и мной!

Входит Эмилий.

Что нового, Эмилий?

Эмилий

К оружию! В опасности наш Рим!

Вновь готы поднялись и с силой ратной

Из удальцов, наклонных к грабежу,

Идут сюда стремительно; их Люций,

Сын старого Андроника, ведет,

Грозя расправу учинить над нами

Такую же, как встарь Кориолан.

Сатурнин

У готов полководцем — храбрый Люций?

Весть гибельная: никну головой,

Как цвет в мороз или трава под вихрем.

Да, вот оно, начало наших бедствий:

Простым народом очень он любим;

Я слышал сам, как говорили, —

Когда бродил как частное лицо, —

Что Люций незаконно изгнан был,

И цезарем его иметь желали.

Тамора

К чему боязнь? Не укреплен ли город?

Сатурнин

Но Люций в милости у горожан,

И против нас они его поддержат.

Тамора

Как в имени, имей величье в мыслях.

Затмят ли солнце мошки, в нем летая?

Орел дает и малым пташкам петь,

О том, что на уме их, не заботясь,

Уверенный, что тенью крыл своих

Он при желанье прекратит их пенье:

Так не заботься о смутьянах Рима.

Развеселись и знай ты, император, —

Я старика Андроника прельщу

Словами сладостнее и опасней,

Чем клевер для овцы, живец для рыбы:

Одна бывает ранена крючком.

От корма сладкого другая гибнет.

Сатурнин

За нас просить не станет сына он.

Тамора

Но, если Тамора упросит, — станет.

Слух старческий сумею я задобрить

Посредством обещаний золотых;

Пусть неприступно сердце, глухи уши, —

Ушам и сердцу мой язык — приказ.

(Эмилию.)

Ступай вперед послом от нас, — скажи,

Что цезарь с Люцием в переговоры

Вступить желает, для свиданья дом

Его отца, Андроника, назначив.

Сатурнин

Исполни поручение достойно;

И, если он заложников захочет

Для верности, пусть выберет их сам.

Эмилий

Я в точности исполню ваш приказ.

(Уходит.)

Тамора

Я к старому Андронику отправлюсь;

Склоню его со всем моим искусством

От храбрых готов Люция отвлечь.

Так будь же снова весел, император,

Сладчайший цезарь! Позабудь тревоги

И спрячься в сети хитрости моей.

Сатурнин

Ступай скорей и убеди его.

Уходят.

АКТ V

Равнина близ Рима.

Трубы.

Входят Люций и готы с барабанами и знаменами.

Люций

Испытанные воины, друзья,

Великий Рим шлет письма, где мне пишут

О том, как цезаря там ненавидят

И как нетерпеливо все нас ждут.

Итак, вожди, согласно с саном вашим,

Из гордости обид не потерпите

И, в чем бы ни нанес ущерб вам цезарь,

Вознагражденья требуйте втройне.

Первый гот

Ты, смелый отпрыск доблестного Тита,

Чье имя, нас страшившее, нам — радость,

Чьи подвиги высокие презреньем

Вознаградил неблагодарный Рим,

Доверься нам: пойдем вслед за тобою,

Как жалящие пчелы в знойный день

За маткою летят на луг цветущий,

И Таморе проклятой отомстим.

Готы

Что он сказал, то все мы повторяем.

Люций

Благодарю его и вас усердно.

Кого ведет к нам этот честный гот?

Входит второй гот, ведя Арона с ребенком на руках.

Второй гот

Я отошел от войска, славный Люций,

Чтоб поглазеть на древний монастырь.

Но лишь внимательней я присмотрелся

К строению разрушенному, вдруг

Из-за стены раздался детский крик;

Я бросился туда и услыхал,

Как кто-то уговаривал ребенка:

«Молчи, смугляк, в ком я и мать смешались.

Когда б не выдал цвет, чье ты отродье,

Будь создан ты похожим лишь на мать,

Ты стал бы императором, бездельник;

Но, если бык с коровой снежно-белы,

Им черного теленка не родить.

Молчи, пострел! — так он журил ребенка. —

Я к готу верному тебя снесу.

Узнав, что ты — дитя императрицы,

Он ради матери тебя возьмет».

С мечом в руке к нему я устремился,

Напал врасплох и к вам его привел,

Чтоб поступить с ним, как найдете нужным.

Люций

Так знай же, это воплощенный дьявол,

Лишивший Тита доблестной руки, —

Жемчужина очей императрицы;

А это пылкой страсти гнусный плод. —

Куда снести ты думал, белоглазый,

Подобье хари дьявольской своей?

Что ты молчишь? Как! Иль ты глух? Ни слова?

Веревку! Вздернуть их на сук — отца

И плод прелюбодейства подлеца.

Арон

Не тронь его! Он царственного рода.

Люций

Он весь в отца: в нем злобная природа. —

Сперва дитя повесьте: пусть глядит

Отец на корчи сына и скорбит.

Эй, лестницу!

Приносят лестницу, на которую заставляют подняться Арона.

Арон

Спаси ребенка, Люций,

Императрице отнеси его.

Исполнишь это — я открою вещи,

Которые тебе полезно знать.

А не исполнишь, — будь что будет с нами, —

Скажу одно: «Пусть месть покончит с вами!»

Люций

Рассказывай; и, если угодишь мне,

Ребенок твой и жив и вскормлен будет.

Арон

Я угожу ль? О, будь уверен, Люций,

Всю душу истерзает речь моя;

То об убийствах речь, резне, насильях,

Ночных злодействах, гнусных преступленьях,

Злых умыслах, предательствах — о зле,

Взывающем ко всем о состраданье;

И это все уйдет со мной в могилу,

Иль поклянись, что сын мой будет жить.

Люций

Я обещаю. Говори теперь.

Арон

Клянись, что будет жить, тогда начну.

Люций

Чем клясться мне? Не веришь в бога ты:

Какой же можешь ты поверить клятве?

Арон

А если б и не верил? Да, не верю,

Но знаю: ты к религии привержен,

В тебе есть то, что совестью зовут;

Поповских выдумок и церемоний

Усердный, знаю, исполнитель ты. —

Вот почему и требую я клятвы. —

(В сторону.)

Дурак за бога палку принимает

И держит клятву, данную ему, —

Того и надо мне. —

(Громко.)

Клянись же богом,

Тем самым, — кто бы ни был этот бог, —

Которого ты чтишь, пред ним склоняясь,

Спасти дитя, вскормить и воспитать, —

Иначе ничего я не открою.

Люций

Клянусь мной чтимым богом, все исполню.

Арон

Знай, что ребенок — от императрицы.

Люций

Развратница, чья похоть ненасытна!