Читаем без скачивания Записки старого хрыча(зачеркнуто) врача - Михаил Копылов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подействовало — «неукротимая рвота» прекратилась.
Девушке этой тридцать с небольшим, а дураков работать в такие годы нет. Но на комиссии по инвалидности тяжестью состояния Грудастой не впечатлились и инвалидность девушке не дали. Дважды.
Но тут, по словам самой пострадавшей, «ко мине пришел кассам». Кассам — это самодельная ракета, ими обстреливают Симтаот. (Хочется добавить: «И говорит мне кассам человеческим голосом: “Шла бы ты работать, дура!”»)
Но кассам, к сожалению, оказался неразговорчивым, и девушка с новой энергией стала осаждать все медицинские инстанции, утверждая, что после кассама ей стало «савсем плох». Действительно, пережить такое может не каждый — девушка увидела, как кассам упал, и после этого сама упала на жопу (тоже, надо сказать, немаленькую, так что можно девушку называть не только Грудастой, но и Жопастой). Мне так и виделась картина — упав девушка стала скакать как баскетбольный мячик. После этого начались боли в позвоночнике (с таким-то амортизатором!), отнялись «оба нога», случаются потери сознания (которых никто не видел), и поднялся «оба холестерол — один сердечный, а второй — нет» (справедливости ради надо сказать, что этот анализ я видел и холестерол у нее действительно повышен). Кроме того, ей пришлось скрыть всю красоту под темными очками — яркая вспышка взрыва навеки ослепила бедняжку. Но сволочи-врачи ничего, кроме повышенного холестерола, не нашли, а в это время Черный человек к ней зачастил, не вылезал от нее, можно сказать, и ей «сделат с сабой» что-то захотелось, и очень беспокоила слабость. Но лекарств девушка почему-то не покупала, хотя мятую пачку успокаивающего с собой носила — чтобы показать, какая она больная. Восемь шекелей за три года на лечение не пожалела! Стоимость порции мороженного.
Девушка приходила на прием, когда ей хотелось, всегда без предварительной записи — «мине плох, мине доктор срочна нужен», а ворвавшись в кабинет и проорав жалобы, требовала очередную бумажку. Избавиться от нее было практически невозможно, потому что из кабинета она не уходила — «мине нужен справк». Проблема состояла еще и в том, что она хронически не помнила, кому я должен писать очередной «справк»: «Мине он сказал — принеси от психатр справк», а кто такой на этот раз скрывается под местоимением «он», надо было каждый раз догадываться по новой. Бумаг она от меня унесла чертову уйму — кило два, не меньше, так как приходила за ними чуть ли не раз в неделю. Но сколько же гибло времени зря!
Как-то пришел запрос от адвоката, в котором спрашивалось, чем девушка болеет и насколько, по моему мнению, разрушилась нежная девичья психика от встречи с кассамом.
И отправлял я девушку к заведующей психсараем Фоцихе, решив, что одному жрать это говно как-то западло, надо и с ближним поделиться.
Увидев Фоциху, девушка взвыла волком по новой: «Вы мой врач, вы мне должен!» — правда, надо сказать, песня про «врачебные долги» не нова и слова и музыка известны.
После очередного куплета этой песни я ей обычно говорил, что она меня с кем-то путает — лично я ей ничего не должен. Но в этот раз девушка стала хамить и угрожать, а в это время пришли назначенные больные и перед дверью возникла шумно ругающаяся очередь.
Я сказал, что ничего ей не дам, никакой «справк», и вышел. А девушка тащится вслед за мной, садится посреди коридора и немелодичным голосом орет:
–
Сволочь! Скотина! (это про меня) Справку дай!
Зову охрану — а он, двухметровый югославский дурачок, только глазами лупает. И тут, кудахтая, набегает Фоциха.
–
Ладно, — говорю, — дам я тебе справку!
А она продолжает орать, как сотня ее предшественников до нее уже орала на меня:
–
Я так сделаю, что тебя здесь не будет!
И я ей, как сотне ее предшественников, стандартно отвечаю, что только бы спасибо ей за это сказал, но кто же в этом зоопарке работать согласится?
Отвечать отвечаю и одновременно справку пишу — что, дескать, девушка здорова, как сто быков и корова, и что наблюдаться ей у меня никакого смысла нет (что полностью соответствует действительности). Точка.
Вручаю ей написанное и выдворяю за обитую металлом толстенную дверь, открывающуюся наружу.
Продолжаю посевную, то есть сею как обычно — разумное, доброе, вечное.
Тут — удар в металлическую дверь: один, второй, третий, и мощный поток угроз — порвать мне рожу, прибить меня, и так
далее, и тому подобное. Это девушке кто-то перевел текст, на писанный мной, и в ней взыграла женская слабость — действительно, человек еле на ногах стоит, холестерол высокий, а как тяжело такие причиндалы (сиськи с жопой) таскать!.. Словом, больная кинулась мне мстить. Горячая женщина в борьбе за существование — за мой же, между прочим, счет: за счет вычитаемых у меня налогов. Такая слабость у нее, а дверь почти снесла! Просто сцена из фильма «Солярис» получилась, где созданный разумным океаном женоподобный фантом с легкостью крушил металл. Мне бы ее слабость на недельку!..
Ну, как водится, была вызвана полиция, куда вскоре уехал и я — давать показания.
Сижу, жду следователя. И тут заходит какой-то полицейский, в чинах и погонах, по виду скорее выходец из Ирака, но я и североафриканцев таких встречал. Смотрит он на меня и говорит: — Ну ты, Мишка, совсем стал того! Своих не узнаешь!
Боже — это же мой тезка Х., московский добрый приятель, коллега по сионизму!
Вот радость-то! Пятнадцать его не видел! И если б не Грудастая, хрен бы я попал в отделение, где мой друг дорабатывает до пенсии.
Чем же закончилась эта история?
На девушку было заведено дело в полиции и вынесен приказ, запрещающий ей даже приближаться к психсараю. Короче, отлучили ее от дел месяца на два.
А потом я покинул психсарай города С.
Но, как мы помним, у нашей девушки характер был упорный, поэтому после нашего прощания без слез она возобновила штурм психсарая. Штурмовала она его с новыми жалобами, похожими на то, что в авиации называется «флаттер» — мелкая вибрация во всем теле: «у мине все мясо дрожит».
В результате пришедший после меня доктор написал ей то, что нужно, куда нужно и в нужном количестве.
И стала
