Читаем без скачивания Волшебная сказка - Эмили Роуз

Девочка выпучила на нее глаза и что-то проворковала. Мэгги мгновенно умилилась.

— Какая хорошенькая, — сказала она со вздохом.

— Так-то оно так. — Люк поднял голову. — Но будь готова вовремя увернуться, — спокойно предупредил он. — Во всех книгах по воспитанию детей говорится о том, что они должны научиться есть сами, это якобы развивает в них независимость, координацию движений и так далее и тому подобное. Только в этих трактатах не предупреждают, что маленький ребенок способен забросать кусками еды всю комнату! Лори, дорогая, пожалуйста! — протестующе увертывался он, когда маленькая пухлая ручка стала засовывать смоченный яйцом кусок хлеба прямо ему в рот. — Это же твое!

— Па-па! — Лори победно просияла, и смягчившийся Люк послушно съел то, что было ему предложено.

От этой сцены сердце Мэгги дрогнуло. Люк являл собой воплощение женских мечтаний — темноволосый, сильный, могущественный. Однако, по словам его матери, в деловом мире он имел репутацию хладнокровного и не знающего жалости дельца. В нем ощущалась спокойная уверенность человека, хорошо знающего себе цену. Множество женщин почитали за счастье встречаться с ним. И все же… сидящий здесь и играющий со своим ребенком Люк казался ей бесконечно далеким от этого образа крутого, пользующегося успехом у женщин бизнесмена. В нем чувствовался неиспользованный запас нежности, что добавляло к его многогранной личности что-то новое.

Счастливая Лори, что у нее есть такой любящий отец, как Люк, с тоской подумала Мэгги. Своего отца она почти не помнила. После его отъезда в Индию изредка приходили письма, в основном описывающие достоинства очередного найденного им гуру, потом перестали приходить и они. И лишь несколькими годами позднее стало известно, что он умер в каком-то маленьком горном селении, потеряв здоровье и силы, но сохранив свои высокие помыслы.

Люк посадил Лори к себе на колени и старательно вытирал с ее личика остатки еды, которыми она себя разукрасила, а девочка вертелась как угорь, пытаясь ускользнуть от салфетки.

— Сиди спокойно, Лори, — повторял он, но в его голосе не ощущалось ни малейшей надежды на то, что дочь послушается его хотя бы на секунду.

Присев на корточки, Мэгги принялась подбирать с ковра кусочки хлеба.

— Спасибо, — сказал Люк. — Я как раз собирался заняться этим.

Он внимательно наблюдал за тем, как она, взяв тряпку, начала вытирать оставшееся на ковре пятнышко яичного желтка, и, подняв голову, Мэгги спросила:

— Что-нибудь не так?

— Нет, — медленно ответил он. — Просто большинство женщин — вернее тех женщин, с которыми я был знаком, скорее умерли бы, чем стали подтирать с пола яичный желток в столь ранний час. Они позвали бы прислугу.

Мэгги посмотрела на него сквозь упавшие на глаза волосы.

— Моей матери сейчас нет, так что звать некого, — напомнила она. — Ты это имел в виду?

— Конечно, нет. — Глаза Люка сердито сверкнули. — Не говори глупости, Мэгги, — предупредил он. — Не будешь же ты утверждать, что я или моя мать когда-либо относились к твоей матери как к прислуге. Ты отлично знаешь, что вы всегда были для нас членами семьи.

Она виновато взглянула на него.

— Я это знаю. Не понимаю, почему это вырвалось у меня. — Но она понимала — из-за упоминания о других женщинах. — Прости меня, Люк.

— Ничего страшного. — Но взгляд его продолжал оставаться недовольным.

— Может быть, я не возражаю против того, чтобы заниматься физическим трудом в столь ранний час просто потому, что у меня мальчишеские ухватки, — извиняющимся тоном сказала она.

— Мальчишеские ухватки? — переспросил он. — У тебя?

— Ты же всегда так говорил, — ответила девушка, поднимаясь с пола. — Когда я была помладше.

Задумчивый взгляд Люка остановился на ее необычных, золотисто-карих глазах, на пухлых влажных губах, на густых, блестящих волосах, спускающихся ниже роскошных округлостей грудей. И мужчина покачал головой.

— Это было очень давно, девочка, — тихо произнес он. — Сейчас ты совсем не похожа на прежнего сорванца.

Мэгги давно жаждала услышать от него хоть какой-нибудь комплимент, но сейчас он застал ее врасплох. Она отчаянно покраснела и поспешно бросила поднятые с пола остатки пищи на поднос.

— Мама в маленькой столовой, — сказал Люк, поднимаясь, и Мэгги поняла, что он заметил ее смущение. — Пытается что-нибудь сделать с моей старой игрушечной железной дорогой. Погнала меня на чердак ни свет, ни заря и заставила притащить эту рухлядь. Она считает, что игрушки для мальчиков гораздо интереснее, чем игрушки для девочек, и что я должен их купить для Лори. Собственно говоря, когда я сказал ей, что у Лори есть только куклы и ни одной машины, она обвинила меня в том, что я женоненавистник. Женоненавистник! Это я-то!

— А разве не так, Люк? — спросила она с милой улыбкой.

Он бросил на нее предостерегающий взгляд.

— Разумеется, нет. Запихивай этот бутерброд к себе в рот, я буду ждать тебя внизу.

— Я не имею привычки запихивать в рот бутерброды!

— А я не женоненавистник!

Их глаза встретились. Последовало короткое, но напряженное молчание, во время которого Мэгги заметила, что Лори с интересом наблюдает за этой сценой и что полные любопытства серые глаза ребенка устремлены на нее.

— Бай-бай, Лори, — смутившись, сказала она, помахав ей рукой, и была очень рада, когда девочка ответила ей неуклюжим жестом.

— Ба-ба! — повторила она, и Люк довольно улыбнулся.

Сердце Мэгги билось как сумасшедшее, но тут, к ее счастью, Люк понес Лори к бабушке. Как прекрасно они смотрятся вместе, не могла не отметить девушка.

Интересно, насколько сильно поразила его смерть жены? Он ясно дал понять, что не желает обсуждать эту тему, но, может быть, это потому, что рана еще слишком свежа и он не хочет бередить ее?

Правда, если не принимать во внимание этот благоприобретенный цинизм, Люк кажется таким же, как и прежде. Возможно, он считает, что не время предаваться горю, когда на руках у тебя малолетняя дочь. Но кто знает, какие муки он испытывает ночью, оказываясь в одиночестве своей спальни?

Ведь более великолепной женщины, чем Джоан Дарси, представить себе просто нельзя. И соревноваться с ней просто невозможно, думала Мэгги. А особенно восемнадцатилетней девушке без всякой специальности, понятия не имеющей, чего она хочет от жизни. Тем более той, к которой он относится «по-братски». Так что пора выкинуть глупые романтические мечты о Люке из головы.

Легче сказать, чем сделать, с грустью подумала она.

Люк поджидал ее в холле, одетый в коричневую кожаную куртку с воротником из овчины, что делало его похожим на киноактера в роли пилота истребителя.