Читаем без скачивания Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года - Александр Островский

Как мы знаем, распустив парламент, Б. Н. Ельцин назначил выборы в Федеральное собрание, которое должно было состоять из Совета Федерации и Государственной думы.

Существовавшая тогда и никем не отмененная Конституция таких органов власти не предусматривала, а новая Конституция никем не была утверждена. Поэтому объявленные выборы с самого начала имели незаконный характер.

В связи с этим бывший тогда послом в Париже Ю. А. Рыжов по совету французского правоведа Мишеля Лисажа предложил совместить выборы в Государственную Думу с референдумом по новой Конституции, которая предусматривала бы такое учреждение[3068].

Идея Б. Н. Ельцину понравилась. 11 октября в полном противоречии с существовавшими тогда законами он издал указ о референдуме по Конституции[3069] и 8 ноября утвердил проект Конституции. 10 ноября он появился в печати[3070].

11 ноября 1993 г., тоже не имя на это никаких полномочий, Б. Н. Ельцин подписал Указ «Об уточнениях Положения о выборах депутатов Государственной Думы в 1993 г. и Положения о выборах Совета Федерации Федерального собрания Российской Федерации в 1993 г.»[3071].

До выборов оставался один месяц. И хотя за столь ограниченное время, успели зарегистрироваться 14 партий и движений, расчет Кремля заключался в том, что почти никто, кроме правительственного «Демократического выбора России», прозванного в народе «выбросом», не сможет в считанные дни организовать избирательную кампанию.

По официальным данным «Центризбиркома, на избрание одного депутата в Думу по партийным спискам «Выбор России» затратил 48,0 млн. руб.; ПРЕС – 46,1; Яблоко – 19,0…, тогда как… ЛДПР – 1,7 млн. руб., КПРФ – 3,1, Аграрная партия 4,3»[3072].

Сравните: 108,1 и 9,1. Если к этому добавить монополию проправительственных партий на средства массовой информаци, то абсолютное их преобладание на избирательнмо поле будет еще очевиднее.

Кроме того, некоторыми партиями («Выбор Россиии», «Яблоко») «широко использовались средства юридических лиц с иностранным участием»[3073]. Это являлось грубейшим нарушением утвержденного Б. Н. Ельциным избирательного закона, которое позволяло Центризбиркому снять названные партии с выборов или лишить их представителей депутатских мандатов. Однако на такую «мелочь» не стали обращать внимания.

Вечером 12 декабря в Кремле были расставлены праздничные столы. Приглашены гости. Ждали только предварительных результатов выборов[3074]. «На утро 13 декабря планировалось прибытие в Москву вице-президента США Альберта Гора» и «торжественное вступление триумфаторов в Кремль под колокольный благовест»[3075].

Однако когда появились первые сведения об итогах голосования с востока страны, они оказались для собравшихся на «пир победителей» настолько неожиданнными, что устроители торжества не хотели в них верить. И только по мере того, как «информационный вал катился на запад, пробудилось и стало нарастать ощущение непоправимой катастрофы»[3076].

Каковы же были итоги выборов?

Установленный 5-процентный барьер перешла лишь половина партий и движений, причем лидером оказалась ЛДПР – 23 процента, с большим отрывом от нее шел «Выбор России» – 15 процентов, почти столько же набрала КПРФ – 12 процентов, «Женщины России» получили – 8,5 процентов голосов, Аграрная партия – 8 процентов, «Яблоко» – 7,4 процента, Партия единства и согласия – 6,1 процент[3077].

«Можно было, – пишет В. Л. Шейнис, – среди ночи «по техническим причинам» погасить экраны мониторов, возвещавших о том, как демократы и прокремлевские силы терпят поражение в одном регионе за другим, сетовать на «неправильно проголосовавших» избирателей или клясть в сердцах «одуревшую Россию» и с чувством тревоги и омерзения смотреть, как гоголем ходит между столиков новоявленный победитель. Но праздник был безнадежно испорчен». Президент так и не появился на нем, а гости стали расходиться[3078].

Как заметил один из современников, «людей пригласили на именины, а виновник торжества умер»[3079].

В тот же день одновременно с выборами в Государственную думу состоялся референдум по новой конституции, предусматривавшей переход России к президентской республике. По официальным данным, 45 процентов избирателей выразили отношение к выборам и референдуму неявкой на избирательные участники. Такого до сих пор не бывало.

В официальном сообщении говорилось, что из 58 млн. человек, принявших участие в референдуме, за конституцию проголосали 32 млн., или же 58,4 %[3080].

Однако почти сразу же с мест стали поступать сведения о повсеместном нарушении Кремлем им же самим установленных законов. По некоторым данным, участковые комиссии сфальсифицировали 3,5 млн. голосов, окружные – 5,7, всего – 9,2 млн. Если сделать поправку только на это, получится, что из 106,2 млн. зарегистрированных избирателей в референдуме участовали 49 млн., то есть не 55 процентов и не 50, как это требовалось, а 46[3081].

Одним из первых, кто поставил официальные результаты референдума под сомнение, стал А. А. Собянин. По его данным, за конституцию проголосовало еще меньше избирателей – лишь 43 %[3082]. На основании официального «Бюллетеня Центральной избирательной комиссии» № 1(12) за 1994 результаты референдума поставил под сомнение В. Б. Исаков[3083].

Иначе говоря, даже опираясь на танки, команда Б. Н. Ельцина не смогла обеспечить себе честную победу на выборах в Государственную думу, не смогла обеспечить на референдуме необходимой поддержки новой Конституции.

Это значит, что нынешняя власть является нелигитимной.

Об этом почему-то не желают вспоминать и говорить «любители» законности как у нас, так и за границей.

Сознавая действительный характер нашей «демократии», писатель Василий Аксенов в оправдание ельцинского режима заявил: «Лучше жандармы, чем бандиты».

Во-первых, лучше ни бандитов, ни жандармов. А во-вторых, стоило ли прогонять одним «жандармов», чтобы, выпустив на волю бандитов и доведя страну до отчаяния, призывать к власти других «жандармов»?

Неужели ради этого расстреливали «Белый дом»?

Следствие

А пока закладывались основы подобной «демократии», шло следствие по делу о «мятеже» 3–4 октября 1993 г.

Первый шаг на этом пути был сделан еще тогда, когда Б. Н. Ельцин связался с членом Президентского совета Алексеем Ивановичем Казанником и предложил ему портфель генерального прокурора.

«Было 3 октября 1993 года. – рассказывает А. И. Казанник, – Я собирался на работу, когда раздался телефонный звонок. Взял трубку – и слышу: „С вами будет разговаривать Борис Николаевич Ельцин“. Президент сказал следующее: „Алексей Иванович, надо максимум законности, максимум справедливости, максимум вашего гуманизма. Короче говоря, вы теперь – генеральный прокурор“»[3084].

В тот же день Генеральная прокуратура РФ по статье 79 УК РФ возбудило уголовное дело № 18/123669-93 – организация массовых беспорядков[3085]. Одним из тех, кто уже утром 4 октября был привлечен к участию в этом следствии стал следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам Леонид Георгиевич Прошкин. Ему было поручено дело о захвате мэрии. Дело о событиях в Останкино расследовал Владимир Иванович Казаков. Позднее оба дела объединили в одно производство[3086].

«Объединенную следственно-оперативную группу, – пишет Л. Г. Прошкин, – в состав которой входило до 200 следователей органов прокуратуры, МВД и МБ и несколько сотен оперативных работников милиции и контрразведки, возглавил начальник следственной части Генеральной прокуратуры РФ Феткулин В. Х. Группа состояла из подгрупп, работавших по различным направлениям, и штаба, возглавляемого опытным прокурорским работником, хорошим организатором Аристовым С. А»[3087].

«Президент, – вспоминает А. И. Казанник, – регулярно звонил мне, начиная с третьего дня работы, буквально рычал в трубку. «Мол, почему у вас разгуливает на свободе такой-то? Он выступал там-то! Критиковал президента!». Один раз я вынужден был сказать, что, если у меня нет доказательств виновности этого человека, я скорее на лоб себе печать поставлю, чем на бланк санкции на арест. Президент бросил трубку»[3088].

В следствие вмешивался не только Б. Н. Ельцин. «Были еще обстоятельства, которые меня очень беспокоили. – отмечает А. И. Казаннник, – Представители каких-то демократических организаций приносили мне огромнейшие списки с предложением немедленно арестовать этих людей. Я эти списки рвал в их присутствии и один раз сказал, что сижу в кабинете Вышинского, но никогда не допущу, чтобы дух Вышинского возродился»[3089].