Читаем без скачивания Мир приключений 1959. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Г. Матвеев

Наварро тем временем, перехватив у стюарда бифштекс и графин виски, уселся за крайний столик под тентом.

— Капрал, вы с этого острова? — спросил он прибывшего. — Завидую вам. Ну-ка, хлопните стаканчик, пока начальство не видит, — и он дружелюбно протянул гостю виски.

Капрал не заставил себя упрашивать: оглянувшись, он произнес:

— За вашу удачу, господин летчик, на земле и в воздухе!

Залпом выпив виски, капрал поставил на стол стаканчик и доверительно сказал:

— А завидовать, разрешите доложить, не приходится. Этот остров… он хорош лишь издали. А так — пальмы, камни да тоска. Главное — тоска.

Вернувшийся адъютант поманил к себе капрала, и они по трапу спустились в трюм. Наварро опять погрузился в бездумное созерцание рассвета над океаном.

Летчик не заметил, как на палубе показался высокий широкоплечий человек, сопровождаемый краснолицым джентльменом и капралом. Поравнявшись со скучающим Наварро, пленник неожиданно шагнул к его столику, схватил с тарелки бифштекс и, поклонившись, сказал:

— Благодарю, сэр! Весьма признателен!

При этом спокойно стал рвать бифштекс зубами.

Краснолицый, зашипев, как кот, которому наступили на хвост, двинул похитителя кулаком в бок, но голоса не подал. Странная процессия молчаливо проследовала к трапу и словно растворилась. Наварро изумленно смотрел им вслед.

— Сомнительно, чтобы все это мне приснилось, — сказал он озадаченно, — бифштекс только что вот тут был! Не пьяный ли его схватил? — Вдруг летчика осенила догадка: — Да он просто голоден, сидел в арестантском трюме. Стюард! Немедленно дюжину самых отборных бифштексов!

Наварро вскочил. Он бы побежал за неизвестным ему голодным парнем, если бы джентльмен с замшелым лицом, сидевший невдалеке и наблюдавший за всем происходящим, не удержал его.

— Не вмешивайтесь, пилот, не в свои дела, — ведь это не соответствует вашему мировоззрению. В ближайшем будущем вам вполне хватит собственных огорчений.

Никто не заметил, как на верхней палубе появилась девушка в светлом плаще. Она остановилась в тени около шлюпбалки и смотрела вниз.

Зарокотал мотор, послышался свисток — сигнал отплытия. В ответ прозвучал басистый гудок и за кормой зашумели винты. Лайнер и катер распрощались. Если бы в эту минуту кто-либо находился рядом с девушкой, он расслышал бы, как она, вздохнув, прошептала:

— Счастливого пути, мой милый! Возвращайся скорей!

На корме уходящего катера среди трех арестантов сидел широкоплечий усатый ковбой. Лишь он сумел заметить рядом со шлюпбалкой женскую фигуру в светлом плаще. Она сняла с себя шарфик и помахала ему.

Полковник Луис, к которому вернулось хорошее настроение, увидев в иллюминатор уходящий в туман катер, закурил сигару и сказал пришедшему агенту из «Юнайтед фрут компани»:

— Сейчас на остров Панданго отправилась довольно любопытная компания. Один из них — явный коммунист, а другой — наш тайный осведомитель. И в придачу к ним — совершеннейший дурак. Очень забавная комбинация!

На огромном темно-синем небосводе тропиков, густо усыпанном изумрудными, желтыми, фиолетовыми и красноватыми мерцающими звездами, ровно и ясно сияло скромное созвездие Южного Креста.

Беспрестанной чередой набегали волны прибоя на каменистые берега затерянного в океане острова Панданго и с шипением откатывались.

Одинокий остров во всех лоциях был помечен как необитаемый, но эти сведения не соответствовали действительности: на Панданго уже несколько лет ссылались люди, приговоренные к медленной смерти. За пальмовой рощей раскинулся, скрытый под сенью огромных деревьев, концентрационный лагерь, начальство которого подчинялось лишь полковнику Луису.

В крайнем бараке для белых, сооруженном из бамбука, тростника и пальмовых листьев, каторжники, копошась на трехэтажных нарах, готовились ко сну. Один из них, по имени Мануэль, с грустью рассматривал свои штаны. Они ничем не отличались от традиционной полосатой формы каторжников, разница была лишь в количестве дыр на парусине.

— Они честно прослужили три года, Мануэль; от них нельзя ожидать невозможного, — сказал черноглазый и смуглый Жан, лежавший на верхних нарах.

— Да, три года и десять дней… Вполне достаточно для человека, не говоря уже о штанах, — согласился Мануэль и положил одежду у стены вместо подушки. Оставшись в ветхих трусах, он взобрался на нары и там, подняв руку, торжественно произнес:

— Будь проклят остров Панданго! Провалиться бы ему вместе с Зеленым папой, его диктаторами и военной хунтой. Аминь!

Закончив странное заклинание, он трижды плюнул и улегся спать.

— Ты настойчив, — заметил Жан — Я слушаю твои проклятия уже много времени; они неизменны.

— Кто-то должен провалиться; либо остров, либо наши враги. Ни на что другое я не надеюсь. Отсюда не убежишь, — ответил Мануэль.

Вдруг входная дверь с грохотом распахнулась под ударом чьей-то ноги. В барак вошли два стражника с автоматами в ру­ках.

— Встать! — рявкнул один из них, выпятив вперед длинную челюсть. В лагере его называли «Лошадью».

У второго автоматчика на лице виднелись рубцы и лиловые шрамы, поэтому ему дали кличку «Лиловый».

— Обход врача! — крикнул стражник. — Встать!

Появившийся медик Эулохия Вилламба — пучеглазый и круглый, как кубышка, испанец — строго оглядел арестантов, стоявших перед ним вытянув руки по швам. Потом он взглянул на нары, туда, где лежал арестант, укрытый циновкой.

— Смеет дрыхнуть в моем присутствии! — возмутился представитель милосердия и вытянул лежащего хлыстом.

— Он не встанет, господин доктор. Он умер! — доложил Мануэль.

— Как умер? Когда умер?

— Лишь вы изволили войти, господин доктор, он и того… Видно, сердце не выдержало! — объяснил Жан.

Медику почудилась в ответе какая-то ирония, но смиренный вид заключенного успокоил его, и он важно произнес:

— Как рапортуешь? Слишком много рассуждаешь… Необразованные черти! — Осмотрев мертвого, врач согласился: — Да, действительно подох. Кто он?

— Был когда-то человеком. Звали его, кажется, Мальвини, — отрапортовал Мануэль, презиравший соседа. В Мальвини все подозревали шпиона.

— Болван, номер говори… У вас здесь нет имен!

Записав номер, Вилламбо добавил:

— Жаль мне вас, негодяи. Зачем только вы существуете на свете?

Из полутьмы появился сгорбленный седой человек. Он снял измятую и дырявую фетровую шляпу и с поклоном произнес:

— Рад вас видеть, коллега. Если будут затруднения, прошу не стесняться, обращайтесь ко мне.

Никто не знал, за что этот старик попал на остров, но к нему все относились хорошо и звали его «профессором». Его старомодная вежливость в лагере выглядела нелепо; стражники потешались над ним.

— А-а, ученое светило! Очень кстати, — с серьезным видом произнес медик, а стражники, предчувствуя забаву, ухмыльнулись. — А ну, господин профессор, определите, — когда подох этот тип?

— Таких выражений я не признаю, — строго заметил старик. — Советовал бы и вам воздержаться.

Медик задохнулся от злости.

— Что? Ты мне еще указывать будешь? — заорал он. — А ну, повертись, как земля вертится!

И беспорядочные удары хлыста посыпались на профессора. Жан, желая выручить старика, окликнул разгневанного медика:

— Сеньор доктор! Разрешите доложить… Охота вам так затрудняться? Он же не оценит современных медицинских забот. Он же профессор старой формации!

Медик остановился, пытаясь уяснить скрытый смысл этих слов. Все знали, что Вилламба был туп и зол, он ненавидел людей, которые были умнее его. Пока он размышлял, Мануэль успел подтолкнуть пришельца, и тот, надев шляпу, засеменил в другой конец барака.

— Я и до тебя доберусь! — пообещал медик, потрясая хлыстом перед носом Жана. — Больно непонятно говоришь. Вы все здесь в сговоре. Перестрелять бы вас следовало, а не посылать на остров!

— Топить, сеньор доктор, топить живыми! — поддержал Лошадь, говоривший с заметным немецким акцентом.

Приказав убрать труп, Вилламба покинул барак. Вместе с ним ушли и стражники. Каторжники, проклиная порядки на острове, стали карабкаться на нары и укладываться спать.

Вскоре в бараке все стихло. Мануэль, тронув Жана, тихо сказал:

— Зачем ты дразнишь этого ветеринара? Когда-нибудь он поймет и прошибет тебе башку.

Жан сжал кулаки.

— Я уже не в силах переносить это, — сказал он. — Скоро кому-нибудь вцеплюсь в глотку.

Через некоторое время дверь вновь распахнулась: в барак вошли капрал Варош и какой-то новичок в одежде ковбоя.

— Где освободилось место? — спросил Варош. — Каторжник 14450, вот ваша койка, — и он указал на пустующее место Мальвини.

Широкоплечий человек положил на нары оловянную миску, ложку, тряпку, именуемую полотенцем, и самое главное — без чего нельзя и дня прожить под палящим солнцем тропиков — широкополое сомбреро, сплетенное из волокон пальмовых листьев.