Читаем без скачивания Бог — император Дюны - Фрэнк Герберт

— Любовь — вот то, что Ты понимаешь, — продолжала она. — Любовь, и в этом все.

Его руки перестали дрожать, по обеим его щекам скатилось по слезе. Когда слезы соприкоснулись с его оболочкой, вырвались тонкие струйки голубого дыма. Он ощутил жжение — и был благодарен боли.

— У Тебя есть вера в жизнь, — произнесла Хви. — Я знаю, мужество любить может существовать только при такой вере.

Она протянула левую руку и смахнула слезы с его щек. Его удивило, что оболочка не закрыла рефлекторно его лица, предотвращая прикосновение, как это обычно бывало.

— А ты знаешь, — спросил он, — что с тех пор, как я стал таким, ты первый человек, касающийся моих щек?

— Но я знаю, кто Ты есть и чем Ты был, — сказала она.

— Чем я был… Ах. Хви. От того, чем я был осталось лишь это лицо, а все остальное потеряно в тенях памяти… сокрыто… исчезло.

— От меня не сокрыто, любимый.

Он поглядел прямо на нее, не боясь больше смотреть ей глаза в глаза.. — Неужели икшианцы понимают, что они создали, сделав тебя?

— Уверяю тебя, Лито, любовь души моей, — не понимают. Ты первый человек, единственный человек, которому я когда-либо доверялась до конца. — Тогда я не буду скорбеть по тому, что могло бы быть, сказал он. Да, любовь моя, я разделю с тобой мою душу.

Глава 49

Думайте о ней как о пластической памяти, о той силе внутри вас, что движет вами и вашими сородичами по направлению к племенным формам. Пластическая память ищет возвращения к своей древней форме, к племенному обществу. Она всюду вокруг вассальный лен, епархия, корпорация, взвод, спортивный клуб, танцевальная группа, ячейка мятежников, планирующий совет, группа молящихся… везде в этом — свой владелец и слуга, хозяин и паразит. И полчища отчуждающих устройств (включая и сами слова!) в конце концов завербовываются в качестве доводов за возвращение к «тем лучшим временам». Я отчаиваюсь при обучении вас иным путям. Ваши квадранты, и они сопротивляются окружностям.

Украденные дневники

Айдахо обнаружил, что лазание по скалам не требует от него никакого напряжения внимания. Его тлейлаксанское тело помнило то, о чем тлейлаксанцы даже не подозревали. Пусть его подлинная юность отстоит от него на целые эпохи, но повторная юность его тлейлаксанских мускулов таила забытые сознанием уроки его детства. В том детстве, он научился сохранять себе жизнь, убегая на высокие кручи родной планеты. Не имело значения, что нынешняя круча возведена людьми. Над ней тоже сказались века работы природы.

Утреннее солнце припекало спину Айдахо. Ему было слышно, как Сиона старается добраться до узкого выступа далеко под ним. Ее действия были совершенно бесполезны для Айдахо, но между ним и Сионой произошел спор, который, в конце концов, заставил Сиону согласиться, что им следует предпринять это восхождение.

ИМ.

Она возражала против того, чтобы только он один предпринял эту попытку.

Найла, ее Рыбословши, Гарун и трое избранных из его Музейных Свободных ждали на песке, у подножья Стены, наглухо отгораживавшей Сарьер. Айдахо не думал о высоте Стены. Он думал только о том, куда ему сейчас поставить руку или ногу. Он думал о мотке легкой веревки вокруг своих плеч. Длина веревки равнялась высоте Стены. Он отмерил ее по земле, методом триангуляции, без счета шагов. Надо считать, что веревка достаточно длинна. Длина веревки — высота стены.

Думать как-то иначе — только сбивать себя с толку.

Нащупывая руками невидимые ему выступы, чтобы уцепиться за них, Айдахо карабкался по отвесной поверхности… Ладно, не совсем отвесной. Ветер, песок, даже, в какой-то степени, дождь, силы холода и жары более трех тысяч лет проделывали свою разрушительную работу. Айдахо целый день просидел на песке под кручей, изучая работу времени. Он тщательно запоминал косые тени, тонкие линии, раскрошившийся выступ, крохотные зацепки в камне здесь и там — то, что способно ему помочь.

Его пальцы впились в острую трещинку на высоте. Он осторожно попробовал, выдержит ли она его вес. Да. Он быстро передохнул, прижав лицо к теплой скале, не глядя ни вверх, ни вниз. Он просто здесь. Все зависит от его собственных движений. Нельзя позволить слишком быстро устать его плечам. Нужно распределить нагрузку между руками и ногами. Пальцы неизбежно пострадают, но, если кости и сухожилия не повреждены, плевать на ободранную кожу.

Он снова продолжил подъем. Из-под его руки сорвался осколок камня. Его правую щеку обдало каменными пылью и крошкой, но он даже не почувствовал. Его сознание было полностью сосредоточено на шарящей руке, на том, как держат равновесие ноги на крохотнейшем из выступов. Он был былинкой на ветру всемирного тяготения… Здесь зацепиться пальцем, там кончиком ноги, временами лишь на чистой силе воли одолевая участок отвесной поверхности.

Девять самодельных альпинистских крючьев оттопыривали его карман, но пользоваться ими ему было не по душе. На его поясе болтался, тоже самодельный, молоток на коротком ремне, узел которого зафиксировали его пальцы.

С Найлой были проблемы. Она не отдаст свой лазерный пистолет. Но она повиновалась прямому приказанию Сионы их сопровождать. Странная женщина… и покорность ее странная.

— Разве ты не поклялась повиноваться мне? — вопросила Сиона. Сопротивление Найлы испарилось.

Потом Сиона сказала ему:

— Она всегда повинуется моим прямым приказам.

— Тогда, может, нам и не придется ее убивать, — ответил Айдахо.

— Я бы предпочла не предпринимать такой попытки. По-моему, ты ни малейшего понятия не имеешь о ее силе и быстроте.

Гарун, Музейный Свободный, мечтавший стать «истинным наибом прежнего образца», дал толчок замыслу этого восхождения, когда на вопрос Айдахо:

— Как Бог Император прибудет в Туоно? — ответил:

— Точно также, как прибыл, когда посещал нас во времена моего прадеда.

— И как это было? — осведомилась, уточняя, Сиона.

Это было в день объявления, что свадьба Владыки Лито состоится в Туоно. Они сидели в пыльной тени перед гостевым домом, укрытые от полдневного солнца. Помощники Гаруна полукругом сидели на корточках вокруг дверной приступки, на которой устроились Сиона, Айдахо и Гарун. Две Рыбословши расположились поблизости, прислушиваясь. Найла должна была подойти с минуты на минуту.

Гарун указал на высокую Стену позади деревни, ее дальний край отсвечивал золотом в солнечном свете.

— Там пролегает Королевская Дорога, а у Бога Императора есть приспособление, с помощью которого он плавно слетает с высоты.

— Оно вмонтировано в его тележку, — сказал Айдахо.

— Суспензоры, — согласилась Сиона. — Я их видела.

— Мой прадед рассказывал, что они пришли по Королевской Дороге огромной группой. Затем бог Император спланировал на своем приспособлении на деревенскую площадь, остальные спустились на веревках.