Читаем без скачивания Бог — император Дюны - Фрэнк Герберт

Лито почувствовал, как отходит душой от одного взгляда на Хви. На ней было золотое одеяние, которого он прежде не видел, горловина и манжеты длинных рукавов расшиты серебром и жадеитом, а подол платья, почти волочащийся по земле, обшит тяжелой зеленой тесьмой, подчеркивающей зубцы темно-красной ткани.

Хви улыбнулась, остановясь перед ним.

— Доброе утро, любимый, — тихо проговорила она. — Чем это Ты так расстроил бедного Монео?

Умиротворенный ее видом и голосом, Лито улыбнулся.

— Я сделал то, на что всегда надеюсь — произвел эффект.

— Да, несомненно, произвел. Он сказал Рыбословшам, что Ты в гневе и в ужасном настроении. Ты ужасен, любовь моя?

— Только с теми, кто отказывается жить, полагаясь на собственные силы.

— А, понятно, — она сделала перед ним пируэт, демонстрируя свое новое одеяние. — Тебе оно нравится? Подарок Твоих Рыбословш. Они сами его отделали, чтобы меня принарядить.

— Любовь моя, — в его голосе прозвучала предостерегающая нотка, принаряженность! Вот как ты готовишь себя к пожертвованию!

Тогда она подошла к краю тележки и наклонилась, ее лицо прямо под его лицом, на губах насмешливо торжественное выражение.

— Значит, они принесут меня в жертву?

— Некоторым из них этого хотелось бы.

— Но Ты этого не допустишь.

— Наши судьбы соединены, — сказал он.

— Тогда я не буду бояться, — она протянула руку и коснулась одной из его покрытых серебряной кожей ручонок, но отдернула руку прочь, когда его пальцы затрепетали.

— Прости меня, любимый. Я забыла, что мы соединены душами, но не телами, — сказала она.

Кожа песчаной форели все еще содрогалась от прикосновения Хви.

— Влага в воздухе делает меня чрезвычайно чувствительным, — сказал он.

Дрожь медленно улеглось.

— Я не буду сожалеть о том, чего не может быть, — прошептала она.

— Будь сильной, Хви, потому что твоя душа — моя.

Она повернулась на звук, донесшийся из гостевого дома.

— Монео возвращается, — сказала она. — Пожалуйста, любимый, не запугивай его.

— Монео тоже твой друг?

— Мы друзья по желудку. Нам обоим нравится йогурт.

Лито все еще хихикал, когда Монео остановился рядом с Хви. Монео осмелился изобразить улыбку, метнув озадаченный взгляд на Хви. В его манерах проступала благодарность. Его предупредительность, столь привычная при общении с Лито, теперь частично распространилась и на Хви.

— У вас все в порядке, леди Хви?

— Все в порядке.

Лито сказал:

— Во времена желудков дружба по желудку должна поощряться и развиваться. Что ж, двинемся в наш путь, Монео. Туоно ждет.

Монео отвернулся и проорал распоряжения Рыбословшам и придворным.

Лито улыбнулся Хви.

— Разве я не славно справляюсь с ролью нетерпеливого жениха?

Она легко вспрыгнула на тележку, подобрав рукой подол юбки. Лито раскрыл ее сиденье. Только усевшись глаза вровень с глазами Лито, она ответила, понизив голос так, чтобы было слышно ему одному:

— Любовь души моей, я раскусила еще один Твой секрет.

— И какое ядрышко у раскушенного орешка? — шутливо откликнулся он, поддерживая этот новый вид близости, возникшей между ними.

— Тебе редко нужны слова, — сказала она. — Ты своей собственной жизнью обращаешься прямо к чувствам.

По всей длине его тела пробежал трепет.

Прошло какое-то мгновение, прежде чем он смог заговорить, — и голос его был так тих, что Хви пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его через шум сопровождающих.

— Между сверхчеловеческим и внутричеловеческим, — сказал он, — у меня есть маленькое местечко, где я могу быть просто человеком. Я благодарен тебе, милая и ласковая Хви, за это.

Глава 51

Во всем моем мироздании я не встречал ни единого неизменного и непоколебимого ЗАКОНА ПРИРОДЫ. Это мироздание предлагает лишь изменяющиеся взаимосвязи, которые, порой, сознанию короткой жизни видятся законами. Телесная система восприятия, называемая нами "Я" — это эфемерность, увядающая под жаром вечности, мимолетно осознающая сиюминутные условия, определяющие нашу деятельность, и меняющаяся, как и наша деятельность. Если вы хотите хоть что-то назвать АБСОЛЮТНЫМ, то используйте подходящее для этого слово: ПРЕХОДЯЩЕЕ.

Украденные дневники

Найла первой заметила приближающийся кортеж. Обливаясь потом в полуденной жаре, она стояла возле одного из каменных столбов, отмечавших края Королевской Дороги. Внезапная вспышка дальнего отсвета привлекла ее внимание. Она пригляделась в том направлении, прищурилась, ее охватило возбуждение, когда она поняла, что это был блик солнца, вспыхнувший на колпаке тележки Бога Императора.

— Идут! — воскликнула она.

Затем она почувствовала голод. Возбужденные замкнутой целеустремленностью, они не захватили еды. Одни Свободные взяли с собой воду, да и то лишь потому, что «Свободные всегда берут с собой воду, когда выходят из сьетча». Они просто соблюдали ритуал, не думая о Нем. Найла коснулась пальцем кнопки лазерного пистолета, пристегнутого у бедра. Мост был не более, чем в двадцати метрах впереди нее, его воздушная конструкция изгибалась над ущельем, как чужеродная фантазия, соединяя две беспредельности бесплодных земель.

«Это сумасшествие», — подумала она.

Но Бог Император твердо подтвердил свой приказ. Он потребовал, чтобы Найла повиновалась Сионе абсолютно во всем.

Приказы Сионы — недвусмысленны, не оставляют места для сомнений. И у Найлы не было способа обратиться с вопросом к своему Богу Императору.

Сиона сказала:

— Когда его тележка будет на середине моста — вот тогда!

— Но почему?

Они стояли далеко в стороне от остальных, в зябкой заре над вершиной Барьерной Стены, у Найлы было ненадежное чувство уязвимости. и не закроешь глаза на мрачное выражение лица Сионы, тихую напряженность ее голоса.

— По-твоему, ты можешь повредить Богу?

— Я… — Найла могла только пожать плечами. — Ты ДОЛЖНА мне повиноваться!

— Должна, — согласилась Найла.

Найла внимательно наблюдала за приближающимся кортежем, различала цветные наряды придворных, плотные массы голубого — это ее сестры-Рыбословши… сияющую поверхность тележки своего Владыки.

«Еще одно испытание», — решила она. — "Бог Император знает. Он знает преданность Найлы. Это испытание. Приказания Бога Императора должны выполняться абсолютно точно. Это — наипервейший урок, преподаваемый Рыбословшам с самого детства. Бог Император сказал, что Найла должна повиноваться Сионе. Это испытание, чем же еще это может быть??

Она поглядела на четырех Свободных. Данкан расположил их прямо на дороге, перекрыв ими ближний конец моста. Они сидели спинами к ней и глядели на мост — четыре холмика в коричневых накидках. Найла услышала, как слова Айдахо обращается к ним: