Читаем без скачивания Восточный фронт - Владислав Савин

На рейде встали "Диксон", оба эскортных авианосца, "Владивосток" и "Хабаровск", лидеры "Баку" и "Тбилиси", эсминцы — как тихоокеанские "семерки", включая "Разумный" и "Разъяренный", в сорок втором уходившие на Северный флот, а летом сорок четвертого вернувшиеся назад, так и ленд — лизовские "флетчеры" (с названиями, начинающимися на "А" — "Активный", "Азартный". Подходили вполне себе мирно, даже как положено оповестив берег, что нужны лоцманы — могли бы и сами войти, имея точные карты и гидролокаторы, но важно было, пусть японцы нас законными гостями признают. Но лоцманов не было, саботаж? — и, как было предусмотрено планом, на берег пошли наши морпехи. Заняли портовые объекты, имеющие какое‑то значение для навигации, и пригнали к эскадре целую флотилию лоцманских судов. Японец, поднявшийся на мостик "Диксона", имел такой вид, словно мы сейчас убьем его и съедим, часто кланялся, лопотал по — своему. А наши штурмана контролировали по карте его указания, не посадил бы на мель? Но лоцман свою работу выполнил исправно.

Эх, десант бы! Технически это просто — приказ, и на берегу окажутся батальоны Второй Гвардейской бригады, которая уже прошлась стальной метлой по всем островам Курильской гряды, и теперь заслужила право первыми войти во вражескую столицу! Чтоб позади все горело, а впереди разбегалось — хотя мы ж не звери, если конечно нам сопротивления не оказывают? И быть в Токио советской военной комендатуре, как во множестве немецких городов — а комендантом, Куников, командир Второй Гвардейской, (да, тот самый, что в нашей истории герой Малой Земли, в этой реальности не погибший, не было тут новороссийской эпопеи, город был взят с ходу — был Керченский десант, но это совсем другая история). Поднятые с авианосцев "хеллкеты" (не сделали пока советских палубных истребителей!) скоро доложили, что никаких японских войск в окрестностях Токио, а тем более, движущихся сюда, не наблюдается. Потому, заранее поднятые в воздух бомбардировщики флота и АДД лишь прошли над городом на малой высоте, развернулись над заливом, и ушли на запад. Все было готово, чтоб занять Токио за пару часов! Если бы только был приказ! Но Василевский, глава советской делегации, сказал — нельзя! Строжайшая инструкция самого Сталина. Без разъяснений!

Снова, значит, политические игры? Договорились о чем‑то с заклятыми союзниками? Хотя знает ведь Иосиф Виссарионович, насколько им можно верить, и как сами они к своим обязательствам относятся. Но если все же решил так?

Если бы это не был Сталин! В мое время на СФ хорошо помнили историю с уходом "Адмирала Кузнецова", первого нашего авианосца, из Черного моря! Корабль, подобного которому у нас еще не было, строил весь СССР — к ноябрю девяносто первого он был полностью готов, завершил испытания. А 1 декабря были назначены выборы президента самостийной Украины — после чего бывшая братская республика уже полностью уходила в свободное плавание. И были недвусмысленные сигналы, что самостийники намерены наложить лапу на "Кузнецов"! И что самое поганое, была информация, что в Москве готовы были с этим согласиться! Если америкосский президент Буш и так лучший друг нашего Бори — козла свет Ельцина, то зачем еще надо содержать излишнюю ораву вооруженных дармоедов, армию и флот — сократить, раз мировая общественность просит! Или уступить соседям по коммуналке — нам не жалко, пусть забирают!

И тогда, главком ВМФ Чернавин, с подачи замкомандующего СФ Устименко, специально прилетевшего на Черное море для приемки "Кузнецова", буквально выпихнул авианосец в море, своим приказом, настолько срочным и секретным, что на борту не оказалось части команды, зато застряли заводские сдатчики из Николаева. В 23.40 1 декабря "Кузнецов" вышел в море, а утром уже был у Босфора — военный атташе США в Анкаре добивался у турок закрытия Проливов всего на сутки, по любой причине, дольше и не требовалось, но опоздал всего на несколько часов! 21 декабря первый и пока единственный наш авианосец прибыл в Полярный, где и продолжал нести службу в 2012 году, когда мы сюда провалились. А ведь не прояви Чернавин и Устименко инициативы — достался бы "Кузнецов" бандерохохлам, и был бы, без всякого сомнения, или продан китайцам, как его систер — шип "Варяг", или разобран на иголки, как "Ульяновск", так и не достроенный атомный авианосец, наш ответ "Нимицу".

Так что, сиди сейчас в Москве не Сталин, а какая‑нибудь неуважаемая сволочь вроде Бори — алкаша… Тогда было бы ясно — пусть после награждают, или отдают под трибунал, а сейчас, вперед, по совести, чести и собственному правильному пониманию ситуации! Как в том сне с моим рогатым гостем, где я, командуя ракетоносцем, приказал нанести по Штатам ядерный удар. И не дай бог, это не сон был, а отражение еще одного "параллельного" времени — где какая‑то мразь Россию продает, "господин президент, подпишите здесь, окей, вы свободны — вот вам чек, и ключи от домика во Флориде"! (Прим — см. "Страна мечты" — В. С.). Кстати, победителя не судят, а неуважаемая сволочь обычно не настолько сильна, чтобы после жестокость проявлять.

— Товарищ Лазарев, и чем вы тогда от самураев отличаетесь? — послышался ехидный голосок откуда‑то из подсознания — которые всегда знали, как правильно, в отличие от штафирок из Токио. И ненавидели свое же правительство за то, что оно не разрешает им немедленно воевать с вашей страной, захватывать Сибирь до Урала.

Заткнись, рогатый — хвостатый, нет тебя, ты плод моего воображения, ясно? И не мешай правильное решение принимать! Товарищ Сталин все ж не Ельцин, он знает, что делает — а уж в том, что он ссучился, и Отечество забугорным продает, в это и в пьяном бреду поверить нельзя! Что ж, раз он так приказал — будем послушны.

Но все‑таки — в этой истории, сотрудники советского посольства (продолжавшего функционировать в Токио все время войны) встречали на берегу первыми — наших, советских солдат, а не американских морпехов, как в иной реальности. Мелочь, а приятно — настолько, что не пожалел бы за такое и из своей жизни что‑то отдать!

Смотрю с мостика на вражеский берег, такой близкий — и недоступный. И мечтаю, хоть бы вся эта Япония провалилась в море, как в каком‑то давнем фильме еще из тех, будущих времен. Хотя тогда вопрос, а не доставались ли бы тогда все цунами и тайфуны непосредственно нашему побережью?

Уйти спать мне не удалось. Подходит с берега уже знакомый лоцманский катер, оттуда что‑то кричат по — русски и по — японски. Все правильно — на борту наряд наших морпехов, а то вдруг местные решат за своего Императора жизнь отдать, набьют трюм взрывчаткой, и вперед, в камикадзе? Какой‑то японец встречи требует? Кто и какого рожна ему надо?

Сам адмирал Енаи, японский морской министр? В сопровождении нашего посла в Токио? Что за…?!

В кают — компании разместились все наши — Василевский, как глава делегации, я, Зозуля, начальник разведки Воронцов (а вот Раков с Роговым остались во Владивостоке "на хозяйстве"), прочие товарищи ниже рангом. И лейтенант — переводчик с японского (тоже человечек интересный — но о нем еще после скажу). И Валька "Скунс" в роли главноохраняющего, и еще двое его ухорезов, из местных кадров, снаружи ждали. Ввели японца — хотя при ближайшем рассмотрении, адмирал Мицумаса Енаи на такового не походил совершенно! Острые черты лица, глаза не узкие, цвет кожи как у нас — в Питере встретив, принял бы за башкира или татарина.

Вспоминаю, что я успел прочесть про эту фигуру. Профессиональный разведчик, глубокий знаток России, японский военный агент (так тогда атташе назывался) в Петрограде, в 1915–17 годах, сумевший завести обширные знакомства среди офицеров Российского Императорского флота, хорошо знал и того, который "АдмиралЪ", состоя при нем в Гражданскую. В двадцатые — тридцатые служил на самых разных должностях, штабных и строевых, занимался техникой, боевой подготовкой, а главное, военно — морской разведкой (которая имела и политические функции). Показал талант стратега, осознающего разницу между мечтами и реальными возможностями Империи Восходящего Солнца, в середине тридцатых выступал за ограничение японской экспансии Китаем — уверенный, что выбор северного и южного направлений закончится для Японии войной с СССР, США и Великобританией, а война на два или три фронта неизбежно приведет Империю к катастрофе. В бытность премьер — министром в сороковом — сорок первом делал все от него зависящее, чтобы ограничить экспансию на юге взятием под контроль оставшихся бесхозными колоний, Французского Индокитая и Голландской Ост — Индии, считая это единственным шансом Японии избежать большой войны.

А еще именно он стоял за протаскиванием весной 1942 года через МИД Японии предложением посредничества в заключении сепаратного мира между СССР и Третьим Рейхом, сделанным Сталину — и МИД там был не более, чем ширмой для инициативы руководства Императорского Флота. Ни в коей мере не друг России и СССР — но реалист и прагматик, а не фанатичный милитарист, убежденный, что можно завоевать весь мир. Потомственный самурай из старого рода, безусловный патриот своей страны и человек чести, в нашей истории считавший своим долгом выгораживать на Токийском процессе своих личных врагов. В последние годы жизни (кстати осталось ему немного — у нас он умер в 1948 году) занимался, как бы сказали в конце века, социальной реабилитацией офицеров упраздненного флота, помогая тем, кто потерял буквально все и не имел иной профессии, найти свое место в новой жизни. И даже краем не был причастен к военным преступлениям — как ни старались доказать обратное!