Читаем без скачивания Остросюжетный детектив. Выпуск 6 - Алистер Маклин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я повернулся к Шарлотте Скурас:
— Откройте дверь в салон и спрячьтесь там.— Затем обратился к дядюшке Артуру: — Встаньте за штурвал, сэр. По моему сигналу резко дайте лево руля. После этого снова ложитесь на прежний курс.
Он встал у руля без лишних слов. Я услышал, как щелкнул замок двери, ведущей в салон. Мы шли со скоростью не больше трех узлов. Лодка была в двадцати пяти ярдах от нас. Сидящие на носу и на корме подняли оружие, чтобы загородиться от направленного прямо на них прожектора. Куинн прекратил грести. Мы шли так, что лодка должна была остаться футах в десяти слева по борту. Я продолжал удерживать луч прожектора на лодке.
Нас разделяли двадцать ярдов, и Жак уже прицелился в направлении света, когда я резко перевел рычаг хода на «самый полный вперед». Дизель глухо взревел, и «Файеркрест» рванулся вперед.
— Лево руля,— скомандовал я.
Дядюшка Артур повернул штурвал. Струя воды из-под лопастей левого винта с силой ударила в повернутую рулевую плоскость, и корму резко занесло вправо. Из дула автомата, который держал Жак, вырвались язычки пламени.
Звуков выстрела никто не услышал — видимо, он не забыл привернуть глушитель. Пули взвизгнули от удара об алюминиевую оболочку мачты, но пролетели мимо прожектора и рубки. Куинн увидел, что происходит, и резко опустил весла в воду, но было слишком поздно.
— Ложимся на прежний курс! — крикнул я, перевел рычаг на нейтраль и выскочил через открытую дверь на палубу правого борта.
Мы врезались в них в том месте, где сидел Жак, перерубив лодку пополам и расшвыряв людей в воду. Перевернутые вверх дном остатки лодки и головы двух людей медленно проплывали вдоль левого борта «Файеркреста». Я направил фонарь на ближайшего к борту человека. Это был Жак, который держал на вытянутой вверх руке свой автомат, инстинктивно пытаясь не замочить его, хотя он должен был уже достаточно промокнуть при падении с лодки. Держа обеими руками фонарь и пистолет, я прицелился вдоль узкого луча света. Два легких нажатия на курок «Лилипута», и на том месте, где была голова Жака, по воде расплылся красный цветок. Жак ушел под воду, как будто его ухватила акула, не выпустив зажатый в поднятой руке автомат. Кстати, это действительно оказался «шмайссер». Я перевел фонарик. На поверхности моря был виден только один человек, и это был не Куинн. Либо он нырнул под «Файеркрест», либо прятался под остатками перевернутой лодки. Я выстрелил два раза и услышал крик. Он продолжался две-три секунды, потом вдруг захлебнулся с бульканьем и затих. Я услышал, как кого-то рядом со мной выворачивает наизнанку за борт. Шарлотта Скурас. Времени утешать ее не было. Сама виновата. Никто не просил ее выходить на палубу. Мне еще предстояли неотложные дела. В первую очередь надо было помешать дядюшке Артуру расколоть старый причал Торбея на две части. Местным жителям это вряд ли бы понравилось. Команду «лечь на прежний курс» дядюшка Артур понял своеобразно, предполагая, видимо, что проще всего для этого, продолжая крутить руль влево, развернуть корабль на триста шестьдесят градусов. С этим он уже почти наполовину справился. На финикийских галерах, снабженных тараном на носу, которые использовались, чтобы крушить береговые укрепления противника, дядюшке Артуру как рулевому цены бы не было, на лоцмана в Торбейской гавани он явно не дотягивал. Я вбежал в рубку, рванул рычаг хода на «полный назад» и выхватил штурвал из рук дядюшки Артура, резко заложив его вправо. После этого снова бросился на палубу и схватил в охапку Шарлотту Скурас, пока ей не снесло голову о загаженные чайками сваи причала. Успеем мы разнести причал или нет, можно было поспорить, но то, что сваям от нас хорошо достанется, было очевидно.
Я вернулся в рубку вместе с Шарлоттой Скурас, еле переводя дыхание. Вся эта беготня в рубку и обратно не прошла бесследно. Отдышавшись, я сказал:
— При всем моем уважении к вам, сэр, потрудитесь объяснить, что вы хотели сделать?
— Я? — Он был невозмутим, словно медведь во время зимней спячки.— А что, собственно, стряслось?
Я перевел рычаг на «малый вперед», взялся за штурвал, выровнял «Файеркрест» так, что мы легли на курс строго на север по стрелке компаса, и сказал:
— Так держать... прошу вас.— После этого, прихватив фонарь, принялся выяснять ситуацию за бортом. Море было темным и пустынным. Даже остатки лодки скрылись из виду. Я думал, что все окна в домах поселка засветятся. Четыре отчетливых выстрела моего «Лилипута» должны были всех поднять на ноги. Но никаких признаков жизни заметно не было. Видимо, сегодня вечером джин шел как никогда хорошо. Я вернулся в рубку и сверился с курсом — мы уже отклонились на двадцать градусов к западу. Как пчелу к цветку, как железо к магниту, дядюшку Артура неудержимо влекло к берегу. Я взял штурвал у него из рук, вежливо, но твердо, и сказал: — Вы уже подошли к причалу слишком близко в прошлый раз, сэр.
— Очень возможно.— Он вынул платок и протер свой монокль.— Проклятое стекло запотело не вовремя.
Надеюсь, Калверт, что вы прицельно стреляли? — Дядюшка Артур за последний час приобрел очень воинственный вид. Он высоко ценил Ханслетта и переживал потерю.
— Я уложил Жака и Крамера. Жак — это тот, который был специалистом по стрельбе из автомата. Он готов. Думаю, Крамер тоже. Куинн ушел.— Ну и ситуация, подумал я мрачно, эк меня угораздило! Оказаться вдвоем с дядюшкой Артуром в открытом море у берегов Шотландии, да еще ночью. Я всегда знал, что даже в идеальных условиях со зрением у него не все в порядке, но не подозревал, что с заходом солнца он становится слеп, словно летучая мышь. При этом, к несчастью, в отличие от летучих мышей, у дядюшки Артура нет встроенного радара, который позволял бы ему огибать скалы, мели, острова и прочие препятствия подобного толка, на которые мы запросто могли наткнуться в темноте. Я оказывался связанным по рукам и ногам. Необходимо было срочно пересмотреть планы, но мне было непонятно, как это можно сделать.
— Совсем неплохо,— одобрительно произнес дядюшка Артур.— Жаль, конечно, что Куинн ушел, но все равно совсем неплохо. Ряды нечестивцев
