Читаем без скачивания «Юность». Избранное. X. 1955-1965 - Василий Аксенов

Павел Мелехин

«Как много хорошего нами увидено…»

Как много хорошего нами увиденоГлазами Есенина,Глазами Уитмена!

Иду за титанами — это не тайна —И на ночь на кухне сажусь            у титана.Опять мне сегодня соседкой             позволеноОписывать мир до рассвета             по-своему.Стихи не моими пока получаются:То слишком немы они.То поучающи,То ямбы, как ямы.То ритмы, как рытвины.То явны-преявныПриемы Уитмена.

Земля золотеет — заря занимается.Рука тяжелеет, и ручка ломается.

Черкаю, клочкую гектары            гекзаметров.Кручу себе чуб, бормочу, как факир…Я очень хочу,чтоб моими глазамиКогда-нибудь люди взглянули              на мир!

Эдуардас Межелайтис

Актер

(Монолог)

Начну я новый монолог.          Душа не ждет покоя.Одежды ветхое старье с себя             легко сорву.Вот тело вечное мое. Оно совсем               нагое.Я снова с человеком схож            и с вами вновь живу.Я с вами схож.       За сотни лет я заработал право как равный с равными          опять беседовать с людьми.Роль коротка моя.        Понять попробовали б, право,метаморфозу древних чувств —               печали и любви.Я был Пьеро…      И я страдал за человечий улей, за сонм его несовершенств, за страх                 его и грех.А вас душил утробный смех,             да так, что гнулись стулья…И чем печальней был мой плач, тем                громче был ваш смех.И я нырнул на дно души, в ее             глубины глянул!Шел по корням и по камням,             петляя и кружа,через жестокость, через ложь…             И свет в глаза мне грянул!Через злословье, через мрак…            Очистилась душа!И я, как камешек волна           со дна несет на сушу.Как боль скитаний и разлук несут                в свои края,я вынес эту душу к вам — сбою               и вашу душу,а вы решили, что она не ваша,              а моя.И я над рампой слезы лил.             А вы, лаская брюхо, лениво подводили счет доходам                и долгам,и падали мои слова         и разбивались глухо, и разливались невпопад,            как шторм по берегам.Ну что ж…     Вели мы разговор, как                подобает братьям.Был откровенным разговор,             начистоту,                  как боль.За эту боль когда-нибудь мы             поровну заплатим…

Я был Пьеро.      Но час пришел, и я меняю роль. Теперь начну я новый монолог, тоскующую маску ловко скинуи стану жить, как должно Арлекину,и то смогу, чего Пьеро не смог.Я Арлекин. И жгуч мой смех. И я               стою пред вами.Готовься, публика моя, схватиться               за живот!Ирония в моих глазах,          насмешка — под губами.Мой смех раскатист и широк.             Он жжет, и он не лжет.Но что такое?!      Где ваш смех!             Я вижу слезы ваши! Как будто здесь, на сцене, вы,               а я сижу в ряду…Ирония пустила яд, мой звонкий               смех вам страшен…Ты плачешь, публика моя, у смеха               на виду?Я выволоку ложь из душ и клевету,                 на сцену,жестокость, зависть и вражду…             Ну, смейтесь — ваш черед!Но ваши губы сводит плач. Они             бледней, чем стены.Подкраситься бы вам, как мне…             Да краска не берет…Да смейтесь вы!Но если вы      смеяться разучились,я посмеюсь над вами сам: мне             правда дорога.Хотелось вам, чтоб это, я нагим             пред вами, вылез,а это вы передо мной раздеты              донага.…Парад пороков!        К рампе все… А ну,                 сходитесь ближе!Я Арлекин. И я смеюсь, разглядывая                 вас.Вы плачете! У вас печаль!.. О, я               прекрасно вижу,как слезы мутные бегут из ваших               мутных глаз……Ролями поменялись мы. Прекрасно!Но занавес уже на сцену лег,и освещение      уже погасло…Не правда лиг смешной был монолог?..

Поцелуй

Умирает солдат…        Погибает герой…Рану горстью земли зажимает,И глотает земля раскаленную кровь,кровь багрит ее и зажигает.

(А земле бы не крови испить, а воды.А земля умоляет солдата:Ты засей меня хлебом, взрасти мне сады,и воздам я за это стократы!)

Перед тем, как солдату совсем погибать,приподнялся солдат на мгновеньеи кровавую землю         прижимает к губам,и целует,    и просит прощенья…Умирает солдат…

Сергей Михалков

Мальчик с девочкой дружил…

Мальчик с девочкой дружил.Мальчик дружбой дорожил.

Как товарищ, как знакомый,Как приятель он не разПровожал ее до дома.До калитки в поздний час.

Очень часто с нею вместеОн ходил на стадион,И о ней как о невестеНикогда не думал он.

Но родители-мещанеГоворили так про них:«Поглядите! К нашей ТанеСтал захаживать жених!»

Отворяют дверь соседи,Улыбаются: «Привет!Если ты за Таней, Федя,То невесты дома нет!»

Даже в школе! Даже в школеРазговоры шли порой:«Что там смотрят в комсомоле!Эта дружба — ой-ой-ой!»

Стоит вместе появиться.За спиной уже: «Хи-хи!Иванов решил жениться!Записался в женихи!»

Мальчик с девочкой дружил.Мальчик дружбой дорожил.

И не думал он влюблятьсяИ не знал до этих пор.Что он будет называтьсяГлупым словом «ухажер»!

Чистой, честной и открытойДружба мальчика была.А теперь она забыта!Что с ней стало? Умерла!

Умерла от плоских шуток.Злых смешков и шепотков.От мещанских прибаутокДураков и пошляков.

Юнна Мориц

Памяти Тициана Табидзе

На Мцхету падает звезда,Крошатся огненные волосы,Кричу нечеловечьим голосом —На Мцхету падает звезда!..

Кто разрешил ее казнить.Кто это право дал кретинуСовать звезду под гильотину?Кто разрешил ее казнить,

И смерть на август назначал,И округлял печатью подпись?Казнить звезду — какая подлость!Кто смерть на август назначал?

Война — тебе! Чума — тебе,Убийца, выведший на площадь,Звезду, чтоб зарубить, как лошадь.Война — тебе! Чума — тебе!

На Мцхету падает звезда.Уже не больно ей разбиться.Но плачет Тициан Табидзе…На Мцхету падает звезда…

Рождение крыла