Читаем без скачивания Я вспоминаю... - Федерико Феллини

В третий раз я смотрел «Сатирикон» в Лос-Анджелесе, разумеется, уже с английскими субтитрами. И тут-то понял, что Феллини- художник, человек, пользующийся камерой так же, как живописец кистью.

У меня нет ответа на извечный вопрос: искусство или коммерция. Искать денег на съемки — это унижение, через которое так или иначе приходится проходить всем, кто связан с кинопроизводством. С момента окончания Второй мировой войны в Италии сменилось полсотни правительств, но в ней был только один Феллини. И его имя будут помнить спустя много лет после того, как напрочь забудут имена тех продюсеров и денежных тузов, кто разглагольствовал о его безответственности.

С Феллини я познакомился благодаря оборотню. Я приехал в Рим договариваться о прокате моего фильма «Американский оборотень в Лондоне»; в рекламной кампании принял участие и Марио Лонгарди, его постоянный представитель по связям с прессой. Марио представил Федерико меня и мою жену Дебору, и мы, все вместе, провели долгий и очень приятный день.

Дебора была тогда на последней стадии беременности, ожидая нашу дочь Рейчел, и Феллини всю дорогу держал ее за руку. Знаете, и по сей день, стоит кому-нибудь упомянуть в разговоре имя «Феллини», она восклицает: «Он гений!»

Федерико нравилось перекидываться со мной шутками и каламбурами. У него вообще было прекрасное чувство юмора. Бывает, кто-нибудь отпустит при мне удачную шутку, а я думаю: «Какая жалость, что я не могу передать ее Феллини».

Спайк Ли вспоминал о том вдохновляющем воздействии, какое оказал на него Феллини, и о своей встрече с великим режиссером в Риме. Впервые он увидел феллиниевский фильм еще студентом. «В этот момент я понял, что возможности кино безграничны. Моей мечтой стало когда-нибудь воочию увидеть создателя этой картины. И она осуществилась: уже став режиссером, я получил приглашение пообедать в Риме с Феллини.

Мы делились друг с другом трудностями, возникающими в отношениях с продюсерами и студиями. У меня была уйма проблем: профессиональных, личных и служебных. Мы только что вдребезги рассорились с моей девушкой; я хотел с ней помириться, а она ни в какую. Мне было невероятно трудно добиться своего процента с доходов от продажи собственного фильма. Феллини сказал мне: «Боритесь. Добивайтесь. У вас есть все основания этого требовать». Конечно, в его положении легче было настаивать на своем, нежели мне тогда.

И вот я спрашиваю его: «А как мне быть с девушкой? Она бросила меня, даже говорить со мной не хочет». Не знаю почему, но мне подумалось: раз он знает, как снимать гениальные фильмы, то наверняка хорошо разбирается в женщинах.

Он не сказал ни слова. Просто взял со стола бумажную салфетку и начал что-то рисовать на ней. Нарисовал меня — стоящим на коленях в позе униженного просителя, а над моей головой пририсовал шар, как в комиксах, и внутри вывел: «Ради всего святого, прости меня». И отдал мне со словами: «Передайте это ей».

Вернувшись домой, я так и сделал. Она приняла салфетку и была польщена таким знаком внимания. Сохранила ее на память, но меня все-таки не простила. Наши отношения так и не возобновились.

Позже я познакомился с другой девушкой — девушкой, в которую влюбился по-настоящему. И понял, что та, первая, была в моей жизни ошибкой. Даже двойной ошибкой, потому что она так и не отдала мне рисунок. Как я теперь жалею, что у меня нет моего портрета, набросанного рукой Феллини».

Когда студия «Юниверсал» командировала Стивена Спилберга в Рим в ходе кампании по рекламе его фильма «Дуэль», он приложил немало усилий, чтобы лично встретиться с Феллини. Тот не был занят на съемках и согласился познакомиться с начинающим кинорежиссером. Ни он, ни сам Спилберг не могли в то время даже помыслить, какая головокружительная известность выпадет в будущем на долю последнего.

Марио Лонгарди эта встреча запомнилась как живая и доброжелательная, а поведение Спилберга — как застенчивое и почтительное. Феллини молодой человек понравился. В конце долгой, неспешной, как обычно, трапезы Спилберг достал маленькую недорогую фотокамеру и несмело спросил, не согласится ли Феллини на память сфотографироваться с ним. Феллини не имел ничего против.

Спустя несколько лет Спилберг написал ему, что повесил эту фотографию у себя в офисе и считает, что она принесла ему удачу.

В 1993 году, когда Феллини медленно оправлялся от инсульта в феррарской клинике, Спилберг получил «Золотого льва» на Венецианском кинофестивале. Несмотря на недуг и обилие собственных проблем Феллини нашел в себе силы отправить ему поздравительную записку.

В ответном письме, датированном 10 сентября 1993 года, Спилберг писал мастеру, на выздоровление которого надеялся, как и все, кто окружал Феллини:

«Надеюсь, что Вы уже чувствуете себя гораздо лучше. Я был горячим поклонником Ваших фильмов с тех пор, как у меня открылись глаза… То, что ныне мне присудили ту же награду, какой было удостоено Ваше творчество в целом — творчество, снискавшее всеобщее признание и одобрение, — делает ее в моих глазах еще более драгоценной.

Ваши фильмы были для меня необыкновенным источником вдохновения. Вашим фильмам в несравненно большей степени, нежели лентам других авторов, кино обязано тем, что его называют искусством. Жаль, что мне не выпала возможность увидеться с Вами в Венеции, но я не сомневаюсь, что в будущем наши пути еще сойдутся».

Письмо заканчивалось словами: «Желаю Вам всего наилучшего и продолжаю пересматривать Ваши фильмы, по-прежнему черпая из них творческую энергию и вдохновение».

Это было последнее письмо, которое довелось прочитать Феллини.

За траурной церемонией на студии «Чинечитта» на другой день последовала заупокойная служба в церкви Санта-Мариа-дельи-Анджели. На ней присутствовали близкие и друзья Федерико и Джульетты. Ее почтили своим присутствием не только представители кинематографических кругов, но и президент Республики и члены кабинета министров. Премьер-министр Италии Карло Чьямпи сказал в своей речи, что Италия потеряла «своего великого национального поэта».

Целые кварталы были запружены поклонниками Феллини — людьми, которых он не знал, но которые знали его. Среди них были официанты ресторанов и водители римского такси. Огромное число таксистов припарковало свои машины по соседству с церковью, вызвав дополнительную пробку. Феллини оплакивали тысячи незнакомых с ним людей и миллионы, смотревшие сводки телевизионных новостей.

Джульетта сказала, что членам семьи и близким едва ли стоит одеваться в черное: «Федерико это вряд ли понравилось бы». На ней самой были темные очки, скрывавшие глаза, покрасневшие и превратившиеся в щелочки от проливаемых слез. На голове ее была шляпка в форме тюрбана: под ней прятались волосы, поредевшие после химиотерапии — процедуры, которую удалось провести вдали от посторонних взглядов.