Читаем без скачивания Я вспоминаю... - Федерико Феллини

На протяжении всей церковной службы она перебирала четки. Ближе к ее завершению, в самый душераздирающий момент Джульетта подняла руку с четками вверх и на прощание помахала любимому. «СЛао, атоге», — прошептала она.

У всех было ощущение, что она надеется вскоре воссоединиться с мужем. Те немногие, кто был с ними рядом на протяжении долгих лет, не сомневались: Джульетте не дано надолго пережить Федерико, и она сознает это.

В Римини гроб с телом Феллини сопровождали его сестра Магдалена и ее дочь Франческа.

Джульетта предпочла остаться в Риме, объяснив это тем, что ее горе, ее страдание не оставили ей сил перенести поездку. Это было правдой. Правдой было и то, что она тяжело больна. С разбитым сердцем возвратилась Джульетта в квартиру на виа Маргутта.

В мою память запали слова, сказанные ею несколько лет назад: «Быть женой Федерико Феллини — вот главная роль, какая выпала мне в жизни».

Тогда же она добавила: «Но когда люди вместе так много лет, как мы, случается, что они меняются ролями. Выпадали дни, когда я бывала Дзампано, а он — Джельсоминой». Без Феллини их общий дом казался удручающе пустым. Борясь за собственную жизнь, Джульетта одновременно боролась с утратой супруга с пятидесятилетним стажем, своего величайшего режиссера и ближайшего из друзей.

Ее пыталась утешить и ободрить семья: брат Марио, сестра Мариолина и племянница Симонетта. Последняя была дочерью ее младшей сестры Эуджении, умершей несколько лет назад. Симонетта помнила, как мать держала ее на руках, пока они ждали в аэропорту дядю Федерико и тетю Джульетту, возвращавшихся из Голливуда с церемонии присуждения наград Американской киноакадемии. Тогда «Оскара» в номинации «Лучший иностранный фильм» присудили «Дороге», и дядя и тетя получили всеобщее признание как звезды первой величины. Все это, впрочем, было еще невдомек маленькой девочке, понимавшей только, что собравшихся объединяет чувство всепоглощающего счастья. Когда дядя Федерико и тетя Джульетта спускались по трапу, она увидела, что золотую статуэтку «Оскара» держит в руке Джульетта. Увидев Эуджению и Симонетту, она гордо помахала ею в воздухе.

Семья Джульетты была рядом с ней, когда она перебирала письма и телеграммы соболезнования, прилетевшие со всех концов мира. Были среди них послания глав государств: Бориса Ельцина, Франсуа Миттерана, японского императора Аки-хито, а также сочувственные слова тысяч других, кто не нашел другого способа выразить охватившее их чувство потери.

Каждое утро Джульетта входила в кухню, привычно включала радио и вслушивалась в то, что люди говорят в микрофон о Феллини. Труднее всего ей было входить теперь в гостиную, которую Федерико называл «комнатой для размышлений».

Ей поступали предложения сыграть в том или ином фильме, приглашения принять участие в кинофестивалях, музейных выставках, культурных проектах, светских мероприятиях. В частности, продолжалась обсуждаться возможность поставить на Бродвее мюзикл «Джульетта и духи» — идея, которая была ей особенно по душе. Марвин Хэмлиш собирался написать музыку, и она с Феллини много говорили о том, какие изменения следует внести в сценарий, чтобы максимально приблизить образ главной героини к тому, как он виделся самой Джульетте.

Словом, на нее возник огромный спрос чуть ли не во всех странах мира. Теперь у устроителей разных масштабных акций не было возможности приглашать Федерико. И приглашали Джульетту. Открылись возможности поездить по свету — а это всегда было ее заветной мечтой. Приятно бывало показаться на том или ином фестивале вместе с феллиниевскими фильмами, в которых она играла и которыми так гордилась. И не без основания: ведь это были и ее дети.

Однако после смерти мужа состояние Джульетты катастрофически ухудшилось. Сила духа, с которой она сопротивлялась своему недугу, пока он был жив, оказалась исчерпана. Болезнь поставила заслон ее появлению на публике. Оставалась только частная жизнь, да и та сводилась к поездкам с виа Маргутта в клинику и обратно.

Она старалась по мере возможности проводить больше времени в их общем доме, но потребность в госпитализации возникала чаще и чаще. На протяжении последних месяцев у нее уже не хватало сил ездить в клинику, а потом возвращаться в пустую квартиру.

Врачи рекомендовали ее близким приготовиться к неизбежному. Следовало подумать об организации похорон и прочих формальностях. А Джульетта продолжала цепляться за жизнь.

Ее стремление жить, оставаться на земле даже без Федерико изумляло врачей, но выражение их лиц не оставляло места надежде.

Собрав всю волю, какая жила в ее истощенном теле, призвав на помощь необыкновенное жизнелюбие своих героинь — Джельсомины и Кабирии, — она еще раз удержала докторов от объявления фатального вердикта, как делала и раньше, на предыдущих стадиях болезни. В душе, конечно, она сознавала, что конец близок, но, будучи облечена в слова, в сухие медицинские формулировки, смерть становилась еще реальнее, еще неотступнее.

«Зачем сообщать мне о том, против чего я бессильна что-либо сделать? — спрашивала она врачей. — Не хочу знать ни о чем плохом. Хочу дожить то, что мне еще отведено, так, как считаю нужным».

Такие слова впору было произнести одной из ее героинь в феллиниевских фильмах.

Джульетта Мазина пережила мужа всего на пять месяцев. Она скончалась в Риме 23 марта 1994 года.

Она не дожила всего неделю до годовщины того дня, когда сидела в зрительном зале в Голливуде на церемонии присуждения «Оскаров». Тогда ее муж, спутник ее жизни на протяжении пятидесяти лет, стоял на сцене, получая своего «Оскара». А по ее щекам текли слезы, и Феллини со сцены трогательно и любовно просил ее перестать плакать. Это был один из самых волнующих моментов в истории «Оскара». Ни Феллини, ни Джульетте уже не суждено было принять участие в следующей церемонии. Но в тот момент ее больше всего тревожило, что следы слез безнадежно испортят расшитый блестками белый шелковый жакет, который она выбирала для этого случая с такой тщательностью.

И слезы радости, и слезы горя, которых вылилось так много в недели и месяцы болезни и смерти Федерико, — все это для Джульетты осталось позади.

Ее положили в гроб в длинной белой юбке, которую она купила, экипируясь в Голливуд; в ней она выглядела выше и стройнее, чем обычно. На церемонии присуждения «Оскаров» у нее были короткие мягкие волосы, а теперь пришлось прикрыть их головным убором: слишком очевидны были последствия химиотерапии, которой ее подвергли. В одной руке усопшей были ее любимые жемчужные четки, которыми она взмахнула, прощаясь с Федерико, и красная роза. В другой, ближе к сердцу, она держала маленький портрет Федерико.