Читаем без скачивания И.о. поместного чародея. Книга 2 - Мария Заболотская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне очень жаль, мессир, – с искренним сочувствием сказала я. – Думаю, из вас вышел бы прекрасный лектор. Обещаю, если у меня получится изменить что-то к лучшему в этой жизни, то я сделаю все, чтобы вы стали лектором Академии, раз уж этого хочется и адептам, и вам...
– Мне? – возмутился магистр, и, надо заметить, весьма фальшиво. – С чего вы взяли? Да, я самую малость польщен, и, если признаться честно, когда-то, очень давно, мне хотелось стать преподавателем, но сейчас... Сейчас слишком поздно что-то менять в своей жизни. У меня целый кошель золота, я отправлюсь с ним на Юг и буду прожигать жизнь без памяти!..
Последние слова прозвучали настолько тоскливо, что я испугалась, как бы магистр Леопольд не зарыдал – Юг не так уж манил его, как он пытался показать. Но я не хотела бередить его душевные раны, повторяя, каким хорошим лектором он мог бы стать и как полезно для его здоровья будет некоторое воздержание – лишь бережно вернула ему свиток со словами:
– Выбросить его вы всегда успеете, а на нем отличная печать – может пригодиться для поддельного письма или договора.
– И правда, – голос магистра дрогнул и он спрятал свиток в свою сумку. – Думаю, мне придется вскоре вновь сменить имя, и кое-какие фальшивые документы мне не помешают...
"Аршамбо не обрадуется, когда узнает, что адепты от него отказались в пользу лжеаспиранта, – с тревогой подумала я. – А когда человек, завладевший короной Горбатого Короля, вдруг огорчается – неприятность из этого может выйти превеликая... Разумеется, это все мелочи, но...". И я, хмурясь и покачивая головой в ответ на свои собственные мысли, заставила Гонория ускорить бег – Козероги, как мне запомнилось, были совсем неподалеку.
...На этот раз поворот в сторону деревни я бы не пропустила, даже если бы камень с грозными рунными письменами не торчал бы на пригорке средь оголившихся ветвей кустов, точно бородавка на носу у старой ведьмы. Причиной этому стало отнюдь не присутствие рядом со мной Искена, знающего эту дорогу, как свои пять пальцев; не бурчание демона: "Мы слишком долго едем, вы явно пропустили нужный поворот"; и даже не унылые ответы мессира Леопольда, преисполненные безнадежности и сожаления: "Пропустим мы его, как же... Скоро покажется проклятущий камень, и все, нам конец!..". Самые недобрые предчувствия зашевелились в моей душе, когда я увидела, что дорога к Козерогам преграждена наспех сооруженной баррикадой, а около нее, у костра, сидит несколько угрюмых деревенских мужиков, глядящих на нас с явной неприязнью. Не успели мы подъехать поближе, как один из них трижды сплюнул на землю, и произнес со смесью торжества и досады:
– Говорил я, говорил, етить!..
– Что имеет в виду эта деревенщина? – не слишком-то понизив голос, спросил у меня Искен, тем самым словно признавая, что считает меня существом, стоящим к местным жителям куда ближе, чем он сам, и оттого понимающим их речь куда лучше.
Я покачала головой, не желая высказывать раньше времени свои скверные догадки.
Демон, ранее в Козерогах не бывавший, был озадачен совсем в иной степени, нежели мы с Искеном, и оттого не стал ходить вокруг да около.
– Что за непотребство! – громко объявил он, осматривая заваленную дорогу. – Уверен, в вашу деревеньку не рвутся десятки путников ежедневно, и даже если вы начнете приплачивать проезжающим – вряд ли они согласятся сделать крюк, чтобы полюбоваться на ваших коз, коров и чумазых детишек. Так на кой ляд вы повалили тут дерево, мешающее свободному проезду?
– Да вот из-за вас, мил сударь, и повалили, – хмуро отозвался второй мужик.
– Из-за меня? – опешил демон. – Никак в вашей деревне уродился ясновидец! Я и сам не знал поутру, что меня занесет в эти дебри, провалиться бы им в преисподнюю...
– Это уж ваши заботы, – был ответ. – А наше дело – больше никого стороннего к нашей деревне не пущать, и уж тем более – не давать более возле старого храма вертеться. Хватит ужо!
– Да что это мужичье себе возомнило? С чего вдруг такая перемена? Или вы позабыли, что у меня имеется разрешение на изучение вашего треклятого храма от Лиги Чародеев, заверенное в канцелярии светлейшего князя? – я услышала в тоне Искена знакомые нотки, обещавшие скорую вспышку ярости, которая ничем хорошим обернуться не могла. Несмотря на свой ум, понять это Искен все никак не мог, и раз за разом повторял одну и ту же ошибку, впрочем, свойственную большинству магов.
– А вот почему, – почти выкрикнул первый мужик, тыча пальцем в сторону молодого чародея. – Поначалу тут только вы сам-один господин обреталися, и оттого в деревне нашей случалось немало огорчений промеж мужиков, ведь девки наши только то и делали, что к храму бегали тайком! Но мы порешили, что негоже из-за бабского пустоголовия с чародеями столичными свару затевать, тем более, что позору не оберешься, как начнут дознаваться, чья жена, чья дочка вдоль старой стены поздним вечером гуляли...
Речь эта была настолько пламенной, что с головой выдавала крайне личные мотивы говорившего: наверняка то был отец сразу нескольких дочерей, и честь его семьи была не раз поругана за минувшие недели – оттого он и ярился пуще прочих. Искен ничего не ответил в ответ на обвинения, но и признаков раскаяния в его лице я не заметила. Не успела я сообразить, как чувствительнее его уколоть короткой репликой, притом не показав, что меня сколько-нибудь огорчает услышанное, мужик вдруг перевел палец в мою сторону.
– ...А опосля у храма появилась эта девка, в мужское платье переодетая – наши бабы сразу про то прознали. И как пошли по деревне вой да печаль великая... Недовольство в разы увеличилось – многие до того и не знали, какой интерес великий был
