Читаем без скачивания Эхо Антеора - Рейне Харо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну-ка, приляг, – велела она через некоторое время. В ее голосе слышалась озадаченность.
Процесс исследования продолжился, но уже по всему телу Лу. Когда руки люмерки добрались до ее боков, девчонка дернулась и запротестовала:
– Щекотно…
– Что скажете? – не выдержала Вивис, да и Руфус явно изводился от нетерпения.
Леди Гвиневер довела до конца осмотр тела, еще раз вернула руки к голове пациентки. Затем шумно выдохнула, погасив ореолы и опускаясь в кресло. Диагностика оказалась такой долгой и утомительной для ее истока, что на ее лбу выступили горошинки пота.
– Это поразительно. Я больше не вижу ни травмы, ни ее следов. Зоны, что были необратимо повреждены, вновь функционируют без малейших изъянов. – Помолчав, она утерла пот платочком и добавила: – Более того, в мышцах не наблюдается истощения, хотя оно определенно должно присутствовать в данном случае. Вынуждена признать, такие результаты невероятно впечатляют. Тут была проделана поистине искусная работа. Тот, кто ее исцелил, сейчас здесь? Мне не терпится узнать, какой метод он применял.
Услышав ее заключение, Вивис почему-то совсем не удивилась, лишь кивнула и вновь погрузилась в размышления. Между тем ее супруг смущенно отозвался:
– Дело в том, леди Гвиневер, что вчера мы решили взять перерыв на эти два дня, потому что занимались подготовкой к празднику. Мои близкие многое пережили… мы решили развеяться и передохнуть, хотя бы ненадолго. Так что последняя знахарка была здесь позавчера… Вечером после ее визита к нам приходил дежурный целитель и осматривал Лу. Он сказал, что никаких изменений с ней не наблюдается.
– Что за знахарка?
– Это была та, чокнутая, которая играла на… – шаот потер лоб, пытаясь вспомнить, и в итоге повернулся к жене: – Которая играла на тамтаме?
Вивис открыла было рот, но ответить не успела. Двери спальни распахнулись, и в проеме возникла странная особа, разодетая по-павлиньи пестро и увешанная таким количеством украшений, будто только что обчистила всех столичных ювелиров за раз. За обнаженным татуированным плечом маячила взволнованная Бха-Ти, всем своим видом давая понять, что пыталась препятствовать вторжению незнакомки, но усилия оказались тщетны.
– На джембе, – поправила аркана, растягивая губы, накрашенные ярко-алым, в победной улыбке. – Меня зовут Аннелиза, и я играю на джембе.
Если бы Лу когда-нибудь потребовалось устроить мероприятие с самыми нетривиальными развлечениями, она бы без раздумий обратилась к Аннелизе Ганбре.
Только в этот раз мероприятие устраивала не Лу. Напротив, оно было организовано для нее – единственной и почетной гостьи. А она даже не могла с него уйти; более того – оно тянулось изо дня в день и не думало прекращаться. В книге про Преисподнюю, которую девчонка читала в ОРП, описывалась пытка под названием «адское колесо»: в ней демоны заставляли душу проходить испытания, все более и более изощренные, которым не виделось конца и края.
Но кто ж мог знать, что подобное могут сделать и люди?
Лу рассматривала странные картинки, вдыхала странные благовония и отвечала на странные вопросы. Она принимала странные позы, выполняла странные задания, пила странные отвары и клевала носом под неритмичные постукивания Аннелизы по затасканному кубкообразному барабану, с которым та не расставалась, наверное, даже во сне. Она терпела уколы десятков игл, ведь акупунктура была «уникальным способом достучаться до разума через тело». Она слушала заунывные нечленораздельные завывания на древнеарканском – Бха-Ти однажды сказала ей по секрету, морщась, что на их фоне ритуальные песнопения экзорцистов покажутся нежным романсом.
Среди всех народов лучшими знатоками обрядов, ритуалов и церемоний слыли арканы, а Аннелиза, по заверениям Вивис, была ходячим средоточием этих знаний. Знаний, которые должны были стать ключом к избавлению Лу от приступов, продолжавших мучать ее после выхода из коматоза.
Они случались с разной периодичностью. Бывали и спокойные дни, но обычно хотя бы пару раз в сутки Лу корчилась от боли, чувствуя в своих костях беспощадные, жгучие потоки песка. По некоторым признакам она научилась предугадывать их наступление и поначалу пыталась купировать боль заранее выпитым эликсиром, однако вскоре поняла, что лекарства лишь усугубляют и продлевают ее агонию. В конечном счете она просто старалась уединиться где-нибудь, чтобы переждать бурю вдали от чужих глаз.
Она мечтала, чтобы приступы прекратились. Но Аннелизе, призванной с этим ей помочь, не доверяла с самого начала. Лу бы сочла ее шарлатанкой, которая попросту высасывает из Миэрисов деньги, но Вивис определенно не позволила бы кому-то так легко себя обдурить.
– Если бы люмеры могли просто взять и исцелить тебя, то помощь Аннелизы нам бы не понадобилась, – твердила шаотка всякий раз, когда подопечная приставала к ней с расспросами. – Но ты знаешь и сама, что они не видят корня проблемы и считают, что ты абсолютно здорова.
Хотя Вивис прикрывалась благими намерениями, вскоре Лу начало казаться, что она темнит. После каждого сеанса они с Аннелизой подолгу шушукались, но девчонку держали в неведении. Вивис на все вопросы отмахивалась или отделывалась общими фразами, а Аннелиза предпочитала напускать туману, заявляя что-то в духе «когда придет время, ты сама все поймешь».
Время не приходило. Лу медленно сходила с ума.
Она думала, что сможет уговорить господина избавить ее от визитов знахарки, но эти надежды потерпели крах, когда один из приступов начался прямо во время астрального сеанса. Разговор, который должен был стать радостным и вселить в Хартиса уверенность в благополучии его возлюбленной, сработал с точностью до наоборот. После того, как на его глазах девчонка корчилась на полу в мучительных спазмах, Вивис не составило труда переманить сына на свою сторону, убедив его в том, что Лу очнулась только благодаря Аннелизе, и лишь та способна ей помочь.
– Мы будем работать с твоим подсознанием, – бескомпромиссно заявляла знахарка, умело тасуя засаленную колоду карт, и металлические браслеты на ее руках меланхолично брякали: бряк-бряк, бряк-бряк. – Я вижу тени прошлого, что над тобою нависли. Придется хорошенько постараться, чтобы развеять их…
Она часто твердила что-то о прошлом. Лу молча скрипела зубами. Она бы ни за что не стала откровенничать о матери с этой проклятой мошенницей.
Больше всего на свете она мечтала выкрикнуть парочку проклятий в бледное лицо с броским макияжем, вытащить из себя иглы, разорвать дурацкие карточки с непонятными узорами, запустить унылым барабаном в стену и убежать. Она продолжала терпеть только потому, что чувствовала себя в долгу перед Хартисом и опекунами, и
