Читаем без скачивания Эхо Антеора - Рейне Харо

К тому же, убежать далеко все равно бы не удалось. Ей запретили покидать участок, и даже выйти из особняка в прилегающий двор разрешалось только под чьим-нибудь надзором. Таков был категоричный наказ самого Хартиса. После случившегося он начисто позабыл о своих разглагольствованиях насчет птицы в клетке. Лу едва ли его в этом винила.

Во всем, абсолютно во всем девчонка винила себя. Хотя… разве могла она знать, что, отлучившись всего на пару минут в знакомых стенах ордена, нарвется на сумасшедшего шакала и проведет последующие три месяца в отключке?

Лу скрежетала зубами. Нет, могла. Она могла. Предчувствие… Она должна была предчувствовать это, как предчувствовала смертоносное столкновение с электом-ундином. Почему на этот раз проклятая тревога не дала о себе знать? Кольни она внутри хоть немного, Лу точно не пошла бы в кабинет зампредседателя в одиночку.

Или… пошла?

Лу металась из угла в угол, ежилась, охваченная промозглым, словно ледяная морось, неприязненным чувством. В первые дни в этом мире она испытывала нечто схожее по отношению к Хартису. И все же тогда было чуточку легче, ведь речь шла о другом, хоть и близком, человеке.

Теперь же Лу перестала понимать саму себя.

Она чувствовала, что больше не может себе доверять. Это все сильнее напоминало историю о Миэ, где тот едва не сломался под гнетом скопившихся внутренних противоречий. Для Лу этим гнетом стали странные события, которые происходили с ней и не обретали никакого объяснения. Откуда у нее предчувствия и как они устроены? Что случилось тогда на Графитовой заводи? Что заставило ее проваляться в отключке всю зиму, а потом как ни в чем не бывало пойти рисовать с Даффи открытки?

И наконец, что за песок, дьявол бы его побрал, поселился в ее костях?

Зудящее внутри чувство крепло, обретало форму, становясь безудержным, разрушительным. Имя ему было – гнев. Лу злилась от того, что ничего не понимала. Злилась, что ничего не способна сделать. Даже когда в бытность невольницей проваливала попытки побега, она злилась не так сильно, как сейчас. Злость давала ей силы, но Лу некуда было приложить их, некуда выплеснуть, и они сжигали ее, глодали изнутри, сводили с ума.

Возможно, главная причина, по которой она терпела дурацкие обряды Аннелизы, заключалась в том, что она отчаянно хотела сбросить со своих плеч этот груз и во всем разобраться.

И одновременно… не хотела.

– Все ответы уже сокрыты внутри тебя, в недрах твоего разума. И лишь страх мешает тебе их получить, – прозорливая аркана догадывалась о ее терзаниях, что заставляло Лу злиться еще сильнее.

Со дня своего пробуждения девчонке пришлось привыкать к сосуществованию с новыми обитателями особняка. «Хорошо, что родня Вив живет на юге», – со смущенным видом обмолвился как-то Руфус, и Лу прекрасно поняла, что он имеет в виду. Ей дважды доводилось встречаться с родственниками Вивис – один раз с ее двоюродным братом, бывавшим в столице по работе, и другой раз с ее матерью, приехавшей погостить на выходные. Оба этих раза были сущим безумием, потому что громогласность, эмоциональность и тяга к выпивке, как оказалось, были свойственны всем Миэрисам. Девчонка не решалась вообразить, что было бы, соберись они все под одной крышей.

В противовес им господа Лэнглис и их потомки со своими избранниками были, под стать Руфусу, куда более спокойны и сдержанны. В Юзе они оставили большую усадьбу, где жили всей семьей, и целую ферму, на которой трудились вместе. Лу, которая тоже некогда покинула свой дом и отправилась в иной мир, могла представить, как тяжело им было покидать родовое гнездо, осознавая, что вернуться в него они уже не смогут. Бабушка Лэнглис с трудом сдерживала слезы, вспоминая о брошенных животных на ферме, о совсем маленьких крольчатах и молоденьких савринах. Во время эвакуации ей удалось тайком забрать с собой только любимого дымчатого кота, потому как любых зверей, за исключением необходимых ездовых животных, запрещалось проводить через перегруженные трансмосты.

И все же выпавшие на их долю испытания Лэнглисы встречали с поразительной стойкостью. Будучи умелыми земледельцами, они разбили мини-ферму прямо на прилегающем к особняку участке. Теперь каждый свободный клочок земли на обширном заднем дворе содержал грядки и многоуровневые конструкции с различными плодоносящими культурами. Обильного урожая, получаемого ежедневно с помощью эфира и труда фермеров, хватало не только для пропитания большой семьи, но и на продажу. В свободное время Лэнглисы занимались всевозможными делами по дому, а молодые племянники Руфуса помогали, как прежде Лу в Партфоре, разным благотворительным организациям. Было видно, с каким отчаянным рвением эти люди крутятся юлой, нагружая себя работой сверх всякой меры, лишь бы не возвращаться мыслями к покинутому дому в разоренных химерами землях Юза.

Становясь свидетельницей того, как родственники Руфуса отважно борются с невзгодами, Лу должна была чувствовать воодушевление, но почему-то ей становилось только хуже. Она старалась поладить с ними – видит Гармония, с их покладистостью и дружелюбием с ними поладил бы кто угодно; она усердно трудилась на ферме, хотя и чувствовала, что без истока пользы от нее, как на кухне от Даффи, вся помощь которой заключалась в том, чтобы испачкаться в муке. Однако, невзирая на теплоту и отзывчивость со стороны Лэнглисов, Лу чувствовала себя бесконечно чужой для этой семьи. И злилась: на них – за неутомимую опеку, на себя – за неблагодарность и отстраненность, с которой держалась с теми, кто был к ней так добр.

А больше всего она злилась из-за Вивис. Теперь, когда Лу лишилась возможности покинуть участок, основным источником информации о внешнем мире для нее стала шаотка. И хотя та делилась новостями о текущей ситуации и делах ордена вполне охотно, стоило девчонке начать расспрашивать, над чем конкретно они с Вальтером сейчас работают – и Вивис тут же замыкалась, уходя от ответа.

– Есть у нас один проект, на который мы возлагаем большие надежды. Но я пока что не могу об этом рассказать.

Зампредседателя говорил примерно то же, когда приезжал в особняк навестить Лу. Отводя глаза, бормотал что-то о «секретном эксперименте». Все указывало на то, что они с Вивис безвозвратно исключили девчонку из своей команды. Чего удивляться, сердилась Лу – ведь она на три месяца выпала из жизни, да и теперь, не имея возможности посещать орден, была для расшифровщиков совершенно бесполезна.

Она слышала, что все больше городов и поселений оказывалось разорено, люди продолжали гибнуть, тогда как число химер выросло до беспрецедентных масштабов.

Она слышала, что Имперской