Читаем без скачивания Возьми удар на себя - Фридрих Незнанский

Галочка сочувственно покачала головой, мысленно отметив, что Померанцев, инструктируя ее перед походом в театр, кажется, тоже что-то такое упоминал насчет нынешней жены Кожевникова, связанное с ревностью… Так что возможен вариант, при котором Альбина Викторовна не лжет. Или — лжет наполовину, на треть, на четверть… Нет ничего труднее, чем отделить ложь от правды, когда имеешь дела с людьми ее типа!

Единственное, что можно, пожалуй, сказать наверняка, — Крутицкая отправилась на выставку, заранее зная, что там будет ее бывший муж со своей второй женой. А вот насчет всего остального — поди разберись!

Пока капитан Романова пыталась решить, как же отделить ложь от правды, Альбина Викторовна уже сменила тему, сосредоточившись исключительно на себе самой и начав излагать все свои беды и неприятности чуть ли не с детства. Решив не переводить пленку, Галя незаметно выключила диктофон, сделав вид, что просто поправляет его. Актриса ничего не заметила, поскольку именно в этот момент подводила черту под автобиографической справкой:

— Теперь вы и сами видите, сколько препятствий было всегда на пути моего дара!.. Но настоящий талант пробьется всегда, и наш с вами разговор — лучшее тому свидетельство!..

Галя слегка приподняла брови, не поняв, с чего это вдруг Крутицкая так резко закруглилась, но ответ на невысказанный вопрос получила тут же: заказ им наконец принесли, и первым делом на столе появилась бутылка красного полусухого вина, вытребованная Альбиной.

Дождавшись, когда официант, разлив каждой из клиенток по трети бокала, отойдет подальше, Крутицкая смущенно улыбнулась и, взяв бутылку, долила вина в свой бокал.

— Мне просто необходимо расслабиться как следует, — выдохнула она. — Сами видели, на спектакле я отдавала себя, как всегда, полностью… И это — несмотря на трагедию с Сергеем! Если бы только окружающие люди знали, как дорого мне обходится все время держать себя в руках, думать в первую очередь не о себе, а о деле! Наверное, все ужасные интриги в тот же момент прекратились бы, завистники поняли бы, наконец, что завидовать мне просто незачем! Да, я позволила бы Сергею вернуться ко мне, мы начали бы все сначала, если бы… Если бы не этот ужас! Но не могла же я сразу ему об этом сказать?.. И вот — вот результат!

— Что вы имеете в виду? — Галя вновь незаметно включила диктофон. — У вас что же — есть своя версия случившегося?

— Да! — Крутицкая одним махом осушила свой фужер. — Но это, во всяком случае, пока не для печати… Давайте подождем, когда эти люди сами докопаются до сути… Конечно, если докопаются!..

— Даю слово, что в интервью об этом упомянуто не будет, — с чистой совестью пообещала Романова.

— Ни секунды не сомневаюсь, — Альбина перегнулась к ней через стол и перешла на шепот, — что Сергей сам наложил на себя руки — из-за меня… Из-за того, что я на его предложение начать все сначала ответила отказом… Да, я это сделала, и никогда себе этого не прощу!

Голубые кукольные глаза актрисы наполнились слезами и, вновь откинувшись назад, Альбина поспешно, дрожащими руками, наполнила свой опустевший бокал.

Галя смотрела на нее с искренним недоумением: неужели Крутицкая впрямь держит «журналистку» за полную дурочку и всерьез надеется, что та подхватит, а главное, разовьет в своем журнале версию самоубийства вполне благополучного мужчины из-за какой-то там бывшей жены?.. «О господи! — вздохнула про себя Романова. — Либо она законченная идиотка и совершенно тут ни при чем, либо намеренно валяет ваньку, то есть в данном случае не ваньку, а маньку… Зачем?»

Очевидно, эти мысли отразились у нее на лице, поскольку Крутицкая, глянув на свою собеседницу коротко и неожиданно пристально, покачала головой:

— Зря вы мне не верите! Я ведь знаю Сережу почти десять лет, знаю, на что он способен от… отчаяния… Ладно, так и быть: можете использовать мое признание в вашем интервью! Все равно рано или поздно об этом станет известно… Вы даже можете выдать то, что я сказала, за свое собственное предположение… Да, так будет лучше! Поскольку к публичному покаянию я еще не совсем готова… Но это будет мучить меня всю жизнь… Всю оставшуюся жизнь!

— Да уж… — пробормотала Галочка, решительно не зная, как следует реагировать на данное заявление.

Альбина между тем опустошила в очередной раз свой бокал и, еще раз наполнив его, продолжила:

— Ну что мне стоило оставить ему хотя бы лучик надежды, что?! Ведь в итоге я бы все равно сдалась… Так нет же, вот оно — наше женское самолюбие и упрямство: как вы понимаете, актриса я отличная, судя по всему, мой отказ прозвучал для него более чем убедительно! Бедный, бедный Сережка, до чего ж нам с тобой не повезло…

Теперь слезы уже не просто стояли в глазах Альбины, но торопливо, одна за другой, скатывались по щекам, и капитан Романова, оценивающе глянув на бутылку вина, опустошенную Крутицкой наполовину, внутренне запаниковала: если с актрисой сейчас случится истерика, что делать? Между тем именно к истерике дело и шло…

— Вы наверняка правы! — поспешно воскликнула Галя. — И я, с вашего позволения, действительно дам это в интервью как журналистскую, авторскую версию!

— Вот и отлично. — Крутицкая успокоилась так же внезапно, как и разволновалась и посмотрела на Романову неожиданно трезво и испытующе. — Только давайте уговоримся: прежде чем публиковать материал, вы дадите мне его прочесть…

— Можете не сомневаться! — заверила ее Галочка, и в этот момент очень кстати подал голос ее мобильный телефон. Романова схватилась за трубку как за спасательный круг. А зазвучавший голос Померанцева уже не вызывал в ее душе столь бурной радости.

— Галочка, ты сейчас очень занята? — поинтересовался Валерий и, несомненно, удивился, услышав в ответ поспешно произнесенную Романовой фразу:

— Где и когда?..

— Э-э-э… — протянул Померанцев, тут же сообразивший, что его звонок по каким-то причинам пришелся весьма кстати. Тем более что ответить ему Галя не дала.

— Я тебя поняла, — произнесла она торопливо. — Скоро буду, по дороге тебе перезвоню!

И отключила телефон.

— Что-то стряслось? — Актриса обеспокоенно посмотрела на Галочку, потом на стол, уставленный закусками.

— Ничего особенного, просто в редакции, как обычно, очередной пожар… Не волнуйтесь, все как мы договорились: обед за наш счет! К счастью, мы с вами все успели, материала мне для публикации вполне хватит!

Романова извлекла из сумочки несколько купюр и положила их на стол — между своим почти нетронутым салатом и тарелкой Альбины.

— К сожалению, мне действительно пора… Ничего, что я вас тут оставляю?.. Извините, что так получилось!

— Не страшно, я довольно часто ужинаю в ресторане одна. — Крутицкая продемонстрировала в улыбке свои удивительно ровные для того, чтобы быть собственными, зубы. — Ах, не подумайте, не потому, что не с кем! Просто мне иногда остро требуется одиночество!

Она окинула взглядом постепенно заполнявшийся посетителями зал, на секунду задержавшись на соседнем столике, за который официант как раз усаживал троих мужчин в весьма дорогих костюмах и отличном настроении. И добавила:

— Бегите, а то и правда опоздаете!

С огромным облегчением покинув ресторан, капитан Романова и правда перезвонила Померанцеву.

— Ну? — поинтересовался он. — Избавилась с моей помощью от актрисули?

— Откуда знаешь?!

— Ха!.. И знать нечего: по времени ты с ней должна была уже с час трепаться в каком-нибудь пищеблоке. Вполне достаточно для того, чтобы не только вытянуть информацию, ежели она имеется, но и слегка сдвинуться от неизбежных актерских штучек-дрючек!..

— Молодец! — искренне похвалила Валерия Галочка. — Все в десятку.

— В двух словах можешь сказать по сути?

— Крутицкая — отъявленная лгунья и лицемерка, утверждает, что бывший муж сам наложил на себя руки, причем из-за нее, любимой… Уговаривал ее вернуться к нему, а она слишком правдоподобно отказала… Там еще куча всего, и хоть бы что-нибудь поддавалось проверке!

— Я бы сейчас с удовольствием посмеялся, если б не мировая печаль, владеющая моей душой, — усмехнулся все-таки Померанцев. — Проверке же, Галчонок, поддается все, ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным!

— Какой ты умный и образованный! Библию наизусть цитируешь… А по делу что-нибудь можешь сказать?

— Не сердитесь, капитан, — моментально уловил ее раздражение Валерий. — Я вообще-то еще в конторе: дуйте сюда, послушаем ваше «интервью», а там и по делу будет… О’кей?

— Буду минут через тридцать, — вздохнула Романова и, глянув на свои наручные часики, ускорила шаг, двинувшись по направлению к сияющей впереди, почти слившейся уже с переливчатыми огнями реклам букве «М», воздвигнутой над входом в ближайшую станцию подземки.