Читаем без скачивания Возьми удар на себя - Фридрих Незнанский

— Не сердитесь, капитан, — моментально уловил ее раздражение Валерий. — Я вообще-то еще в конторе: дуйте сюда, послушаем ваше «интервью», а там и по делу будет… О’кей?

— Буду минут через тридцать, — вздохнула Романова и, глянув на свои наручные часики, ускорила шаг, двинувшись по направлению к сияющей впереди, почти слившейся уже с переливчатыми огнями реклам букве «М», воздвигнутой над входом в ближайшую станцию подземки.

Опер на старте

Это был удивительно красивый городок, пожалуй, его можно было даже назвать самым красивым, во всяком случае, на фоне таких же, как он, с населением не более шестисот тысяч, из всех, которые успел до сих пор повидать Володя Яковлев. А повидал он их на своем веку немало — вероятно, ничуть не меньше, чем человек, убийство которого сейчас расследовал.

Аккуратный, недавно отремонтированный вокзал по отношению к самому Саргову находился на возвышенности. Так что, выйдя на небольшую площадь перед ним, Яковлев получил возможность увидеть панораму города, находившегося ниже, в огромной чаше, противоположный край которой терялся в серо-белом тумане, объединявшем Саргов с небом такого же цвета. От этого и оттого, что случайно выскочивший откуда-то солнечный лучик на мгновение высветил золотые луковки куполов (Володя насчитал их не менее шести), казавшиеся издали игрушечными, создавалось ощущение, что городок внизу, постепенно взбираясь на пологие склоны, уплывает ввысь, за облака…

— Здорово… — невольно пробормотал он вслух.

— Нравится? — Яковлев вздрогнул от неожиданности и, повернувшись, обнаружил возле себя сухонького улыбающегося мужичонку с усами, которым позавидовал бы и сам знаменитый Эркюль Пуаро.

— Нравится, — кивнул он, с интересом разглядывая неизвестно откуда взявшегося на совершенно пустой площади собеседника. И невольно улыбнулся: мужичок, которому было на вид никак не меньше шестидесяти, поразительно напоминал адвоката Горошка из сказки про Чиполлино: сухонький, слегка сутулившийся, с узким, вытянутым лицом и заметно выдающимся вперед подбородком, над которым красовались упомянутые усы, он и впрямь походил на гороховый стручок, который забыли вовремя снять с куста.

— У нас всем нравится, — удовлетворенно кивнул незнакомец и неожиданно добавил: — А вы, никак, Владимир Владимирович Яковлев, московский гость?

Володя удивленно приподнял брови: ни на представителя местного УВД, ни, тем более прокуратуры «адвокат Горошек» никак не походил.

— Что ж, — улыбнулся тот, — давайте по такому случаю знакомиться: Никонов Федор Ипатьевич… В прошлом — полковник КГБ, ныне — он же, но отставной ФСБ… Пенсионер, словом… Если вы не против, буквально в ста метрах отсюда, за углом вокзальчика, нас поджидает экипаж: не то чтобы шикарный, но бегает, слава богу, преотлично!

Успевший за то время, пока Никонов все это говорил, переварить полученную информацию, Володя невольно покачал головой:

— Однако… Быстро же у вас работает система осведомления! Как правило, если меня и встречает кто-нибудь, то коллеги. Либо люди из прокуратуры…

— А что вы хотите, дорогой Владимир Владимирович? — Отставной полковник уже развернулся и бойко засеменил в сторону вокзала. — Город у нас на самом деле небольшой, друг друга все знают — во всяком случае, люди, работающие в правоохранительных органах… Между прочим, половина из них — мои бывшие ученики. Вот один из них, тот, что вел Васино дело, мне и позвонил, поскольку знал, насколько я в нем заинтересован… Ну а я, соответственно, с ним и договорился, что встречу вас самолично и, куда надо, доставлю…

— Заинтересованы? — растерянно переспросил Яковлев. Это был один из тех редких случаев, когда старший опер Первого департамента МВД ну никак не мог, как говорится, «въехать» в ситуацию.

Между тем они уже успели завернуть за угол здания вокзальчика и, спустившись по пологой лестнице, очутились на небольшой площадке с несколькими канареечно-желтыми такси и припаркованном чуть поодаль от них шестым «жигуленком» цвета топленого молока, к которому и направился Федор Ипатьевич. От площадки вниз вела заасфальтированная дорога в сторону города.

— Вот и мой экипаж… Получен в дар от органов, когда уходил в отставку! — Он открыл переднюю пассажирскую дверцу. — Прошу вас, Владимир Владимирович… А на вопрос ваш ответ мой будет довольно-таки долгим. Потому предлагаю вам, прежде чем вы отправитесь куда положено, — насколько я понимаю, в нашу горпрокуратуру, заехать позавтракать в «Молочницу»… Очень приличное кафе! Так как?

— Ничего не имею против! — Яковлев смирился с неизбежностью, кроме того, Никонов успел его заинтриговать, а завтракать все равно где-то было надо.

«Молочница» оказалась маленьким, чистеньким заведением в пятнадцати минутах езды от вокзала, Федора Ипатьевича здесь отлично знали и приветствовали самыми искренними улыбками. Молоденькая официантка, после того как они уселись за столик, поинтересовалась, что именно он будет брать, только у Володи. Очевидно, вкусы Никонова были ей хорошо известны и заказывал тот всегда одно и то же. Как выяснилось, вкусы у них с Яковлевым оказались схожими: обоим принесли по пышущей жаром яичнице, тосты, нарезанный ломтиками сыр и кофе. Вот за кофе Федор Ипатьевич наконец и заговорил, отвечая на Володин вопрос:

— Ну, прежде всего, — начал он, — единственное, что нам сообщили из столицы, так это то, что командирован к нам человек в связи с делом Василия Григорьевича Елагина. В прокуратуре у нас, как и вы, вероятно, предполагаете, всполошились: известное дело — где Москва, там и жди проверки, а далее непременно и ошибки в следствии вскроются, и все прочее в том же разрезе… М-да!.. А человек-то между тем, если память мне не изменяет, скоро полгода будет как срок мотает…

Никонов отхлебнул кофе, а Володя воспользовался возникшей паузой:

— Видите ли, Федор Ипатьевич, на этот раз тревога ложная: приехал я совсем не с целью проверки, информация мне нужна совсем другого рода.

— Вот как? — Его собеседник прищурился и пристально посмотрел Яковлеву в глаза. — И какого же рода требуется вам информация?

— Ну… В том числе, например, хотелось бы знать, что за личная заинтересованность в деле Елагина имелась у вас?..

Никонов помолчал, допил свой кофе и, поняв, что продолжать Володя не станет, невесело кивнул:

— Все куда как просто: Василия я знаю всю его жизнь, начиная с пеленок, поскольку он — сынок моего самого близкого, ныне покойного друга и сослуживца Гриши Елагина. И когда эта беда грянула и я, как выяснилось, поимел к ней немалое отношение. Я ведь, Владимир Владимирович, ни одной секунды не верил в то, что Васька способен эдакое учинить: парень он всегда был честный, весь по отцу! Не то что его младший братец Пашка… Про таких говорится, в семье не без урода.

— А можно подробнее и по порядку? — осторожно поинтересовался Яковлев.

— А это смотря какой смысл вы в слово «порядок» вкладываете.

— Как я понимаю из ваших же слов насчет того, что не верили, будто Елагин — взяточник, вы знали, что его в этом обвиняют, еще до того, как он был взят с поличным?

Никонов вздохнул и нехотя кивнул:

— Верно… Примерно за месяц до ареста Василия был у меня разговор с одним из моих, можно сказать, учеников, которому после моей отставки моя же должность и досталась… Не подумайте, что он меня подсидел, боже упаси! Хороший человек, честный и меня уважает. Потому и разговорились… Видать, хотел он через меня Василия предупредить насчет того, чтоб поосторожней был: мол, жалобы на него поначалу в нашу прокуратуру шли, насчет взяток, а теперь уже и в столицу пишут… Кто — не сказал, но выразил уверенность, что это завистник, претендующий на Васину должность… Ну а я, зная Ваську с пеленок, только отмахнулся: пускай, мол, проверяют, сами убедятся, что кто-то волну зазря гонит…

— То есть с самим Елагиным вы об этом не говорили?

— То-то и оно, что нет… Вылетело у меня, старого дурака, из головы: не сомневался я ни секунды, что никакие проверки Василию не страшны! Да только и это не все…

— Что же еще?

— Вот вы, Владимир Владимирович, — усмехнулся Никонов, — все вокруг да около ходите, а ведь небось в курсе, каким образом парня-то поймали, да еще и с поличным?

Яковлев нахмурился и слегка пожал плечами:

— Надо полагать, Федор Ипатьевич, в курсе прежде всего вы, коли уж по отношению к вам бывшие ученики-коллеги служебную тайну не соблюдают… Я здесь представляю органы, ни малейшего отношения к таким методам работы с подозреваемыми не имеющие.

— Ну-ну!.. — Никонов неожиданно сердито сверкнул глазами. — А то вы, милицейские, и впрямь ангелочки! То есть лично вас обидеть не хочу, может, вы и не балуете с подставами вроде этой. Однако о том, как ваши подчиненные, особенно на местах, с людьми «разбираются», причем с людьми ни в чем не виноватыми, и вы должны знать!