Читаем без скачивания Фазы гравитации - Дэн Симмонс

Узкую полоску деревьев сменили белые домики и вскоре заполонили весь обзор. За поворотом после заправки «Суноко» стоял старый кирпичный дом. Мать рассказывала, что раньше здесь был перевалочный пункт «подпольной железной дороги» аболиционистов. На белом щите значилось: «Глен-Оук. Население – 1275 человек. Электрический контроль скорости».

– Последний раз в пятьдесят шестом, – ответил Бедекер. – Нет, в пятьдесят седьмом. Приезжал на похороны матери. Она умерла через год после отца.

– Они оба лежат на кладбище Голгофы, – выдал Экройд таким тоном, словно сообщал новость.

– Верно.

– Не хотите заехать, пока не стемнело? Я подожду, мне не трудно.

– Нет-нет, – поспешно отказался Бедекер. В дрожь бросало от перспективы стоять над могилой родителей, пока Экройд весело посвистывает в своем «Бонневиле». – Спасибо, я как-нибудь потом. Сейчас с ног валюсь, лучше сразу в гостиницу. «Привал путника», кажется?

Экройд хохотнул и с размаху шлепнул по рулю.

– Вы про старый придорожный мотель? Да его снесли еще в шестьдесят втором. Мы с Джеки как раз в тот год переехали сюда из Лафайета. Ближайший вариант – «Мотель 6», на съезде с 74-й федеральной у Элмвуда.

– Значит, туда, – кивнул Бедекер.

– Тут вот какая штука, Дик… – Экройд обратил багровое лицо к пассажиру. – Мы вообще-то рассчитывали, что вы переночуете у нас. А что, места в доме полно. С Мардж Ситон и администрацией я уже договорился. Мотель ведь у черта на куличках, двадцать минут по каменке.

Каменкой в Глен-Оук испокон веков называли мощеную дорогу, служившую главной улицей. Бедекер уже лет сорок не слышал этого слова. Он покачал головой и стал смотреть в окно. Машина медленно катила через центр города. Деловая часть Глен-Оук занимала два с половиной квартала. Вдоль дороги тянулись приподнятые бетонные тротуары. В витринах было темно, парковочные места пустовали. Лишь у таверны возле парка стояло несколько пикапов. Бедекер тщетно пытался сопоставить унылые фасады с образами, что хранились в памяти, но они оставляли лишь смутное ощущение чего-то недостающего, словно провалы в когда-то знакомой улыбке.

– Джеки приготовила ужин, но если хотите, заедем на рыбный пикник к молодежи.

– Боюсь, мне сейчас не до того.

– Вот и славно, – обрадовался Экройд. – Все формальности уладим завтра. У Мардж все равно куча дел сегодня, праздничная лотерея и так далее. Терри жуть как мечтает с вами познакомиться. Терри, мой сын. Он ваш кумир… Тьфу ты, наоборот. Ну вы поняли. Просто бредит космосом. В прошлом году делал о вас доклад в школе. Гордится, что вы тут жили. Честно говоря, он и подкинул мне мысль пригласить вас как почетного гостя на праздник. Терри в восторге, что вы – наш, местный. Все в администрации, включая Мардж, мою задумку оценили, но знаете, для Терри будет такое счастье, если вы поживете у нас эти два дня!

Даже при черепашьей скорости центра хватило ненадолго. Экройд повернул направо и затормозил у старой католической церкви. Ребенком Бедекер избегал этой части города, потому что здесь жил школьный хулиган Чак Комптон. Зато когда возвращался на похороны родителей, бывал только здесь.

– Не думайте, вы нас не стесните, – уговаривал Экройд. – Для нас это, наоборот, большая честь. Тем более «Мотель 6» сейчас наверняка забит дальнобойщиками. Пятница как-никак.

Бедекер разглядывал бурое здание церкви. Раньше оно казалось куда больше. Его вдруг одолела странная апатия. Изнуряющая жара, бесконечные перелеты и проблемы Скотта с сектантами ввергли его в состояние унылого безразличия. Такое бывало в первые месяцы службы на флоте летом пятьдесят первого и в первые недели после развода с Джоан.

– Ну, если я вас не стесню… – пробормотал он.

Экройд торжествующе улыбнулся и сжал его плечо.

– Забейте, никаких проблем! Джеки спит и видит познакомиться с вами, а о Терри и говорить нечего! Пообщаться с настоящим астронавтом – это дорогого стоит.

Автомобиль медленно катил вперед сквозь кремовые лучи вечернего света и тонкие полосы тени от деревьев.

Час спустя, когда Бедекер отправился на прогулку, вокруг уже парили стаи летучих мышей, лихорадочно кромсая крыльями мрачный купол неба. Солнце скрылось за горизонтом, но день отчаянно цеплялся за свет, как маленький Ричард в августе – за последние недели каникул. Через несколько минут он уже был в старой части города, наслаждаясь прогулкой и одиночеством.

Экройды жили в северо-восточном районе, где раньше были только кукурузные поля и ручей, в котором водились ондатры. Теперь здесь выстроили штук двадцать коттеджей. Дом Экройда был построен в псевдоиспанском стиле, в гараже стояли катер и прицеп, а на подъездной дорожке – семейный трейлер. Комнаты заставлены громоздкой вычурной мебелью сомнительного качества. У Джеки Экройд оказался мелкий перманент, «гусиные лапки» вокруг глаз и чуть выступающие вперед верхние зубы, из-за чего она как будто постоянно улыбалась. Миссис Экройд была несколько моложе супруга. Их единственный сын Терри, бледный худенький мальчик лет тринадцати-четырнадцати на вид, был полной противоположностью тучного громогласного отца.

– Терри, поздоровайся с мистером Бедекером! Давай, смелее! Расскажи, как ты мечтал с ним встретиться. – Экройд огромной лапищей подтолкнул сына, и тот буквально вылетел на середину комнаты.

Бедекер наклонился, но мальчик настойчиво избегал его взгляда и лишь слегка коснулся вспотевшей ладошкой руки гостя, невнятно бормоча слова приветствия. Длинная русая челка падала Терри на глаза, точно козырек.

– Очень приятно, – произнес Бедекер.

– Терри, – позвала миссис Экройд, – покажи мистеру Бедекеру его комнату, а после непременно покажи свою. Уверена, нашему гостю будет очень интересно. – Она улыбнулась, напомнив Бедекеру ранние фото Элеонор Рузвельт.

Мальчик развернулся и двинулся вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Бедекеру отвели комнату в цокольном этаже с удобной кроватью и ванной. Комната Терри располагалась сразу за пустым, покрытым ковром помещением, явно предназначенным под спортзал.

– Думаю, мама хотела, чтобы вы увидели это, – пробормотал Терри и щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула тусклая лампочка, осветив узкую, аккуратно застеленную кровать, письменный столик, стереосистему и три темных стены, увешанные книжными полками, плакатами, моделями – словом, типичной атрибутикой подростка. Четвертая стена оказалась необычной.

На ней висела знаменитая фотография восхода Земли из серии снимков, сделанных внешней камерой «Аполлона-8» в режиме ускоренной съемки во время первого и третьего прохождений лунной орбиты. Снимок когда-то прогремел на весь мир, но потом его затаскали до такой степени, что Бедекер обычно не обращал на него внимания. На сей раз все было иначе. Фотографию увеличили на манер фотообоев, и она покрывала стену от пола до потолка. В чернильном небе всходила яркая бело-голубая Земля, а впереди виднелся участок серого грунта. Казалось, будто стоишь не в комнате, а на Луне. Темные стены и тусклый свет лишь усиливали иллюзию.