Читаем без скачивания Рождественская песнь в прозе (пер. Пушешников) - Чарльз Диккенс

Усѣвшись на большомъ стулѣ въ уютномъ утолкѣ и поставивъ ноги на скамейку, племянница Скруджа совсѣмъ не играла въ жмурки. Позади нея стояли духъ и Скруджъ. Въ фанты же играла и она — и играла дѣйствительно искусно. Когда она играла въ игру «Какъ, когда и гдѣ», она, къ великому удовольствію своего мужа, перещеголяла своихъ сестеръ, несмотря на то, что и онѣ были очень находчивы въ этой игрѣ,- это могъ подтвердить и самъ Топперъ. Скруджъ также принималъ участіе въ игрѣ, ибо играли всѣ присутствующіе двадцать человѣкъ, молодые и старые. Играя, Скруджъ иногда совершенно забывалъ о томъ, что не слышно его голоса, и часто вслухъ давалъ вѣрные совѣты. Порой ни одна иголка самаго лучшаго издѣлія не могла своей остротой превзойти Скруджа, хотя онъ и дѣлалъ видъ, что мало догадливъ.

Духъ былъ очень доволенъ настроеніемъ Скруджа и такъ ласково смотрѣлъ на него, что тотъ, какъ мальчикъ, просилъ еще побыть здѣсь до тѣхъ поръ, пока гости не разойдутся. Однако духъ не согласился.

— Начинается новая игра, — сказалъ Скруджъ. — Еще полчаса, духъ.

Игра называлась «Да и нѣтъ». Всѣ должны были отгадать то, что задумывалъ племянникъ Скруджа.

На вопросъ онъ имѣлъ право отвѣчать только словами: «да» и «нѣтъ». На него полился цѣлый потокъ вопросовъ — и выяснялось, что задумалъ онъ животное, не совсѣмъ пріятное, дикое, которое иногда рычитъ и хрюкаетъ, иногда говоритъ, проживаетъ въ Лондонѣ и расхаживаетъ по улицамъ, — животное, котораго не показываютъ, не держатъ въ звѣринцѣ и не предназначаютъ на убой, которое — ни лошадь, ни оселъ, ни корова, ни быкъ, ни тигръ, ни собака, ни свинья, ни кошка, ни медвѣдь. При каждомъ новомъ вопросѣ, который предлагали загадавшему, онъ разражался звонкимъ смѣхомъ, точно его щекотали, и въ припадкѣ такого смѣха соскакивалъ съ дивана и топалъ ногами.

— Угадала, знаю, Фредъ, что это, — воскликнула, наконецъ, полная дѣвушка, сестра племянницы Скруджа, разразившись такимъ же смѣхомъ. — Знаю!

— Что? — воскликнулъ Фредъ.

— Вашъ дядя Скруджъ.

Она угадала. Всѣ были въ восторгѣ, Нѣкоторые, впрочемъ, замѣтили, что на вопросъ: «Медвѣдь ли это?» надо было отвѣтить «Да», а отрицательный отвѣтъ повелъ къ тому, что отвлекъ мысли отъ Скруджа, хотя многіе и думали о немъ.

— Мы ужъ достаточно повеселились по его милости, — сказалъ Фредъ. — Въ благодарность за это удовольствіе выпьемъ за его здоровье. Вотъ стаканъ глинтвейна. Итакъ: «За здоровье дяди Скруджа!»

— Прекрасно! За здоровье дяди Скруджа! — воскликнули всѣ.

— Желаемъ ему радостно встрѣтить праздникъ. Каковъ бы ни былъ старикъ Скрудхъ, мы желаемъ ему счастливаго Новаго года! — сказалъ племянникъ Скруджа.

Незамѣтно для самого себя дядя Скруджъ сдѣлался такъ веселъ, и на душѣ у него стадо такъ радостно, что онъ, если бы духъ не торопилъ его, съ удовольствіемъ отвѣтилъ бы тостомъ всѣмъ присутствующимъ, которые и не подозрѣвали, что онъ находится среди нихъ… Но все исчезло раньше, чѣмъ племянникъ Скруджа договорилъ послѣднія слова. Скруджъ и духъ снова уже были въ пути.

Чего, чего они ни видали въ своихъ долгихъ странствованіяхъ! Они посѣтили множество домовъ, всюду принося счастье; останавливались у кроватей больныхъ — и духъ облегчалъ ихъ страданія, тѣ же, которые были въ чужимъ странахъ, чувствовали себя, благодаря ему, какъ на родинѣ. Въ людей борьбы духъ вселялъ надежды, бѣдные чувствовали себя въ его присутствіи богатыми. Въ богадѣльнѣ, госпиталѣ, тюрьмѣ, въ притонахъ нищеты, — вездѣ, гдѣ только человѣкъ не закрывалъ дверей передъ духомъ, онъ разсыпалъ свои благословенія и поучалъ Скруджа.

Если только все это совершилось въ одну ночь, то ночь эта была очень длинна, — казалось, что она вмѣстила въ себя много рождественскихъ ночей. Странно было то, что въ то время, какъ Скруджъ оставался такимъ, какимъ былъ, духъ, видимо, старѣлъ. Замѣтивъ въ немъ эту перемѣну, Скруджъ однако ничего не сказалъ о ней до того момента, какъ они вышли изъ дома, гдѣ была дѣтская вечеринка. Тутъ, оставшись наединѣ съ духомъ подъ открытымъ небомъ, онъ вдругъ замѣтилъ, что волосы духа стали сѣдыми.

— Развѣ жизнь духовъ такъ коротка? — спросилъ Скруджъ.

— Моя жизнь кончится сегодня ночью.

— Такъ для тебя эта ночь послѣдняя! — воскликнулъ Скруджъ.

— Да, конецъ мой нынче въ полночь. Часъ мой близокъ. Слушай.

Въ этотъ моментъ часы пробили три четверти двѣнадцатаго.

— Прости за нескромный вопросъ, — сказалъ Скруджъ, внимательно присматриваясь къ одеждѣ духа. — Я вижу подъ твоей одеждой что-то странное, тебѣ несвойственное. Нога, это или лапа?

— Какъ будто лапа, — печально отвѣтилъ духъ.

Изъ складокъ его одежды вышло двое дѣтей, несчастныхъ, забитыхъ, страшныхъ, безобразныхъ и жалкихъ. Возлѣ ногъ духа они стали на колѣни, цѣпляясь за полы его плаща.

— О, человѣкъ! — воскликнулъ духъ. — Взгляни сюда!

То были мальчикъ и дѣвочка. Желтые, худые, оборванные, они, точно волчата, смотрѣли исподлобья, но взглядъ ихъ былъ несмѣлый, покорный. Казалось бы, прелесть и свѣжесть молодости должна была свѣтиться въ ихъ чертахъ. Но дряхлая, морщинистая рука времени уже обезобразила ихъ. Тамъ, гдѣ должны были царить ангелы, таились и грозно глядѣли дьяволы. Никакая низость, никакая извращенность, какъ бы велики онѣ ни были, не могли создать въ мірѣ подобнаго уродства.

Скруджъ въ ужасѣ отшатнулся. Онъ хотѣлъ сказать, что дѣти красивы, но слова сами собой замерли у него на устахъ, которыя не осмѣливались произнести подобной лжи.

— Духъ, они твои? — только и могъ сказать Скруджъ.

— Нѣтъ, это дѣти человѣка, — произнесъ духъ, смотря на нихъ. — Они не выпускаютъ края моей одежды, взывая о защитѣ отъ собственныхъ своихъ родителей. Мальчикъ — невѣжество, дѣвочка — Нужда. Остерегайся ихъ обоихъ и всѣхъ подобныхъ имъ, а пуще всего мальчика, ибо на челѣ его начертано: гибель. Остерегайся его, если только не сотрется это роковое слово. Возстань на него! — вскричалъ духъ. — Или же, ради своихъ нечистыхъ умысловъ, узаконяй его, увеличивай его силу! Но помни о концѣ!

— Развѣ у нихъ нѣтъ крова, развѣ никто не протягиваетъ имъ руку помощи? — воскликнулъ Скруджъ.

— Развѣ ни существуетъ тюремъ? — спросилъ духъ, обращаясь къ нему въ послѣдній разъ. — Развѣ нѣтъ рабочихъ домовъ?

Колоколъ пробилъ двѣнадцать.

Скруджъ хотѣлъ взглянуть на духа, но духъ уже исчезъ. Когда замеръ послѣдній звукъ колокола, Скруджъ вспомнилъ предсказаніе Якова Марли и, поднявъ глаза, увидѣлъ величественный образъ, привидѣніе съ закутанной головой, которое, точно облако тумана, подвигалось къ нему.

Строфа IV

Послѣдній духъ

Призракъ подходилъ безмолвно, медленно важно. При его приближеніи Скруджъ упалъ на колѣни. Что-то мрачное и таинственное разсѣивалъ призракъ вокругъ себя.

Голова, лицо, вся фигура его были закутаны въ черную мантію, и, если бы не оставшаяся на виду простертая впередъ рука, его трудно было бы отдѣлить отъ ночного мрака.

Когда призракъ поровнялся со Скруджемъ, Скруджъ замѣтилъ, что онъ былъ огромнаго роста, и таинственное присутствіе его наполнило душу Скруджа торжественнымъ ужасомъ. Призракъ былъ безмолвенъ и неподвиженъ.

— Я вижу духа будущаго Рождества? — спросилъ Скруджъ.

Призракъ не отвѣтилъ, но указалъ рукой впередъ.

— Ты покажешь мнѣ тѣни вещей, которыхъ еще нѣтъ, но которыя будутъ? — продолжалъ Скруджъ. — Да?

Казалось, духъ наклонилъ голову, ибо верхній край его мантіи на мгновеніе собрался въ складки. Это былъ единственный отвѣтъ, который получилъ Скруджъ. Онъ уже привыкъ къ общенію съ духами, но этотъ безмолвный образъ вселилъ въ него такой страхъ, что ноги его дрожали; онъ чувствовалъ, что едва держится на нихъ, что не въ состояніи слѣдовать за духомъ. Духъ помедлилъ мгновеніе, точно наблюдая за нимъ и давая ему время опомниться.

Но отъ этого Скруджу сдѣлалось еще хуже. Безотчетный, смутный страхъ охватилъ его цри мызли, что изъ-подъ этого чернаго покрывала на него устремлены безплотныя очи, тогда какъ онъ, сколько ни старался напрягать свое зрѣніе, ничего не видалъ, кромѣ призрачной руки и безформенной черной массы.

— Духи будущаго! — воскликнулъ Скруджъ. — Ты страшишь меня больше прежнихъ духовъ, видѣнныхъ мною. Но зная твое желаніе сдѣлать меня добрымъ, и надѣясь стать инымъ человѣкомъ, чѣмъ прежде, я готовъ съ благодарностью слѣдовать за тобою. Почему ты ничего не говоришь мнѣ?

Духъ попрежнему молчалъ. Его рука была направлена впередъ.

— Веди меня! — сказалъ Скруджъ. — Веди меня! Ночь убываегъ, а время; дорого мнѣ — я знаю это. Веди меня, духъ!

Призракъ сталъ отдаляться отъ Скруджа точно такъ же, какъ и подходилъ къ нему. Въ тѣни его мантіи Скруджъ послѣдовалъ за нимъ и ему казалось, что она уносила его съ собой, а городъ какъ будто самъ надвигался и окружалъ ихъ.