Читаем без скачивания Сочинения. Том 3 - Александр Строганов

ФЕЛИСТРАТОВ Боль – спутница моего существования. Так что мне не привыкать.

ДЕДОВ Могу ли я понимать твои слова таким образом, что ты настаиваешь на исследовании этого странного поступка?

ФЕЛИСТРАТОВ Я сформулировал бы это несколько иначе.

ДЕДОВ Но суть не меняется?

ФЕЛИСТРАТОВ Безусловно.

ДЕДОВ Что же, изволь. Приступим?

ФЕЛИСТРАТОВ Приступим.

ДЕДОВ Чего ты боишься?

ФЕЛИСТРАТОВ Я?

ДЕДОВ Ну да, твой страх очевиден. Ты спишь под кроватью. Когда часами ты стоишь подле своей кровати, ты напряжен. Я давно наблюдаю тебя. Тебе страшно.

ФЕЛИСТРАТОВ Это, это…

ДЕДОВ Это – интимное?

ФЕЛИСТРАТОВ Да, это очень интимное.

ДЕДОВ И ты не хотел бы говорить об этом?

ФЕЛИСТРАТОВ Откровенно говоря, да.

ДЕДОВ Ну что же, не будем. Как ты уже успел убедиться, я знаю многое. Я знаю и причину твоей тревоги. Сделаем так. Я назову тебе причину, а ты подтвердишь, если мое заключение окажется верным. Если ошибусь, ты ничего не скажешь.

ФЕЛИСТРАТОВ Пусть будет так.

ДЕДОВ Володя, дорогой мой Володя. В тебе так же живут Владыко, Арестовы, Больцы, Дедовы, только их зовут иначе и они совсем другие. И тебе страшно находиться между двух… нет, даже между трех огней. Они, мы и доктор Кандинский.

ФЕЛИСТРАТОВ (Поражен.) Как?! Как вы могли узнать об этом?

ДЕДОВ Опыт, Володя, опыт.

ФЕЛИСТРАТОВ И как мне избавиться от этого?

ДЕДОВ Никак. Все произойдет само по себе. ты не в силах что-либо сделать. Я очень болен. Ты это видишь. Осталось недолго. Вот ты и останешься только между двух огней. Уже легче будет.

ФЕЛИСТРАТОВ Не говорите о смерти. Дурная примета.

ДЕДОВ Оставим. Поговорим о Кандинском. Не передумал?

ФЕЛИСТРАТОВ Нет.

ДЕДОВ Ну так. Позволь задать тебе еще один вопрос. Сам ты как думаешь, кто мог подтолкнуть Виктора Хрисанфовича к решению покончить с собой?

ФЕЛИСТРАТОВ Да, да, да, да, да.

ДЕДОВ Я не тороплю тебя. Ты можешь хорошенько подумать, посоветоваться.

ФЕЛИСТРАТОВ Арестов?

ДЕДОВ Почему Арестов?

ФЕЛИСТРАТОВ Ему было нехорошо. Он не любил людей. Он был зол на многих. И потом он хотел как-то изменить ситуацию. Ведь не случайно он единственный из нас пришел к решению попытаться вырваться? Он душил Владыко. Он разбил окно.

ДЕДОВ Все поверхностно. Все же ты молод, Володя, и советчики твои мало понимают в людях.

ФЕЛИСТРАТОВ Не Арестов?

ДЕДОВ Может быть, доктор Кандинский и был тем единственным человеком, которому Арестов по-настоящему был благодарен, которого Арестов любил. Он спас Арестова от неминуемой смертной казни. Запутавшийся в жизни Арестов не был негодяем. Много доброты и сентиментальности заключалось в этом странном человеке, но доброту свою он бережно прятал до самой смерти.

ФЕЛИСТРАТОВ Зачем?

ДЕДОВ Он уже не верил никому. Он часто встречал людей много хуже себя самого. Его часто унижали.

ФЕЛИСТРАТОВ Как же можно, пройдя через унижения, унижать других людей?

ДЕДОВ Это распространено среди людей. И потом, Володя, будучи медиком, ты не можешь не знать симптомов, свойственных падучей. Я имею в виду спонтанные вспышки гнева.

ФЕЛИСТРАТОВ Но он боялся.

ДЕДОВ Он слишком долго боролся за жизнь. Это стало привычкой, даже не привычкой, болезнью.

ФЕЛИСТРАТОВ Как же можно обозвать привычкой любовь к жизни?

ДЕДОВ Все есть в этом мире. Все может стать болезнью. Нужно быть внимательным. Арестов – решительность, твердость Кандинского.

ФЕЛИСТРАТОВ А Больц?

ДЕДОВ Больц – начало нежности, слабости, ошибок Кандинского. Любимое и любящее дитя. Нигде, Володя, Больц не чувствовал бы себя так уютно, так спокойно, как здесь.

ФЕЛИСТРАТОВ Мне кажется, он не был до конца порядочным человеком. Перед нелепой своей смертью он вел себя недостойно.

ДЕДОВ Он вел себя как Больц. Он и не мог бы вести себя иначе. Мало того, я был крайне удивлен, что испуг перед визитом Виктора Хрисанфовича мобилизовал его, подвинул на действие. Больц победил свою лень. Для него – подвиг.

ФЕЛИСТРАТОВ У него было двойное дно. Так думается мне.

ДЕДОВ Милый Володя, у каждого из нас двойное, тройное дно. Мы все не ведаем, что творим, при этом изобретая, фантазируя много. И Больц, и Арестов были необычными людьми. Они не походили ни на кого. Были яркими, как каждый из нас. Иначе доктор не оставил бы всех нас здесь. Сколько больных прошло через его руки, а выбрал он только нас, мы – избранные. Когда Кандинский уходил в отдохновение, забытье, когда ему не хотелось ничего делать, не хотелось видеть никого, Больц, и только Больц беседовал с ним. Любой другой лишил бы его покоя, приблизил бы его смертный час. Больц был незаменим. Он был нужен доктору, а доктор был нужен Больцу. Многие люди выбирают себе друзей типа Больца. Часто это оказываются лучшие друзья.

ФЕЛИСТРАТОВ Такие страшные поступки, как совершенный Виктором Хрисанфовичем, есть признак слабости.

ДЕДОВ Заблуждение, мой друг, заблуждение. Этот поступок – апогей внутренней мобилизации, концентрации всех сил.

ФЕЛИСТРАТОВ Да, да, да, да, да.

ДЕДОВ А почему ты не вспоминаешь Мусю?

ФЕЛИСТРАТОВ Мусю я исключаю сразу. Бедный Муся.

ДЕДОВ Но ведь и он вел жизнь далеко не покойную, далеко не благую.

ФЕЛИСТРАТОВ Он раскаивался. Он ничего не мог поделать.

ДЕДОВ Верно. Как ты думаешь, зачем доктору Кандинскому нужно было связываться с этим несчастным? Что пользы было слышать его?

ФЕЛИСТРАТОВ Да, да, это непонятно.

ДЕДОВ Это и другое будет непонятным, если следовать рациональным путем. Нет в судьбах человеческих ничего рационального, нет в поступках человеческих ничего рационального. Сколачивая состояние, добиваясь чего-либо тучного или, напротив, воздушного, человек забывает о равновесии. Да он просто и не думает о равновесии. А стало быть?..

ФЕЛИСТРАТОВ Стало быть Муся появился сам по себе.

ДЕДОВ Как просто сбить тебя с толку, Володя. Не печалься. Это пройдет. Муся не случаен. Муся – это самолюбие Виктора Хрисанфовича. Муся – первый, кто указал доктору на его благородство, человечность, заставил гордиться своим поступком. Кандинский слушал корявую речь Муси, и казалась она ему прекрасной музыкой. Кандинский предавался приятным воспоминаниям и был доволен собой. Каждый человек, Володя, подающий нищему, не забывает и о себе.

ФЕЛИСТРАТОВ Да нет же. Есть люди, делающие это совершенно искренне.

ДЕДОВ А кто говорит о неискренности?

ФЕЛИСТРАТОВ Да, да, да, да, да.

ДЕДОВ Но то, что Муся неповинен в смерти Кандинского – очевидно. Хотя, как видишь, он первым покинул нас. Так всегда. Перед неукротимостью рока первым нас покидает самолюбие. Тогда человек может совершить и совсем не свойственный ему поступок.

ФЕЛИСТРАТОВ Я исключаю Святого Новоинофана.

ДЕДОВ Согласен. Господин Владыко здесь ни при чем. Он – хаотическое, запутанное до нельзя начало философа Кандинского. Он – поиск Бога. Неимоверно трудный путь, который часто оказывается дольше жизни. Владыко – начало всех суеверий и ритуалов. С появлением Владыко, жизнь Кандинского усложнилась, однако стала богаче. И без Владыко невозможно было обойтись. Каждый на своем пути отыскивает среди непохожих на себя людей такого Владыко. Отношения с такого рода персонами чаще всего неоднозначны. Возникают отчаянные споры, скандалы, ссоры навсегда. Но Владыко не уходят из памяти. Остается след. Терзает, мучает, заставляет сожалеть, или испытать мгновение счастья, правоты. Поиск Бога, поиск истины со стороны кажется вычурным, надуманным. Вот почему делиться с кем-то мыслями в этой области, тем более излагать их на бумаге нужно с осторожностью.

ФЕЛИСТРАТОВ Как страшно ушел Владыко. Как страшно, что я принял невольное участие в этом.

ДЕДОВ Все закономерно. Ты не можешь казнить себя за это. Почему? Да, пожалуй я тебе уже объяснил все.

ФЕЛИСТРАТОВ Выходит остаемся мы с вами?

ДЕДОВ Я уже рассказывал тебе, Володя, как я лелеял Виктора Хрисанфовича. я отказался от многого, только бы у него все было гладко. В сущности, я без него – ничто. Его не стало. Не станет и меня.

ФЕЛИСТРАТОВ Не может быть. Да я любил его беззаветно. Неужели во всем повинен я? Этого не может быть.

ДЕДОВ Ты, дорогой Володя, одновременно и виноват и не виноват.

ФЕЛИСТРАТОВ Умоляю, объясните, господин Дедов.

ДЕДОВ Кем ты был для господина Кандинского, как ты думаешь?

ФЕЛИСТРАТОВ Не знаю. Я ничего не могу сказать о себе.

ДЕДОВ Ну как же, подумай.

ФЕЛИСТРАТОВ Теперь, когда из виновных остался я один, я ни о чем не могу думать. Хочу услышать от вас. Скажите же скорее.

ДЕДОВ Я задам тебе несколько наводящих вопросов и ты все поймешь.

ФЕЛИСТРАТОВ Спрашивайте, спрашивайте, господин Дедов.

Фелистратов уходит на привычное для него место. Застывает. Вид его – само ожидание.

ДЕДОВ Кто кроме тебя знаком с медициной?