Читаем без скачивания Возвращение в Прованс - Фиона Макинтош

Лизетта, обеспокоенная отсутствием мужа, нашла его у рекламной тумбы. Он стоял, задумчиво глядя на плакат, и сжимал в кулаке листок бумаги.

– Что случилось? – встревоженно спросила Лизетта. – Ты собрался в плавание?

Люк улыбнулся, скомкал листок и засунул его в карман пиджака.

– Нет, хочу покатать тебя на американских горках. То-то визгу будет!

– Ты забыл, что во Францию меня забрасывали ночью, – напомнила Лизетта и шутливо ткнула мужа в бок. – Американские горки мне нипочем. Лучше пойдем поглядим на выставку мебели. Говорят, там есть суперсовременное оборудование, которое освобождает женщину от рабского труда на кухне.

– С ума сойти! – хмыкнул Люк.

– Ну пойдем, я хочу посмотреть на мебель!

Люк притворно содрогнулся.

– А может, лучше в цирк? – с улыбкой предложила Лизетта.

– Цирк – это по твоей части, – расхохотался Люк.

– Я не против, – кивнула она. – Значит, идем в цирк, потом на американские горки, потом поедим мороженого, поужинаем и пойдем танцевать в парк.

– Ага, а потом я умру от усталости.

Опустились сумерки, наступила ночь. После долгих лет затемнения город, залитый электрическим светом, представлял собой восхитительное зрелище. Повсюду ярко горели уличные фонари и мерцали разноцветные гирлянды. На лондонских улицах и площадях не смолкала музыка, восторженные гуляки то и дело пускались в пляс.

– Спасибо тебе, Люк, – сказала Лизетта, устало присев на скамью в парке.

– Погоди, праздник только начинается, – ответил Люк. – Нам пора в гостиницу.

– А где мы остановились?

– Помнишь, ты рассказывала про «Империал»? Ну, про ту самую, где ты отрабатывала свое агентурное задание?

Лизетта удивленно ахнула.

– Я решил, что неплохо бы нам совершить тур по местам боевой славы, и заказал там номер. А завтра утром ты проведешь меня по окрестностям, покажешь квартирку на Экклстон-роуд и кофейню «Лайонс». В прошлый раз я Лондона толком не видел.

– Да, в прошлый раз нам было не до экскурсий, – грустно заметила Лизетта. – Я тогда еще не пришла в себя после того, как разъяренные парижане обрили меня наголо за сотрудничество с нацистами. Ничего, завтра сходим к колонне Нельсона, к Букингемскому дворцу, к Парламенту и Вестминстерскому аббатству. А теперь нам и вправду пора в гостиницу.

– Только на сон не надейся, – шутливо предупредил Люк. – За удовольствие придется расплачиваться.

– Разумеется, – кивнула она и крепко поцеловала мужа.

Гостиница «Империал» почти не изменилась с 1942 года. Впрочем, поселились они не в крошечной комнатушке, а в просторном номере-люкс, с зелеными тиснеными обоями на стенах и с громадной кроватью, застланной шелковым покрывалом. В комнате пахло дегтярным мылом и сухими цветами.

– Владельцам гостиницы не мешало бы посетить выставку современной мебели, – улыбнулся Люк. – Дайка помогу, – предложил он, увидев, что жена собирается снять трикотажную блузку.

Лизетта, смеясь, подняла руки над головой. Люк чуть приподнял тонкую ткань и грозным голосом заявил:

– Теперь ты в моей власти, солянка!

Лизетта расхохоталась.

– Да не солянка, а селянка!

– Какая разница, – отшутился Люк и потянулся к застежке лифчика.

Лизетта завизжала.

– Ш-ш, ты всех жильцов перебудишь! – зашептал Люк. – Погоди, я сейчас с этим сложным устройством разберусь…

Звонкий смех Лизетты пронесся по сумрачным коридорам гостиницы. Горничные завистливо переглянулись.

Наутро, после завтрака, Люк и Лизетта отправились гулять по Лондону. Люк даже кормил голубей на Трафальгарской площади, и Лизетта пожалела, что у нее нет фотоаппарата.

– Знаешь, нам обязательно надо купить фотокамеру, – сказала она, когда они садились в поезд. – А то у нас совсем нет фотографий Гарри. Я слишком нерадиво отношусь к исполнению родительских обязанностей.

– Нерадиво? – переспросил Люк.

– То есть беспечно или легкомысленно, – пояснила Лизетта.

– А, нерадиво, – повторил Люк.

Он прекрасно освоил английский язык и никогда не упускал возможности расширить свой словарный запас, хотя некоторые тонкости порой от него ускользали. Лизетте очень нравилась забавная неправильность речи мужа.

– По-моему, мы прекрасно провели время, – сказал он, когда они устроились в купе.

Раздался свисток паровоза, захлопали двери, застучали колеса.

– Да, это был один из лучших дней в моей жизни, – согласилась Лизетта.

Домой они вернулись в приподнятом настроении. С лица Лизетты не сходила счастливая улыбка, а Люк обрел новый взгляд на мир и новую цель в жизни.

К возвращению хозяев Айрин развела огонь в камине и вскипятила воду для чая. Гарри уже спал.

– Ну как съездили? – поинтересовалась Айрин и тут же заметила: – Можете не отвечать. Лизетта, ты вся так и светишься!

– Выпьешь с нами чаю? – предложила Лизетта.

– Нет, мне пора. Питер сегодня в ночную смену работает. – Айрин привстала на цыпочки и поцеловала Люка в щеку. – Там почту принесли, я письма на стол положила.

Лизетта обняла подругу и проводила ее до двери.

– Спасибо тебе огромное! Мы великолепно отдохнули.

– Не стоит благодарности, – ответила Айрин. – Вы такая славная пара. Я очень за вас рада. Кстати, Гарри поздно уснул, пусть завтра с утра отоспится.

– Ох, кажется, будто меня месяц дома не было! – вздохнула Лизетта.

– Похоже, поездка пошла вам на пользу. Глядишь, скоро у Гарри появится братик или сестренка, – улыбнулась Айрин.

– Посмотрим, – рассмеялась Лизетта. – Я тебе первой скажу.

Она попрощалась с подругой, вернулась в дом и торопливо пошла на кухню, заварить чай. «Интересно, приучу ли я Люка к чаю?» – рассеянно подумала она, вспоминая ночь, проведенную в страстных объятьях мужа. Айрин права: Лондон пошел на пользу им обоим, положил задел новой, счастливой жизни.

– Я чаю заварю, – громко сказала она. – Будешь?

Люк не ответил.

Она подогрела воду и снова окликнула:

– Люк?! Ты куда пропал?

В доме стояла тишина. Лизетта отправилась на поиски мужа. В детской мирно посапывал Гарри, обнимая своего неразлучного барашка, с которым он наотрез отказывался расставаться. Лизетта склонилась над кроваткой и поцеловала сына в лоб.

Люк сидел на полу в столовой, подтянув колени к груди и опустив голову. Малыш пристроился у ног хозяина, изо всех сил виляя хвостом.

– Что случилось? – ошеломленно воскликнула Лизетта.

Люк не двигался. Рядом с ним лежал конверт с немецким почтовым штемпелем. Лизетта подняла с пола скомканный лист бумаги, подошла к окну и пробежала глазами по строкам. В письме, напечатанном на фирменном бланке Международной службы розыска, сообщалось, что в архивах концентрационного лагеря Аушвиц-Биркенау обнаружены сведения о судьбе Сары Руфь Боне и Ракель Ареллы Боне: весной 1943 года обе женщины погибли. Лизетта подавила всхлип, прижала ладонь к губам и сквозь набежавшие слезы посмотрела на бессильно поникшего мужа.