Читаем без скачивания Железная маска: между историей и легендой - Жан-Кристиан Птифис

Эгзиль представлял собой форт, расположенный далеко в горах, в двенадцати лье от Пинероля, трех лье от Сузы и в семи от Бриансона. Расположенный в качестве сторожевого пункта на скалистом выступе, доминирующем над долиной, по которой протекает река Дориа, на левом берегу этой реки, он должен был контролировать горное ущелье, ведущее из Бриансона в Турин. Позднее, когда он в силу Утрехтского договора 1713 года перешел к королю Сардинии, его оборонительная система была переосмыслена, а его пушки направлены в сторону Франции… Современная крепость с ее галереями и сводчатыми казематами для тяжелых орудий, которую и по сей день занимает итальянская армия, мало похожа на ту, гораздо более скромную, которую впервые увидел Сен-Мар в конце мая 1681 года.[44]

Планы, сохранившиеся в архивах инженерных войск, описания, гравюры, а также рельефный план из коллекции Собора инвалидов{19} позволяют нам составить представление об Эгзиле. Окруженный крепостной стеной с бастионами, комплекс состоял из замка или донжона (главной башни) и нескольких служебных помещений. Донжон прямоугольной формы был фланкирован со стороны итальянской долины двумя круглыми башнями, одна из которых, Большая башня, имевшая также название башня Цезаря (хотя она возникла лишь в Средние века), была крупнее другой. Между башнями простиралось строение, на первом этаже которого размещалось жилище начальника крепости. Там все было просто, лишено комфорта: Эгзиль задумывался как пограничная крепость, а не увеселительное заведение. Внизу, с западной стороны, раскинулся существующий и по сей день городок Эгзиль, со своей романской церковью Святых Петра и Павла и старинными зданиями. Городок этот сохранил живописный шарм альпийской деревни прежних времен.

Когда Сен-Мар в первый раз прибыл в Эгзиль, он встретил там человека, которому предстояло быть его ближайшим помощником в административных делах — королевского наместника Дю Пра де ла Басти, уже много лет занимавшего этот пост. Они познакомились, еще когда служили в первой мушкетерской роте под началом д'Артаньяна. Единственным содержавшимся в форте заключенным был протестант по имени де Видель из долины Кейра.[45] Форт находился не в лучшем состоянии. Построенный Жан де Беном в период с 1607 по 1610 год, он обветшал и испытывал недостаток в оснащении. В 1673 году Дю Пра де ла Басти жаловался на его заброшенность, писал о нем как о «лишенном военной мощи, не имеющем артиллерии и вообще какого-либо оружия, боеприпасов и провианта, самого необходимого для обороны и поддержания боеспособного гарнизона». Расположенная в крепости часовня, освященная в честь святых Франциска и Людовика, служила казармой для солдат. Должности коменданта, помощника коменданта и капитана-привратника, равно как и капеллана крепости, не были предусмотрены. В случае нападения, делал свое заключение Дю Пра де ла Басти, начальнику крепости оставалось лишь «защищаться с холодным оружием в руках и погибнуть на крепостной стене, будучи бесполезным для нее».[46] Вплоть до прибытия Сен-Мара не выделялись средства на ремонт строений. В 1700 году Вобан высказался о крепости Эгзиль еще более сурово, чем о Пинероле: «Все недостатки королевских крепостей, собранные вместе, не идут ни в какое сравнение с тем, что творится здесь».[47]

Комиссар дю Шонуа подсчитал затраты, необходимые для устройства на первом этаже башни Цезаря, который имел прямое сообщение с жилищем начальника крепости, камеры для заключенных. Она должна была быть отделена от лестничной клетки тамбуром с двойными дверями и выходить вовне своим единственным окном, имеющим форму бойницы и снабженным двойной решеткой. Получив эту смету, министр выделил Сен-Мару тысячу экю (3 тысячи ливров) для проведения необходимых работ и обстановки своей квартиры.

Как только Сен-Мар получил аванс за новую должность, он поспешил 25 июня информировать своего друга аббата Эстраду, французского посла в Турине: «Я только вчера получил аванс на своей новой должности начальника крепости Эгзиль, на которой мне назначили 10 тысяч ливров жалованья; за мной сохранили также мою роту вольных стрелков и двоих заместителей; я буду стеречь здесь двоих дроздов, которых не называют иначе как господами из нижней башни; Маттиоли останется сидеть наряду с двумя другими узниками. Один из моих заместителей, по имени Вильбуа, будет охранять их, и ему выдан патент на исполнение в мое отсутствие обязанностей начальника цитадели или главной башни…»[48]

Из своей инспекторской поездки в Эгзиль Сен-Мар возвратился, мягко говоря, не в лучшем расположении духа. Он с первого взгляда заметил все недостатки этой удаленной и унылой крепости, по сравнению с которыми жизнь в гарнизоне Пинероля казалась райским наслаждением! В конце июня он снова приехал туда, чтобы отдать распоряжение о проведении ремонтных работ. 12 июля, накануне очередной поездки в Эгзиль, он информировал министра о том, как собирается организовать охрану своих двоих «дроздов»:

«Чтобы никто не видел заключенных, они не будут выходить из своих камер даже на мессу, а чтобы обеспечить более надежную их охрану, один из моих заместителей будет ночевать в помещении над их камерой, тогда как двое стражников день и ночь, не спуская глаз, станут следить за башней, при этом не видя заключенных и не вступая в разговор с ними, даже не слыша их; эту службу будут нести солдаты моей роты. И лишь исповедник немного беспокоит меня, но если монсеньор сочтет нужным, я дам им кюре Эгзиля, человека доброго и очень старого, которому я от имени Его Величества запрещу пытаться узнавать, кем являются эти заключенные и как их зовут, говорить о них где бы то ни было, получать от них или передавать им какие-либо сообщения, как устно, так и письменно».[49]

Тем временем трения с гневливым маркизом д'Эрлевилем продолжались. Уязвленный тем, что его даже не уведомили о поездках Сен-Мара в Эгзиль, он позволил себе несколько едких замечаний в его адрес. Однако Лувуа, который всегда защищал своего любимого протеже, ответил ему, что имеет на сей счет королевский приказ, о котором не обязан отчитываться перед кем бы то ни было.[50]

В Эгзиле ремонтные работы задерживались. Лишь в начале октября 1681 года удалось перевести туда заключенных. Сен-Мар отправился вместе с ними, а также со своими солдатами-мушкетерами и двумя заместителями, оставленными при нем, Жаном де Ла Прадом и Пьером де Мандела, господином де Буажоли. Он быстро осознал, сколь печально его положение. Серость бытия в Эгзиле нагоняла на него хандру. Местный итальянский историк, Этторе Патриа, тщательно изучивший пребывание Сен-Мара в Эгзиле по архивам Турина и Сузы, пришел к выводу, что тот не упускал случая покинуть это унылое место и нередко отправлялся то на охоту, то на прогулку по близлежащим долинам, то с визитом к своему другу Жан Жаку Лоза, исполнявшему от имени герцога Савойского обязанности губернатора Сузы.[51] Даже если он испытывал чувство удовлетворения самолюбивого человека, занявшего высокую должность королевского представителя в этой крепости и окрестных долинах, если ему нравилось изображать из себя важного господина («Мы, господин де Сен-Мар, де Пальто и де Димон, великий бальи, губернатор крепости Эгзиль и окрестных долин…» — так именовал он себя в официальных документах[52]), то монотонность жизни и суровый климат разочаровывали его. Его переписка с благодетелем-министром показывает нам, как он томился в этом изолированном от мира месте. Он беспрестанно просит разрешения отлучиться на несколько дней, и бдительный Лувуа хотя иногда и позволяет ему это, однако весьма неохотно.

Сен-Мару предстояло провести в Эгзиле более пяти лет в компании весьма стеснявших его двоих «дроздов», с которыми он делил одну клетку… «Вы можете по своему усмотрению одевать ваших заключенных, — писал ему Лувуа, — однако следует, чтобы одежда служила три-четыре года людям подобного сорта» (письмо от 4 декабря 1681 года). «Люди подобного сорта» — какое презрение! Что поражает в переписке тех лет, так это меры предосторожности, принимавшиеся в отношении двух бывших слуг Фуке, людей заведомо незначительных. В то же время узники, оставшиеся в Пинероле под надзором Вильбуа, мало заботили министра. 2 марта 1682 года он писал Сен-Мару: «Поскольку важно не допустить, чтобы заключенные в Эгзиле, которых в Пинероле называли арестантами из нижней башни, общались с кем бы то ни было, король передает через меня распоряжение вам стеречь их так строго и принимать такие меры предосторожности, чтобы вы могли отвечать перед Его Величеством, что они не разговаривают с кем бы то ни было не только извне, но даже из гарнизона Эгзиля; я прошу вас время от времени докладывать мне, что происходит в этом отношении».[53]