Читаем без скачивания Медовый месяц Золушки - Георгий Полонский

- Я знаю эту вещь! И знаю, чья она! Да, он мой друг, этот мальчик…Жан-Поль… А его госпожа - она тоже тут? Госпожа Фея?

- Фея? - живо переспросил принц.- Так он был не один?

- Один, совершенно один, - отвечал барон Прогнусси, -. Но как удачно, что принцесса знакома и с его начальством…

- Итак?… - Лариэль всем корпусом повернулся к ней.

Принц не понял и отказывался понять, почему такая спешка, на что обида… Кто ее гнал, собственно говоря? Только те "доброжелатели", струсившие поставить свою подпись? Вот под этой сиреневой мерзостью? Но это глупо - бояться тех, кто сам по-заячьи трусит… Уж не путает ли она, не смешивает ли его с ними?

Она молчала. Она бы сразу направилась к двери, но нужно было узнать сперва про Жан-Поля… И смущала ночная сорочка - единственное, что оставалось на ней, если скинуть сейчас охотничью куртку Лариэля…

Тем временем к ней взывал Бум-Бумажо, чуть ли не припадая к ее ночным туфлям. Умолял: ее дружок должен понять, что это жестоко - оставлять министра с гусиной лапой… Что без человеческих пальцев ему не жить, не взять пера… Он называл Золушку "очаровательной", "божественной"… он извинялся за резкие слова в адрес шалунишки- волшебника… теперь-то он понял: это всего лишь озорство… Только, право же, недоброе…

Барон Прогнусси не соглашался считать это озорством. Он требовал! Юный шутник обязан вернуть двум гвардейцам их ружья, превращенные в две ветки жасмина! Боевое оружие - не чета таким пустякам, как жасмин… это оскорбление армии, урон казне… и вообще произвол, безобразие! И еще: когда в его потасовку с гвардейцами вмешались господа Коверни и Посуле, - мальчишка, по словам барона,…склеил их! Спинами. Как сиамских близнецов! Два члена Совета Короны и в общем приличных человека оказались в смешном, унизительном, невозможном положении! Юный гость принцессы обязан немедленно прекратить этот фарс.

Принц согласился: да, это уже черт знает что… И спросил Золушку: почему ее приятель ведет себя здесь по-неприятельски?

Она сказала:

- Не знаю я, могу только гадать… Если я правильно догадалась - он защищает меня! Затем и пришел, наверное… А где он меня ждет?

Барон отвечал: такой озорник не может, само собой понятно, ждать ее у фонтана, или у театра или, например, в кондитерской… Его место, как легко догадаться, не столь удобно и приятно, но он же сам как бы напрашивался…

Язык карлика Прогнусси еще произносил что-то, а в глазах его заерзал, запрыгал, заметался страх! И в глазах Лариэля тоже… И во взгляде Бум-Бумажо…

Все они как-то сморщились - не только лицами, но, казалось, еще и телами. Дело в том, что принцесса Анна-Вероника, она же - Золушка была сейчас такой, какой не видели ее никогда: она выпрямилась, во взгляде и на щеках ее горел гнев и в руках ее была та самая палочка, запросто отобранная у принца минуту назад, а сейчас - засветившаяся вдруг, словно была прозрачной, а внутри ее пустили грозный электрический ток! Золушка скомандовала:

- А ну, отпустите мальчишку! Сию же минуту! Не то я сама превращу вас в гусей… Всех!

Трое мужчин оцепенели перед ней.

Самое печальное - что принц окончательно терял лицо в эти минуты. Заговорил жалкой скороговоркой, какой ни разу от него не слышали прежде. Не сводя глаз с палочки, напоминал о любви… Удивлялся: куда ж она вся испарилась, любовь-то? У него-то - нет, по- прежнему на своем месте… отчего ж у нее-то прошла?

Ну хорошо, он на любви уж не настаивает… но тогда пусть вспомнит о милосердии хотя бы! Принц, обращенный в гуся?! Но за что?! Несправедливо же - объединять его с врагами ее, с гонителями! Они из разного теста…

Она сняла с себя Лариэлеву куртку. Аккуратно повесила на спинку стула. Ночная сорочка больше не причиняла неловкости. Возможно, потому, что эти трое - они уже не казались мужчинами… в достаточной мере. Ее спрашивали, куда же она теперь - она отвечала: на воздух… Она отмахнулась от предложения барона вызвать сюда начальника тюрьмы, чтобы отдать ему новые распоряжения насчет юного арестанта. "Не стоит… мы уж без вас, сами…" Она пошла и по коридору вслед ей летели обещания Бум-Бумажо прославить ее в стихах, если она освободит его от гусиной лапы…

На воздух! Ей давно требовался приток воздуха… Значит, превращение в птицу - безжалостный фокус, немилосердный, да? А муж, родной человек, обернувшийся вдруг чужим, фальшивым, унизительно слабым - это как?

Почему-то вспомнилась великолепная красавица-лошадь по имени Карма и то, как принц ставил ее на дыбы, как брал на ней высокие препятствия… Золушка любила угощать Карму сахаром… Ох, не стоило Лариэлю седлать ее в ближайшие дни - Карма сбросит его! Подобно тому, как будущее видят иногда цыганки, профессиональные предсказательницы, Золушка просто увидела вдруг, как беспомощно летит он из седла в раскисшую глину! Может, предупредить его? Нет, пусть, пусть лошадка его проучит…

- Ваше Высочество, а не допустили мы промашку сейчас? В ее руках - этот колдовской инвентарь… Не начнет ли она мстить?

Принц глухо отвечал, что нет, не начнет.

- Вы так уверены? Почему, позвольте спросить?

- Потому что она любит меня, барон. Любит… Напомнить вам, что это такое? Это когда… Впрочем, смешно: один удавленник объясняет другому, как дышится горным воздухом… Не объяснит!

Опять помолчали. Барон страдал из-за своих газов.

- Так какая ваша задача теперь? - спросил Лариэль. - Отправляться ко двору Балтасара и просить руки его доченьки? Бумажо, готовы мои любовные письма к ней?

Оказалось, эти письма готовы. Оказалось, сочиняли их "лучшие мастера пухоперонской прозы". Еще оказалось, что сам Бум-Бумажо никак не достанет их из внутреннего кармана фрака - проклятая гусиная лапа была неуклюжа и неухватиста; пришлось барону лезть в его карман, отчего Бумажо испытал щекотку и приступ придурковатой смешливости… Но вот письма к принцессе Юлиане легли на стол.

Читать их прямо сейчас Лариэль не стал. Он подумал с отвращением, что надо будет из этой пачки выбирать не самые пошлые, не самые стыдные фразы, а потом еще все это придется переписывать собственной рукой, как-то между собой соединяя… В самом деле: не могут же там быть разные почерки! Мелькнула нелепая мысль: а будь у меня такая вот гусиная, перепончатая правая кисть - не пришлось бы…

Вслух принц сказал своим министрам, что с политикой на сегодня покончено; теперь у него к ним просьба личного характера: раскрутить ту круглую мишень, - ему пострелять охота… Поскольку Бума-Бумажо от всего отлынивал, указывая на свою позорную красную лапу, - крутил мишень барон; нельзя же было сказать: у меня газы… Принц Лариэль натянул тетиву своего лука и скомандовал:

- Раскрутили? А теперь отбегайте… от греха подальше! Оба! Кыш! - и стрела его полетела, как ни странно, в дверь, которая еле- еле успела закрыться за министрами! А мишень вращалась, выходит, зря…

Давая деру, карлик не все свои газы смог удержать при себе, очень это чувствовалось!…

Вы скажете: это прежде было, а после свадьбы-то принц объявил, что казней не будет больше, что его принцесса их не допустит, что палач увольняется… Объявить-то он это объявил, все верно. И - от всей души, искренне, убежденно. И барон тогда не перечил. Он знал про себя: головы, которые он сочтет лишними, будут отделяться от тел, как и раньше. Только теперь по-другому немножко: не под барабаны, без прежней огласки и парадности… Казни,как мероприятия, не было, вроде, а человек исчезал! Так оно и шло. Веселиться поэтому не следовало: Сточетыресантиметрастраха, даже испортив воздух, могли кому угодно доказать, что 104 - это вполне достаточно…

Глава шестая.

Про волшебные свойства геометрии.

Клетку в подземелье дворца, отведенную ученику Феи, делали, наверное, в расчете на крупных хищников. Прутья были такие, что и могучая львица, и бенгальский тигр, и даже тупой носорог - все сообразили бы в первый же день: шансов выбраться отсюда - ни одного! Два тугих засова на дверце подтверждали это. Но засовам не доверили охрану малолетнего узника: добавили замок весом в полпуда…

Упал ли духом в этой клетке Жан-Поль? Выглядел он не так, как при Госпоже, - стал бледным, большеглазым, повзрослевшим… С первого взгляда Фея оценила бы: это он сердцем повзрослел, недетские испытания оно проходит…

Поверите ли? В этом одиночном заключении Жан-Поль был занят припоминанием каких-то сведений из геометрии! Об этом говорил чертеж на стене, сделанный куском угля; чертеж сопровождался двумя строчками формул:

Что-то мучительно не нравилось, чего-то очень не хватало юному чародею в его расчетах! От равенства в середине формулы шла стрелка к картинке из другой совсем науки - из зоологии! Да-да, это не корявая большая цифра 11, как могло показаться, это - рога! А ниже - морда и бородка самого обыкновенного козла… Просим убедиться! Такой вот " DIV самокритика!