Читаем без скачивания Медовый месяц Золушки - Георгий Полонский

- Я, конечно, не министр кулинарного искусства, даже не заместитель его, - с иронией сказала Гортензия, - но мне кажется, это не то… Для печени? Нет-нет. Одно название.

Авторитетный карлик Прогнусси тоже развеял ребяческие иллюзии:

- Ну, разумеется, смешно домашней стряпне тягаться с натуральным продуктом Кисломолочных островов, с его целебным действием!

А скрипучий чей-то голос добавил:

- Тем более что простокваши это касается тоже…

Прогнусси знал, старый лис: ободрить короля просто необходимо, не переносит он мрачных выводов. Должен что-то бодрое, положительное услышать, не то - через минуту будет скандал, истерика… И барон произнес:

- Ваше Величество, я позволю себе заявить: Совет Короны верит в своего молодого лидера! В его незаурядное политическое чутье, в его редкую для столь юных лет дальновидность… К этому я рискнул бы добавить удивительную, спасительную для всех нас способность принца ставить интересы королевства в целом превыше всего…

Едва ли принц слышал это ясно - он смотрел на Золушку. Затем - на фотокарточки, лежащие перед ним, порванные и уцелевшие. И опять - на Золушку…

- Может быть, я льщу принцу, господа? Или идеализирую его? - повысил голос грозный карлик и поглядел так, чтобы эти раскисшие и перепуганные министры соблаговолили поддержать его! Чтоб включили мозги, черт возьми, если это вещество не у всех еще протухло…

Тут Бум-Бумажо почувствовал: его минута настала. Он взял слово, чтобы перепеть на свой лад только что сказанное, во много раз усиливая. Король узнал, что "кризис на Кисломолочных островах делает его сына поистине героем нашего времени. Прямо на глазах, вот в эти минуты!". Была выражена уверенность, что королевская печень - в надежных руках… Равно как и желудки всех подданных пухоперонской короны вместе с их кошельками!.

- И заодно с казной, - вставил министр финансов. - Для казны наш принц может такое сделать… Никто такого не может!

И все загудели: с таким принцем не пропадем!

Король с надеждой и гордостью поглядел на Лариэля:

- Сынок, слыхал, что говорят? Вся держава на тебя смотрит, ты уж не подкачай. В общем, вы тут решайте, господа, а мы поехали. Давай, милая, разворачиваться. Доскажешь мне ту сказку, что начала… Ой, она столько сказок знает, моя невестушка! Но вы тут решайте этот вопрос принципиально! Да, сынок? Без этой, знаешь, интеллигентской мягкотелости… Успеха вам!

Немногие поняли сразу, какая мина была задета и приведена в действие в эту минуту. Принц стал багровым:

- Что? Повторите, пожалуйста, она не слышала! Тут, дорогая, похвалили тебя… великодушно. Ты вот что: увози, увози папу. Я уже скоро закончу тут…

Двери за креслом короля и Золушкой закрылись.

И принц стал допытываться, кто именно сказал его жене "вот умница". По его тону и виду можно было понять, что автор этой реплики будет иметь бледный вид. А потому - не спешил высовываться.

Тетушка Гортензия, сделав простецкое лицо, удивилась: а что - лучше было бы, если б про нее сказали - дура?

- Вы, тетя, из меня-то самого не делайте дурака! - отвечал принц, по-настоящему разгневанный. - Моя жена спросила: "Может быть, мне отсюда уйти?" - и ей на это было сказано, что она "умница"! Трусливо сказано, исподтишка! И мне желательно объявить автору этого комплимента, что он - гадина, вызвать его на дуэль и заколоть еще до обеда! Но он растворился. Вы, господа, спрятали его…

В этот момент вернулся мрачный, подавленный генерал Гробани. Тихонько… даже не все заметили, как он вошел.

- Так вот, имею честь сообщить, - подытожил принц с откровенной ненавистью. - Я от всей души презираю ваше сплоченное большинство, господа… и его дурнопахнущее мнение! Странная война.

Но эти слова не успели обратить их в пепел (а со стороны казалось, что должны). Это впечатление было перекрыто новостью от генерала Гробани:

- Господа! Они уже обстреляли наши полевые кухни! Мне только что доложили… Может, это и не война еще, но уже и не мир. Два часа назад, господа… Из какого-то неслыханного автоматического оружия.

Была немая паническая сцена.

- Наши растерянно захлопали из своих мушкетов, - продолжал старый вояка. - С таким же успехом могли бы - из рогаток мальчишеских…

Возмущенный голос Эжена де Посуле был единственным, кто отреагировал на эту новость вслух:

- Но, господа, это же дико! Так никто же ни к кому же не сватается же. Тем более, к женатому человеку…

Принц Лариэль сказал хрипло:

- Совет Короны окончен. Я устал.

В молчании расходились члены Совета… Задержался один только генерал, он склонился над принцем, который обессиленно сидел один у стола.

- Ваше Высочество…- начало было пробное, осторожное. - Вот мне лично нравится выбор ваш: славная, чертовски славная девушка, - признался генерал (моему бы шалопаю такую! - мелькнула в седой его голове завистливая мысль: его сын был женат уже в третий раз и опять не слишком удачно). - Красиво вы сейчас закончили: презираю, мол! Только это бесполезно, вы уж поверьте старому служаке. Все равно, что кисель бритвой резать. Все равно как мушкету нашему презирать их автоматическое оружие…

Генерал вздохнул и вышел. Принц продолжал сидеть.

Глава четвертая.

Про скачки с препятствиями, про эгоизм на пенсии, и про 40 000 кусочков, составляющих одного короля…

Король и Золушка с балкона наблюдали за принцем, который про делывал конно-спортивные упражнения, все более смелые с каждым разом… Королю нравилось! Параллельно своей загипсованной ноге он держал подзорную трубу. Звон копыт, отбивающих бешеный галоп, доносился сюда так четко, будто Лариэль скакал совсем рядом и специально для них, чтобы они оценили. На самом же деле он и не знал, перед кем выступает на красавице-лошади по имени Карма…

Неспокойно было за него Золушке.

- Для чего он ее на дыбы ставит?! Форсит просто? - спрашивала она свекра. - Или… или это он к сражению готовится? К войне?

- Скажешь тоже… Просто через что-то высокое мальчик норовит перепрыгнуть, - успокаивал ее больной король. - Не верю я, дорогуша, ни в какую войну, Балтасар ее сам боится: как только он победит нас, ему всех нас придется кормить! Ну а если все-таки… Тогда нам готовиться недолго: простыней на флаги нарезать да вывесить! Его Величество поманил Золушку к себе, чтоб доверить секретное:

- Мой генерал Гробани постоянно носит ее в портфеле - простыню на случай войны. Свояченица мне говорила… Слушай, а где мой чернослив?

- Уже кончился? Какой вы быстрый… я ведь недавно совсем приносила…

- А блюдо? Мельхиоровое блюдо - думаешь, я и его заодно слопал? Колесили мы с тобой на той половине, там и забыл…

Золушка сказала, что пойдет поищет блюдо, но Алкид Второй не пожелал ее отпустить: теперь уж нельзя его одного оставлять, теперь он в расстройстве!

- Да отчего же? Если все равно не верится вам, что они затеют войну?

- А само слово? Напоминание само? Ты что - мою нервную систему не знаешь? На нее такие вещи убийственно же действуют…

Ясно было: накатывал очередной приступ капризности. Семь или восемь таких приступов случались на дню. Одни были пятиминутными, другие растягивались на два-три часа и не давали покоя.

- Постановили же, - чуть не плакал больной, - ни плохих новостей, ни трудных вопросов! От них кости срастаются медленно или даже криво! Я болен, я в гипсе, я вне игры, я эгоист на пенсии! Я давно прошу, не могу допроситься: щадите своего короля, не докладывайте плохое! Мало ли что может случиться - я вовсе не мечтаю об этом узнать, если оно не радует!

И король привел пример: в городе холера, а дворец штурмует банда головорезов… к тому же, начальник стражи ночью повесился! Если прямо так и доложить, - впору с ума спятить… А как доложит опытный и чуткий слуга престола?

В городе все спокойно, Ваше Величество, заседает конгресс врачей, а прибывший к нам театр дает оперетку из разбойничьей жизни… Ночью начальник стражи на ней уже… что? - пове… се…или -си? Нет, -се! Повеселился!

- Вот оно как делается, чтобы не огорчать! Станешь королевой - требуй такого бережного обращения…

Вдруг свекор сменил тему:

- Никак ты, девочка, не поймешь, кто ты теперь есть… грозная же власть в твоих кулачках!…

- Помилуйте, - она засмеялась даже. - Что мне делать с ней? Особенно с грозной?

Король сказал: любая другая, окажись она в ее положении, давно бы ответила по достоинству "этой фармазонской кошечке". И спросил: не хочет ли невестка направить посылочку Юлиане, этой Балтасаровой дочке, которая на ее место метит? А в той посылочке, допустим, - мышь? Стал прикидывать: живую лучше? Или дохлую?

Будь Золушка неженкой, воспитанной в дворцовых покоях, она беззвучно, мягенько упала бы в обморок, вероятно. Но мыши не были в ее жизни самым страшным, она с ними даже играла иногда в отчем доме (больше не с кем было), даже музицировала для них!… Жаль, всего не объяснишь Его Величеству - он сам потеряет сознание, если такое услышит…