Читаем без скачивания Метод Вильяма Д. Харта. Почти доктор - Эрих Баслей

Дальше – больше: взрослеющий Харт учился понимать окружающих его людей, пока в один пасмурный день, сидя на своем обычном месте, не оказался во внутреннем мире одной из воспитательниц. Так состоялось знакомство Вильяма с бессознательным. Мальчику тогда было около шести с половиной лет. Конечно, он не сразу понял, что произошло. Харт очутился в небольшой комнате какого-то дома. Но не успел он осмотреться, как все покрылось мраком, сквозь который все отчетливее проглядывала нависшая над ним голова воспитательницы. Она что-то громко кричала и брызгала ему в лицо водой. Когда Вильям полностью пришел в себя, то заметил, что охранник, который обычно сидел на первом этаже у входа в приют, и женщина-врач совершали те же манипуляции над лежавшей на полу другой воспитательницей. И «от этого» она тоже начала приходить в себя.

Произошедшее событие было странным как для взрослых, так и для находившихся поблизости детей. Но его списали на усталость воспитательницы, из-за которой та потеряла сознание. Что же касалось Вильяма, то его минутную слабость связали с недоеданием. Он действительно мало ел, постоянно сдавал в мойку почти полные тарелки. Самому же Харту не составило большого труда сопоставить произошедшее с ним и воспитательницей. С того самого момента Вильям открыл для себя очень необычный источник получения информации об окружающем мире.

Ночью, пока все спали, юный Харт заходил в бессознательное детей, взрослых – тех, к кому можно было подобраться. Из внутренних миров своих сверстников он узнал, что есть родители, которые отказались от них, что люди за пределами детского дома живут в собственных домах и многое другое, запечатленное в их воспоминаниях. Но эти маленькие чуланчики и чердачки были несравнимы с тем кладезем знаний, который крылся во внутреннем мире любого взрослого человека. Хотя Вильям быстро переключился на исследование взрослых людей, он порой все равно навещал бессознательные своих сверстников. Это было гораздо проще, ведь не требовалось куда-то ходить, а чтобы попасть в подсознание дежурившей воспитательницы, нужно было пройти через игровую комнату.

Однажды ночью, когда Вильям уже подумал, что детский внутренний мир не даст ему ничего нового, он все-таки решил напоследок заглянуть в бессознательное одного ребенка, Эда. Это было помещение в семь-восемь квадратных метров, что-то вроде подсобки. Здесь находилось несколько игрушек, множество коробок и рисунки с воспитательницами, на головы которых падали кирпичи с неба или которых переезжал автомобиль. Эд никак не мог или же не хотел найти с ними общий язык. В этой небольшой комнатке было еще кое-что: на одной из коробок стоял светящийся светло-голубым стеклянный шар – подарок мамы Эда ему на день рождения. После того как она умерла от неизлечимой болезни, ее муж, который не приходился мальчику настоящим отцом, отдал его в детский дом.

Этот шар светил даже ярче, чем небольшая лампочка под потолком. Вильяма притягивало это сияние, и, неоднократно заходя в бессознательное Эда, он подолгу любовался шаром. В тот раз Харт, успевший привыкнуть к огромным помещениям во внутренних мирах воспитательниц и бывший всегда предельно осторожен, случайно задел коробку, на которой стоял шар. У мальчика не хватило скорости реакции, чтобы поймать его, и самое ценное воспоминание Эда разбилось вдребезги. У Харта задрожали руки, он бросился собирать осколки, порезал ладони в нескольких местах, но постепенно до него дошло, что это бесполезно. Стеклянный шар представлял собой не просто подарок – он являлся источником дополнительного света для бессознательного Эда. Тогда еще Вильям не знал, к чему это может привести, но понимал, что подобное не останется без последствий.

Уже на следующий день Эд вел себя тише воды ниже травы. Он был полностью подавлен, и Харт, наблюдавший за ним, четко осознавал причину происходящего. В тот день Вильям открыл для себя важное правило, которым впоследствии руководствовался: ничего не менять во внутреннем мире людей без необходимости, оставлять все на своих местах. Кто бы мог подумать… всего лишь светящийся стеклянный шар, а его исчезновение сломило Эда. Время шло, мальчика водили к врачу, воспитательницы решили, что, возможно, у него что-то болит. Разумеется, эти походы заканчивались ничем. Вильям испытывал необъятное чувство вины перед Эдом, которое лишило его сна. Нервная система начинала потихоньку сдавать. Еще пара бессонных ночей – и либо здоровье Харта было бы подорвано, либо его внутренний мир мог серьезно пострадать от самоосуждения.

Решение пришло прямо перед самым шагом в пропасть опасных последствий как для Вильяма, так и для Эда. Харт уже собирался что-нибудь сломать в своем внутреннем мире, чтобы хоть как-то унять невыносимое чувство вины, как обнаружил в своем бессознательном под одной из тумбочек, из которой выходили зеленые ростки с листочками, небольшую синюю тряпку, которую никогда раньше не видел. Вильям поднял незнакомую ему ткань, которая оказалась небольшим мешочком из какой-то приятной на ощупь материи.

Первым, что он извлек из мешка, был стеклянный светящийся шар. По-видимому, концентрация Харта на желании изменить случившееся в бессознательном Эда была настолько сильной, что с ее помощью он породил элемент, который мог материализовывать его мысли. Вильям не стал тратить время на поиск объяснений, почему и откуда этот синий мешок появился в его внутреннем мире, ему необходимо было срочно кое-что проверить.

Все остальные дети давно уже спали, когда юный Харт пришел в сознание. Тело было взмокшим от перенапряжения и усталости. Он встал со своей кровати и на цыпочках подошел к ворочавшемуся с боку на бок Эду. Через мгновение Вильям находился в его бессознательном. Рисунки, игрушки, коробки – все затянулось какой-то зеленовато-черной плесенью. Очевидно было одно – Эд терял свой внутренний мир, который зарастал какой-то зловонной субстанцией. Радость, которую испытал Харт от того, что в чьем-то подсознании с ним оказался тот же синий мешок, целиком охватила его. Он, не медля ни секунды, достал из него стеклянный светящийся шар, который был точной копией предыдущего, и поставил на прежнее место. Собрав осколки, которые остались с прошлого раза, в свой небольшой мешок, он покинул бессознательное Эда. Теперь юный Вильям Джейн Харт мог позволить себе заснуть.

На следующий день все наблюдали чудесное выздоровление Эда, который вновь обрел силы противостоять воспитательницам. Этот эпизод, длившийся дней шесть, многому научил Вильяма и дал информацию к размышлению. Он являлся и участником, и свидетелем того, насколько важно было оставлять бессознательное в первозданном состоянии и как могло небольшое вмешательство погубить или же вылечить человека. Вильям еще тогда понял, что хочет помогать людям разбираться с их внутренними проблемами. Также ему открылся и факт необходимости работать с собственным бессознательным. Ведь Харту не удалось унять чувство своей вины, мало того – он дал этому чувству разрастись до гигантских размеров. Конечно, это не означало, что нужно было расстаться с совестью, но задача контроля самого себя вырисовывалась однозначно.

В последующие недели Харт размышлял, чем же являлся синий мешок, который теперь уже постоянно находился при нем, в чей бы внутренний мир он ни заходил. Гипотеза о том, что он собой представлял, претерпевала некоторые изменения и окончательно сформировалась, когда Вильяму исполнилось десять. Он решил остановиться на мысли, что это отпочковавшийся канал воображения, который ему удалось каким-то образом вывести и материализовать в бессознательном. Самым поразительным было то, что у него получилось иллюзию сделать реальностью. Да, этот мешочек появлялся и выручал только во внутреннем мире, но ведь этот мир так же реален, как и внешний.

Вильям никому не рассказывал о своем даре, как и том, что помогал многим детям в приюте справиться не просто с зарождающимися, а с уже окрепшими комплексами, которыми были наводнены их внутренние миры. Так что свою практику он начал вести с юных лет. Говорить кому-то о своих необычных способностях он не хотел, потому что прекрасно видел, насколько тяжело люди воспринимают нечто новое и непонятное. Любая воспитательница детского дома готова была пойти на небольшие уступки, когда ты вписывался в ее представления об идеальном ребенке. Нетрудно предсказать последствия, которые наверняка произошли бы, расскажи Харт правду о себе. Это могло породить зависть и даже ненависть, что сделало бы жизнь в приюте невыносимой. Его могли даже положить в психиатрическую лечебницу. В общем, существование, которое устраивало Вильяма, с большой вероятностью резко бы изменилось. Харт привык исходить из худшего сценария, так как видел прямо перед собой множество примеров отнюдь не радужного развития событий. Его собственная судьба входила в их число.