Читаем без скачивания Время пастыря - Николай Еленевский

Вместе с Гапановичем появился в селе и дьячок Кузьма Василиев Жураковский, 45-ти лет от роду с женой Ефросиньей Ивановой, сыновьями Максимом, Иосифом, дочерью Агафьей. Впоследствии Максим Жураковский получит хорошее домашнее образование и изберет путь духовного служения. Это ему предстоит встречать на пороге церкви нового священника в 1861 году – Платона Максимовича Тихоновича. Встретить, а также передать свое место сыну Ивану, чтобы и он стал надежной опорой для Тихоновича как в делах духовных, так и в светских заботах.

Удивительные повороты истории.

В этой же книге расписки о получении церковной утвари, уведомления о наличии количества дворов, душ мужских и женских, переписка священников, поминальные записки, различные ордера.

Один из ордеров гласил:

«Лунинецкого благочинного Ивана Савиловича лунинскому священнику Гавриилу Паскевичу с причатником ордер № 17 1821 года отправляй дворов в Лунине…»

Далее арифметика гласит, что на тот момент православное население села составляло около 900 человек.

Уже одно упоминание священника Паскевича заставило меня расширить круг поиска. Эта фамилия могла быть связана с известнейшим родом Паскевичей, его духовной ветвью. И я не ошибся в своих предположениях.

В книге «Памяць» Пинского района имелась небольшая глава, посвященная Новодворскому монастырю. В ней говорилось, что этот монастырь в 1677 году посещали известные церковные деятели греко-российской веры, которые участвовали здесь в крестном ходе.

Что это за крестный ход в селе Новый Двор, который оставил такой значительный след?

Интерес возник еще и потому, что в ряде источников по развитию православия и просвещения в Беларуси, особенно, что касается XVII столетия, весьма часто упоминается и преосвященный Феодосий Василевич, притом с самыми разными характеристиками. Тепло отзывались о нем друзья, а недруги, которых было превеликое множество, признавая заслуги преосвященного Феодосия Василевича (это правильное написание фамилии с ударением на букве е), епископа Белорусского, архимандрита Слуцкого, игумена Дятловичского Спасо-Преображенского мужского монастыря, в развитии просвещения на Беларуси, ругали его за совмещение забот духовных и светских. Но благодаря ему уцелела в большей части своей огромная библиотека Дятловичского монастыря, когда эта крепость православия подверглась гонению и разграблению. Библиотека впоследствии была передана Слуцкому духовному училищу, в некоторой части уничтожена французами в 1812 году. На данном малоизученном факте остановлюсь подробнее.

Очень интересные заметки о пребывании французской армии в г. Слуцке в 1812 году оставил для нас преподаватель местной духовной семинарии соборный иеромонах Маркиан, проживавший в Слуцке в Свято-Троицком монастыре. И здесь он на передний план уже выходит не просто как священнослужитель, а как своего рода летописец. В его заметках много весьма интересных подробностей, притом малоизвестных, а в некоторой части и почти неизвестных широкой читательской публике. К тому же понравилось очень точное описание всего, что происходило:

«В 1812 году июня 29 числа, когда я остался один, учитель риторики Российской и Латинской в Слуцкой семинарии, а все учителя и ученики разбежались от страха, дабы их не взяли в воинскую свою службу французы, вступила в город французская армия и при выходе на третий день в ночь забрала с собою в Слуцком Троицком монастыре, как-то б муку, сухую рыбу, грибы и крупы, а также цинкованныя тарелки и все блюда и ножи…

20 июля прибыл в Слуцк со своим войском и поляками вице-круль Заиончик и занял со своими генералами все архиерейские покои в Слуцком Троицком монастыре. Архимандриту Исаии тотчас приказали через своего полковника при мне, чтобы на другой день к обеду час 1-го прислал 3 хлеба съестных, 12 ножей и 12 виделок. Тот архимандрит через меня – переводчика отвечал полковнику его, что пришедшие прежде его королевского величества солдаты забрали в монастыре все съестное, тарелки и ножи, блюда, – и нет из чего спечь хлеба, и нет ни ножей, ни виделок. Он в другой раз прислал к архимандриту, чтобы без всякой отговорки всенепременно исполнил приказание, а инак он его выженет из монастыря.

Почему реченный архимандрит постарался сыскать сыпной ржаной муки и упросил меня с человеком монастырским отнести муку за версту в девичий Илиинский монастырь для спечения там ситнаго хлеба. А как воинство его гладное сырый даже хлеб недопеченный из монастырской печи вынимало и съедало, и монахи гладные остались по причине забора всего съестного в амбарах, то я тогда попросил генерала, чтобы дал двух вооруженных французов провести меня с монастырским человеком и муку отнести в реченный монастырь для спечения хлебов его королевскому величеству.

Провожаные французы были даны, мука была вручена игуменье Агании, и я, оставив монастырского человека и французских солдат в монастыре, сам отправился обратно. На дороге попались мне польские жовнеры, которые, узнав во мне православного иеромонаха, встретили меня насмешками и ругательством, желая вызвать меня на какое-либо резкое замечание, которому можно было бы придраться и затеять драку. Однако я очень дипломатично, не теряя собственного достоинства, отпарировал стрелы их злостного остроумия и пришел неприкосновенным.

Однажды вице-круль приказал архимандриту Исаии отслужить литургию. Исаия отказался за неимением вина и просфор. И то, и другое было доставлено. Обедню служил я обычным порядком, поминая за богослужением Российский царствующий Дом. В церкви присутствовал вице-круль со всеми своими генералами. По окончании литургии он дождался моего выхода из церкви и сказал мне по латыни: «Мы свое дело знаем, и вы свое должны знать и с любовью исполнять, молясь Богу о всех христианах по вашему уложению православной церкви».

Семь недель служил я в то опасное время. Другие из братии отказались все потому, что лишь только кто покидал свою келью, как она немедленно была разграбляема. Я был единственный из оставшихся в Слуцке человек, знающий латинский язык и для французских генералов часто служил переводчиком…»

Записи иеромонаха послужили свидетельскими показаниями при исчислении тех бед, которые сотворили французы.

«По имеющейся в монастыре записи соборного иеромонаха Маркиана 3-я французская армия вступила в город Слуцк 7-июля 1812 года. Каждое французское полчище, как видно из записей Маркиана, останавливалось в Слуцке на несколько дней, запасалось провиантом, доставляемым жидами и поляками за неимоверно высокую цену, и отправлялось дальше за передовою армиею под Смоленск.

Французы помещались в здании семинарии, ее бурсе и монастыре. Здесь они хозяйничали по-своему: сожгли все скамьи и столы, выбили окна, повредили печки, а книги из семинарской библиотеки употребляли, по словам очевидца иеромонаха Маркиана, «на сварение пищи, по причине не бывших дров». Все монастырское имущество и убогие монашеские пожитки были разграблены. Так из документов монастырских видно, что неприятелем взято в это время из монастыря: 800 коп жита, 1200 осмин ржи, 200 коп ячменя, 2416 осмин овса, 120 осмин пшеницы, 16 бочек ржи зерном, 6 бочек ячменя, 10 бочек гречихи, 2 бочки пшеничной муки, 5 бочек гречневых круп, 6 бочек ячменных круп, 8 пудов сала, 8 фасок масла, 611 гарнцев водки, 10 пудов медной посуды, 6 пудов цыны (оцинкованной утвари – прим. авт.), 9 лошадей с повозками, каретами и колясками, 47 штук рогатого скота, все сено в тысячах пудов и положительно все имущество, находившееся в монастырских покоях. Разобраны на дрова и сожжены: дом духовного правления, находившийся при монастыре, 5 монастырских сараев и вся ограда вокруг монастырской усадьбы и при огородах. Таким способом совершенно разорена была и корчма, принадлежащая монастырю. По тогдашним ценам Слуцкий монастырь потерпел убытков более чем на 7000 рублей.

Монастырская сумма перед нашествием неприятеля наместником монастыря архимандритом Исаею была закопана в землю в небольшом сундучке под корнями и стволом вековой липы, благодаря чему не сделалась достоянием неприятеля.

Кроме монахов, терпевших разные притеснения, очень плохо приходилось и тем бедным ученикам – сиротам бурсы, которые не могли убежать и оставались в своем общежитии: голодные, босые и почти нагие, они погибли бы, если бы о них не позаботился, насколько только мог, отец Маркиан. Это была поистине страшная военная гроза. Французский погром и наполеоновский бич на очень продолжительное время совершенно парализовали жизнь и деятельность разных учреждений города Слуцка и его жителей.

Хотя французы из политических видов и не делали жителям Слуцка намеренного опустошения, желая привлечь их на свою сторону, но зато всюду был забираем всякого рода фураж и все, что только возможно было забрать; известно, что стоит стране приход огромного неприятельского войска. К тому же население Слуцка было крайне запугано нашествием страшного неприятеля и, оставив свое движимое и недвижимое имущество на произвол судьбы, искало приюта вдали от района неприятельских действий, а возвратившись на родные пепелища, застало все расхищенным и навсегда потерянным.