Читаем без скачивания История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике - Джордж Фрэнсис Доу

24 октября, пятница. Последние двадцать четыре часа мы провели в вязке вантов и укреплении, насколько возможно, такелажа. Подвязывали грот-ванты в четырнадцати местах, а фор-ванты – в девяти, и после перекручивания их для упрочения нашей шаткой мачты нам пришлось непрерывно использовать цепной насос и оба ручных насоса для откачки воды, которой корабль набрал изрядное количество через четыре пробоины под ватерлинией. Из-за волнения моря мы так и не смогли остановить приток воды. В этот день мы питались хлебом, сыром и пуншем и очень сожалели о потере бочки бренди, которая хранилась в нашем лазарете. Приготовить мясо не представлялось возможности из-за того, что печь и топка были прострелены, и к их ремонту приступил наш оружейный мастер. Наш корабль выглядел жалко с обвисшим простреленным такелажем и усеянный щепками, как плотницкая мастерская – стружкой.

26 октября, воскресенье. Вчера вечером мы снова перекручивали ванты. Жара и вязка узлов сильно ослабили их. Простреленный бегинь-рей срастили и закрепили, приладили бизань. Сняли фок-парус (он имел тридцать больших пробоин шириной в пол-ярда, проделанные железными болванками, и бесчисленное множество дырок от мушкетных выстрелов). Поставили новый парус. К фок-мачте прикрутили три больших гандшпуга, чтобы закрыть полученную во время боя примерно в десяти футах от полубака большую пробоину глубиной около восьми дюймов. Плотники занялись устранением пробоин в наших крепежных болтах.

27 октября, понедельник. Вчера вечером наши плотники занимались починкой дна нашего ялика, так что теперь мы имеем лодку на плаву. Ее можно будет спустить на воду при падении человека за борт и прочих инцидентах. Работа насосов для откачки воды не прекращалась, в дневное время солдаты Королевской Африканской компании оказывали нам большую помощь. Этим утром, как только рассвело, мы увидели в лиге от наветренной скулы корабль, идущий курсом зюйд-тень-вест, параллельно нашему курсу. Мы тотчас привели корабль в боевую готовность. Сказать по правде, наши матросы оказались весьма проворны, так что мы были готовы встретить противника менее чем через час (скорее, чем перед предыдущим боем). Через полчаса мы наблюдали, как чужое судно идет по ветру на всех парусах к Варварскому Берегу. Оно показалось нам исправным, вести его мог Даниэль, капитан идущего в Анголу «Медитерэйниэна». Когда мы заметили, что корабль держится от нас в стороне, то продолжали двигаться своим курсом, не желая провоцировать конфликт после недавнего боя, хотя все члены экипажа были полны решимости немедленно дать ему жесткий отпор. Но, все еще держась по ветру, около двенадцати часов он пропал из виду. Мы снова закрыли пушечные амбразуры, сняли со стропов реи, побросали закрепленные за нами места, а плотники возобновили починку лодок. Ложная тревога помешала нам уделить внимание своим тропическим бутылкам. В этот день нашему волынщику ампутировали ногу чуть ниже колена.

2 ноября, суббота. Со вчерашнего полудня до шести вечера мы двигались вдоль острова Сантьяго, понемногу убавляя ход. Убрали нижние паруса и держались курса на восток только на топселях до Санта-Майо, взяв затем курс ост-норд-ост на расстояние пять лиг. В десять мы закрепили на мачте фор-марсель и убавили при свете дня ход до самого малого для входа в бухту Прая для демонтажа нашего корабля. В шесть утра подняли паруса и направились в порт, войдя в него около десяти. Мы отстояли от берега чуть больше чем на длину каната и на милю – от прекрасного песчаного дна залива, у водной части которого был большой кокосовый сад.

3 ноября, воскресенье. Вчера мы сняли грот-парус и спустили рей, развернули его на всю длину, чтобы приладить отрезок в десять футов к нок-рее с правого борта, где она сломалась. Около трех часов утра перетащили орудия и дали кораблю крен на левый борт, чтобы прекратить приток воды с правого борта, где было три пробоины ниже ватерлинии перед глас-клампом. Наши плотники работали до двух ночи, чтобы заделать пробоины, между тем как матросы чистили корабль почти до самого низа. Затем мы накренили судно на другой борт и с левого борта на фут ниже ватерлинии обнаружили большую пробоину в его носовой части. Плотники потратили на заделывание этой пробоины остальную часть дня. До ночи корабль выправили. Около девяти утра я вместе с офицерами нанес визит вежливости губернатору города Сантьяго, поместив наших трубачей на носу шлюпки.

После того как усилиями гребцов лодка прошла семь миль, мы достигли точки входа в залив, ведущий в город. Направили шлюпки прямо к воротам, где высадились и увидели только нескольких негров и детей. Наши трубачи сыграли сигнал, который вызвал к нам чиновника, проведшего нас к губернаторскому дворцу в верхней части города. Здесь не было никого, кроме негритянок, которые изъяснялись с нами непристойными английскими словами, сопровождая речь похотливыми неприличными телодвижениями. Женщины были голыми – только имели спускавшиеся посреди бедер небольшие повязки ткани вокруг их талий.

Нам сообщили, что губернатор находится в церкви, однако наши горны встревожили главу острова настолько, что ждать его появления долго не потребовалось. За ним, появившимся во главе процессии верующих, вели коня в довольно приличной сбруе. Сопровождали губернатора два молодых капитана и священник. Сняв свои шляпы, мы приветствовали главу острова, на что он и его окружение куртуазно отвечали. Затем он пригласил нас во дворец и провел через двор в просторный дом с железным балконом, выходившим на море. С него открывался великолепный вид. Когда нас рассадили по местам, я объяснил, что мы пришли с визитом вежливости, и рассказал о нашем плавании, а также о том, что нас побудило зайти в его порт. Мы выразили надежду, что губернатор позволит нам запастись пресной водой и провизией. Он ответил, что убедился в нашей честности и мы можем запастись всем, чем располагает остров. Я горячо поблагодарил главу острова за гостеприимство. Мне показалось, что все это время он чувствовал себя несколько неловко, поскольку не хотел помимо меня угощать всех моих офицеров и пассажиров корабля. Поэтому, подозвав одного из своих людей, я шепнул, чтобы мои спутники прошли прогуляться на час. Они вскоре так и поступили, испросив разрешения у губернатора повидать город. Тот не замедлил предоставить им такую возможность. Со мной остался лишь брат.

Вскоре после того, как они ушли, нас снабдили салфетками и большим куском хорошо испеченного белого хлеба. Затем он сходил в соседнюю комнату и принес коробку мармелада и квадратную бутылку мадеры, которую предложил выпить. Если бы не долг вежливости, я предпочел бы попить воды, ибо вино было таким густым, противным и теплым, что могло бы вызвать какую-нибудь неприличную физиологическую реакцию в присутствии его превосходительства. Однако, приняв утром на борту хорошую порцию пунша, я укрепил свой желудок до такой степени, что мог владеть собой. Вслед за этим я пригласил его пообедать на борт нашего корабля, где ему будет оказан теплый прием и приличествующее уважение. Он любезно принял приглашение, но уверял, что не был еще на борту ни одного корабля с тех пор, как стал губернатором. Он сказал, что если бы он согласился пойти, то жители острова скорее умерли, чем позволили бы ему сделать это. Они заботились о том, чтобы ему ни в коей мере не нанесли вред или не сыграли с ним какую-нибудь злую шутку, что случалось с некоторыми губернаторами этих островов из-за пиратов и каперов, которые грозили увезти их с собой, приходивших к ним на корабли, пока те не прикажут принести столько провизии, сколько требовали насильники. Каперы делали вид, что выдают за это векселя, подлежащие оплате в Лондоне, но выписывали их под фальшивыми именами или на адрес насосной станции Алгейт, как это было с губернатором острова Сент-Томас.

4 ноября, понедельник. В этот день плотники срастили грота-рей, скрепили его двумя железными бугелями и канатами. Мы сняли наши простреленные топсели и прикрепили к реям другие. Приладили грота-штаг, послали за водой баркас, который привез шестнадцать полных бочек. Стояла прекрасная погода, дул приятный легкий северо-восточный ветерок. Утром я отправился на берег залива. Здесь было полно людей в рваной одежде, торговавших апельсинами, лимонами, кокосовыми орехами, ананасами, бананами и т. д. В одном месте продавец с парой кур в руке, в другом – с обезьянкой на коленях, чуть дальше стоял человек с козой у ног, рядом другой держал на привязи свинью. Наши матросы так спорили с ними за старые потрепанные рубашки, нижнее белье или мелкие вещи (ничто не ускользало от их внимания), что торговля выглядела оживленной и азартной. Полюбовавшись некоторое время этой толчеей, мы поднялись на холм, чтобы передать губернатору обещанный сыр через заранее назначенного старого чиновника, представленного мне среди других. Здесь я встретился с господином с острова, который явился с целью предложить поставки провизии, которая мне нужна, – часть за мои деньги, остальное – путем бартерного обмена. Я заказал пятнадцать коз, десять овец, четыре свиньи, шестьдесят кур, пятьсот апельсинов и лимонов. Все это мне пообещали доставить на берег утром. Негры здесь ходят голыми, прикрываясь только куском ткани. Женщины наворачивают материю вокруг голов, носят хлопковую ткань в голубую клетку или полоску, которая высоко ценится как хороший товар для Золотого Берега Гвинеи. Мне говорили, что здесь производили много такой ткани на продажу, но я видел ее только на женщинах, и ни одна из них не предлагала мне купить эту ткань.