Читаем без скачивания История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике - Джордж Фрэнсис Доу

Товары, которые пользуются наибольшим спросом на Золотом Берегу, – это голубые и красные ткани, а также оловянная посуда разных размеров, весом от одного до четырех фунтов, старые паруса, большие фламандские ножи, железные болванки, контейнеры со спиртом, хорошо выкрашенная лейденская ткань и кораллы, крупные и хорошего цвета. На такие предметы торговли спрос падает редко или никогда. Я также привез за счет Королевской Африканской компании мушкеты, разнообразные ткани, медные чайники, английские ковры, свинцовые болванки, бочонки с салом, порох и многое другое. Но ни один из этих товаров не оправдал наших ожиданий, пришлось везти обратно в Англию большую их часть. А за те, что удалось продать, выручили совсем немного.

Около больших ворот крепости расположена тюрьма для содержания преступников фактории (убийцы, предатели и т. д.) до тех пор, пока не представится возможность отослать их на суд в Англию, где они получат заслуженное возмездие. В ее темные казематы попал один из моих трубачей по имени Уильям Лорд. Он распивал пунш на берегу с несколькими младшими чинами крепости, когда между ним и одним сержантом возникла ссора. Сержант вызвал его на поединок на саблях у цитадели. Трубач принял вызов и явился на дуэль. Они фехтовали, пока трубач не получил шанс ранить противника в живот. Тот выронил саблю, стал молить о пощаде и упал на землю. Об этом узнали в крепости. Трубача схватили и бросили в тюрьму. Получив об этом сведения, я предложил, чтобы мой врач и лекарь с их стороны посетили сержанта, осмотрели его рану и убедились в том, смертельна она или нет. На это было дано согласие. Через час врачи вернулись с докладом. Оба пришли к выводу, что рана ни смертельна, ни даже опасна. Лезвие сабли сделало порез шириной всего пять дюймов, скользнуло по брюшной полости, но не пронзило живот или какие-нибудь важные органы. Поэтому трубача освободили. Он, поблагодарив посредников, немедленно вернулся на корабль, ставший его лучшим убежищем. Здесь власти фактории не могли до него дотянуться.

Но, хотя в этот раз он счастливо избежал беды, подозреваю, что его ждет судьба висельника. Ибо, несмотря на свое здоровье и силу, он оказался чрезвычайно распущенным и подлым субъектом. Из-за его бесчинств на борту мне пришлось заковать его по рукам и ногам в железо на острове Сент-Томас и содержать так в течение восьминедельного изнурительного плавания до Барбадоса, где я намеревался передать его на один из военных кораблей его величества. Там знали, как обращаться с такого рода отвязными типами. Однако, поддавшись его явному раскаянию и искренней мольбе, я воздержался от этого, к своему большому разочарованию в дальнейшем. Вскоре он сошел на берег и сбежал, скрываясь в одном из пустых домов Бриджтауна до тех пор, пока из-за собственной невоздержанности не только потратил свое жалованье, но влез в долги, которые не смог отдать. Поэтому он нанялся на борт небольшого двадцатипушечного фрегата из Новой Англии. Это был отличный корабль, который барбадосские купцы купили, укомплектовали экипажем, оснастили боевым вооружением и сделали совладельцем губернатора острова, полковника Рассела. Он направил корабль на Мадагаскар для покупки рабов, но, как я выяснил впоследствии частным порядком, реальной целью вояжа было Красное море, с тем чтобы извлечь выгоду из торговли с кораблями моголов. По завершении своей миссии и покупки для вида нескольких негров корабль мог смело и без опаски возвращаться с ценным грузом на Барбадос, поскольку в этом был заинтересован губернатор, а также одна из сторон, состоящая в родстве с английским адмиралом. Я поучаствовал в этом предприятии – продал им немного больше стрелкового оружия, чем было принято и необходимо для обороны судна, выходившего в море с торговой миссией. Какова дальнейшая судьба корабля, не знаю.

В Кабо-Корсо мы взяли на борт часть кукурузы, заказанной для содержания негров на Барбадосе. Груз состоял из ящиков, содержавших четыре бушеля для каждого негра. Выгрузка товаров для крепости заняла много времени. «Ист-Индия Мерчант» и наш корабль имели на борту 300 тонн товаров и ни одной шлюпки для перевозки, кроме наших собственных баркасов, которые вместе не могли быть задействованы в работе одновременно. Иногда море так штормило, что невозможно было что-либо делать шесть-семь дней подряд. Каноэ не могли подойти к кораблям, чтобы взять груз. Это обрекало нас на длительный простой, в течение которого мы заправлялись водой и разгружались в направлении ветра. В крепости отказывались выгружать на берег остаток грузов на любых условиях, расплачиваясь только с агентами компании, принимающими кукурузу на борт, и т. д. Освободившись наконец от грузов, 24 апреля в пять вечера я распростился со здешними дорогостоящими агентами компании. Они обрушили на меня массу любезностей. Время общения с ними я буду помнить с благодарностью, как и откровенность тех самых честных джентльменов нашей страны на всем побережье, которые в своих факториях умудрялись превзойти друг друга в оказании нам услуг и развлечений. Они очень огорчались и тревожились по поводу нашего отбытия, но нужно было расставаться, и вот, после многих взаимных выражений добрых чувств, я пожелал им счастливого Рождества и сел в лодку, захватив с собой два ящика золота для Африканской компании в Лондоне.

Прибыв на борт корабля, мы втащили туда ящики с золотом и подняли на бимсы наш баркас. Помощник сообщил, что во время торнадо корабль сорвало с левого станового якоря, трос порвался, в результате чего пришлось использовать наш запасной якорь, на котором мы простояли всю ночь.

25 апреля. Этим утром мы оставили крепость, приветствуя ее пятнадцатью залпами из орудий и получив аналогичное ответное приветствие. Сделать это прошлой ночью не позволило позднее время. Около восьми послали наш баркас к бакену, чтобы поднять на борт левый становой якорь, но он так увяз на дне, что под напряжением лопнул трос, державший бакен, и лодка стала дрейфовать по ветру. Затем мы послали лодки с буксирным канатом и двуглавым ядром для вылавливания якоря, но без всякой пользы. Пока мы безрезультатно искали якорь целый день, капитан Шерли прибыл в Анамабо.

В шесть утра 26 апреля мы снялись с нашего правого якоря и взяли курс на восток в Анамабо. Около девяти вышли на траверс Анишена, который представляет собой поселение из соломенных домиков, где Африканская компания устроила небольшую факторию. Поселение находилось в лиге от Анамабо, куда мы прибыли около десяти и стали на якорь на глубине семи фатомов, примерно в полутора милях от берега. Салютовав из семи орудий находившейся на северо-востоке по пеленгу крепости и получив ответный салют, мы пришвартовали корабль кеч-якорем и тросом. После обеда я отправился на берег к управляющему здешней факторией, мистеру Серлу, чтобы узнать, куда и когда мы сможем прибыть за кукурузой, выделенной нам главными торговыми представителями в Кейп-Корсо. Там и в Аэне следовало добрать необходимый для нас маис, завершив нашу квоту погрузкой 700 ящиков на каждый корабль. Мистер Серл немедленно распорядился, чтобы мы могли забрать маис своими лодками, и любезно потчевал нас до самой ночи, после чего мы с капитаном Шерли вернулись на свои корабли. Анамабо находится в королевстве Фантин, в четырех лигах к востоку от Кабо-Корсо, и является прелестным большим городом. Населяющие его негры выглядят весьма боевитыми, здоровыми парнями, но большинство из них – отчаянные коварные негодяи, самые отъявленные плуты на всем побережье. Золото здесь считается худшего качества и смешивается с медью больше, чем где-нибудь в Гвинее. В нашей довольно модной крепости, где установлено около восемнадцати орудий, в течение несколько дней оказывал нам гостеприимство мистер Серл, а в Ате, небольшой соломенной деревушке возле моря, примерно в полумиле к востоку от Анамабо, – управляющий факторией мистер Купер. В этой деревне, почти ничем не защищенной, за исключением нескольких мушкетов, есть большой двор и прекрасный пруд с утками. Мистер Купер, весьма предприимчивый молодой джентльмен, пообедал с нами вместе с женой (так он ее называл). Также мы обедали с миссис Серл в Анамабо. Обе женщины были мулатками, как и супруга мистера Ронона в Кабо-Корсо. Это весьма удобная форма брака, поскольку мужья могут менять жен по своей прихоти. Это заставляет этих женщин, заботы по содержанию которых минимальны или вовсе отсутствуют, относиться крайне щепетильно к развлечению своих мужей, к стирке их белья, уборке помещения и т. д. и т. п.

Наше пребывание в Анамабо длилось до 2 мая. Затем мы с капитаном Шерли, получив по 180 ящиков маиса каждый, загрузили лодки пресной водой и, освободившись от того, что осталось от грузов с наветренной стороны, распрощались с господином Серлом и Купером. Отправившись на восток вдоль побережья на дистанцию около двух лиг, ночью мы стали на якорь на глубине пятнадцать фатомов.