Читаем без скачивания Президентская азбука - Антон Буслов

Карин, услышав своё имя, оторвалась от электронной игрушки и сурово посмотрела на Президента.

– Так вот, – Мифландия Вторая набралась сил для признания, – она мне надоела, и я прямо во сне приказала её посадить. Дело сфабриковали быстро. Оказалось, что во сне мой прокурор работает даже лучше, чем в обычной жизни. Так вот, – Мифлуха прочитала заметку из ежедневника, – сидит она, голубушка, теперь по несуществующей статье, так как виновна в злонамеренном пародировании крика дрозда.

Прочитав это, Мифлуха сама удивилась и вопросительно посмотрела на Карин.

– Ты сама так надиктовала, – пожала плечами её верная телохранительница.

– Господь, эта женщина ко мне на приём ни во сне, ни в реальности больше не просилась, хотя прошло больше недели. И знаешь, я тут вот это сейчас прочитала… Пожалуй, даже не буду просить Тебя простить меня, вряд ли Ты настолько великодушен, а что я буду зазря унижаться?.. Традиционно и далеко не в первый раз прошу простить меня за запрет полётов на пегасах. Ты знаешь, как ненавидят меня за это любители сих полётов… Ну, так Ты им за это судья. А я лично думаю, что грешно терзать животных – пусть даже они и рвутся в небо и согласны на всё ради этого. Я – Президент и должна заботиться о благе всех подряд, даже если они сильно отбиваются. За это Ты вроде бы меня регулярно прощаешь без срывов. Так что перейду-ка лучше к программе план-графика на сегодняшний день.

Президент откашлялась.

– Сегодня по плану у меня посещение Музея современного искусства. Идём мы туда с Карин… Чтобы меня не побили по дороге. Лично я планирую приобщиться там к прекрасному, исправить свою грешную жизнь, открыть глаза на мир… Хочу стать лучше, добрее. Открыть для себя тот мир, что Ты создал. В общем, как видишь, грежу наяву и предаюсь инфантилизму. А после музея у нас банкет, но за него я буду просить прощения завтра, как проснусь.

Мифлуха захлопнула ежедневник.

– А, да, Господь, Ты, если тоже хочешь за что-то там извиниться или попросить что – обращайся, не стесняйся. Я всё-таки глава Твоей церкви на земле, и кроме того ещё и весьма влиятельна. Всё, что надо, достанем, всё, что захочешь, уверена, – сделаем. А то я каждый раз всё прошу да прошу… А у Тебя, если Ты, конечно, существуешь, тоже могут быть какие-то потребности. Так что Ты обращайся. А то, сколько ни предлагаю Тебе помощь, Ты всё молчишь – даже неудобно как-то. Ладно, Господь, бывай!

Мифлуха с трудом встала с колен, повернулась к Карин и сказала:

– С этим закончили, теперь пошли в Музей.

От Дворца до Музея современного искусства путь был недлинный – всего лишь перейти площадь. Но и там Президент вечно умудрялась втянуться в торговлю, посплетничать, учинить драку, дать совет и покомандовать. Поэтому Карин Пинк ненавидела такие путешествия, ей они казались совершенно избыточными, особенно с учётом того, что музей можно было бы при желании принести на дом.

– Сперва – Стена жалоб, – твёрдо решила Мифлуха.

Стена жалоб располагалось вдоль фасада дворца, и граждане имели право вешать на неё свои жалобы. Считалось, что стена обладает чудесными свойствами и что некоторые из наклеенных на неё жалоб потом доходят до адресата и берутся на заметку. По ночам стену убирали дворники, отдирая толстый слой наклеенных листов, оформленных в самом разнообразном стиле. В Первом Измерении, где жалобщиков всегда было много, Стена жалоб приобрела облик культа и обросла своими легендами. Например, считалось, что чем крупнее лист, на котором написана жалоба, тем вероятнее её заметят. Многие компании для написания жалоб нанимали дизайнеров и художников. Впрочем, на Стене хватало и совсем маленьких жалоб, написанных от руки на листочках, которые люди пытались запихнуть в щели между пазами Стены.

– Вот ведь опять! – Мифлуха кивнула на крупный жёлтый плакат, поверх которого уже успела появиться пара заметок поменьше. – Ну с чего они взяли, что я храплю?!

Плакаты «Мифлуха храпит!» появлялись на стене регулярно и всегда были крупными и хорошо оформленными. Кто-то регулярно вывешивал новые. Поэтому Карин Пинк точно знала, что Стена жалоб не действует – Президент упивалась храпом каждую ночь, а его булькающие раскаты будили весь Дворец. Президент твёрдой походкой направилась к стене, локтем откинула в сторону какую-то милую старушку, пытавшуюся наклеить свою жалобу, и сорвала плакат. Сидел он крепко, так что порвался, и в руках у Президента остался только клочок. Старушка полезла бить её клюкой, за что была тут же скручена Карин Пинк.

– Бабка, – Мифлуха посмотрела на неё пристально, – иди в жопу, не видишь, что ли, дело государственное?!

Карин отпустила старую негодницу и пошла вслед за Мифлухой.

– Покаяться, – задумчиво сказала Президент. – Запиши мне на завтра покаяться из-за старушки. Государственное дело или нет – всё равно стыдно. Должно быть стыдно: в такие-то годы оставаться такой прохиндейкой и мешать мне. А ведь она мой гражданин! Я должна за неё покаяться.

Больше происшествий по дороге в музей не случилось. Благополучно добравшись, Мифлуха и Карин начали осмотр экспозиции. Выставлялась новая коллекция картин и иных предметов, отнесённых организаторами к искусству. Чтобы некоторые из них не сильно смущали пришедших, искусство назвали современным, а из динамиков, развешанных по всему залу, монотонный механический голос вещал о том, что, если кто-то что-то из представленного не считает искусством, то только потому, что отстал от жизни, стар, закостенел в сознании, остановился в развитии и впал в маразм. Признаваться в таком никто из посетителей не хотел, так что все находили в экспозиции свои плюсы.

«Красный квадрат», – прочитала Мифлуха практически по слогам. На картине был изображен красный квадрат, написанный масляной краской. Мифлуха пристально посмотрела на полотно, подошла, лизнула его, сплюнула, заглянула на оборот картины. – Странно…

Президент обернулась, чтобы поделиться своими сомнениями с Карин, но заметила, что та смотрит на квадрат каким-то глубоким, понимающим взглядом. И ей стало не по себе от того, что её телохранительница всё поняла, а она – Президент – ничего не смогла найти в этом предмете искусства. «Может быть, я правда слишком стара?», – начала сомневаться Мифлуха. – «Карин-то девка молодая… Может быть, правы динамики, и я просто бесконечно отстала, не могу дотянуться и понять новое? А может быть, через те динамики со мной говорит сам Господь?».

И тут Президент наконец разглядела в глазах Карин Пинк какой-то ненормальный блеск, принюхалась и учуяла странный сладковатый запах, шедший от её верной помощницы. Внимательно оглядев зал, она заметила стойку автомата, какие обычно продают жевательные конфеты за брошенную в прорезь монетку. Мифландия Вторая подошла к автомату, он был почти такой, как автоматический бинокль на смотровой площадке, где они были недавно, и, оценив его конструкцию как знакомую, несильно ударила сбоку, одновременно отжав выходную дужку. Опыт не подвёл и на этот раз – в приёмный лоток выпала сигарета.

Президент взяла косяк и запалила его от автоматически выдвинувшейся зажигалки. Через пару затяжек смотреть на картину стало интересней.

Первое, что заметила Мифлуха: квадрат висит вверх ногами. То есть мазки красной краски не спускаются по полотну, как того следовало бы ожидать, а поднимаются вверх. «Значит, это огонь», – твёрдо решила Президент. Она снова посмотрела на квадрат и поняла, что он имеет перспективу: глядя в его центр, как бы идешь по дороге, вокруг которой вверх поднимается бушующее пламя.

– Тоннель, – неожиданного громко и внятно сказала Карин.

– Точно, и ведёт он из ада в ад, – констатировала Мифлуха.

– Ты не права. Не из ада в ад, а из нынешней жизни в ад.

– Тогда почему и здесь, и там одинаково? – усомнилась Президент.

– А вот это уже потому, что ты права, – отрезала Карин Пинк.

Они ещё несколько минут посмотрели на картину дороги между мирами, Мифлуха всплакнула, и они пошли дальше.

На следующей картине была развилка с тремя путями, а между ними на суку дерева висел шеей в петле дворовый кот. При этом он почему-то смотрел на зрителя открытыми добрыми глазами и улыбался. Мифлуха присмотрелась внимательней – на первый взгляд все три дороги выглядели совершенно одинаково, однако у правой стоял указатель «Центр, 2 км», у левой «Завод ЦБХ, 3 км», а табличка у центральной дороги была обращена к зрителю торцом, так что прочитать написанный на ней текст было невозможно. Все дороги были сильно разбиты и практически утопали в весенней грязи.

– Чего уставилась? Куда пойдёшь-то? – спросил кот.

– А вот если прямо, то там… что? – робко спросила Мифлуха.

– Прямо… – кот заулыбался, – одна грязь… потом автобусная остановка и опять одна грязь. И только в самом конце – афиша Элтона Джона. Даже две, но на одной уже кто-то ободрал его портрет.