Читаем без скачивания Штурм Брестской крепости - Ростислав Алиев

Этой ночью крупно повезло блокирующему Восточный форт I.R.135 — один из его защитников, попавший к ним ночью (политрук[1249]), сообщил, что там находится еще 20 офицеров и 360 солдат с 10 ручными пулеметами, 10 автоматами, 1 четырехствольным пулеметом и 1000 ручных гранат. Продовольствие имеется, источник воды выкопан. Планы по сдаче в плен неизвестны[1250].

Данные перебежчика несколько огорошили и Йона и Шлипера — стало ясно, что дело затянется. Численность гарнизона вполне сопоставима с «Домом офицеров», но условия, в которых он находится, куда более сносные. Единственное, что делало его уязвимым, отметил в KTB Герхард Эткен, это то, что защитники все же страдают от недостатка воды.

В итоге в приказе № 12/41 о действиях дивизии на 27 июня не говорится об окончательном разгроме русских — лишь о том, что осада Восточного форта будет продолжена:

«1) 26.6 укрепление Центральной цитадели и южная часть Северного острова полностью очищены от врага. В настоящее время держится лишь Восточный форт Северного острова.

2) 27.6 45-я дивизия продолжает зачистку цитадели Бреста.

3) Как и ранее, I.R.135 с приданными подразделениями продолжает обыск и зачистку всего Северного острова и выясняет данные о ситуации у Восточного форта, требуемые для возможного предприятия по устранению этого последнего сопротивления.

Полку придаются и подвозятся до 10.00 через северные ворота Северного острова под руководством обер-лейтенанта Сееле французский танк и два русских танка.

Подробности плана их использования регулируются непосредственно с обер-лейтенантом Сееле, план и дату использования нужно сообщать дивизии.

4) I.R.133, как и ранее, проводит тщательный обыск и зачистку Западного, Южного островов и укрепления Центральной цитадели.

5) I.R.130, как и ранее, охраняет с приданными подразделениями город Брест и проводимое там размещение дивизии.

6) Находящееся в распоряжении время, если позволяют указанные в пунктах 2)—5) задачи, используется для формирования подразделений, похорон погибших и создания ясной картины о потерях в живой силе и технике. Нужно стремиться подготовить дивизию до вечера 29.6, дав подразделениям наиболее возможный отдых.

7) КП дивизии там же»[1251].

Пока в штабе дивизии готовили план на приближающийся день, бредущие по Мухавцу Гордон и Долотов, часто останавливаясь, подошли к речной развилке, тем самым «Восточным валам», огонь с которых причинил гарнизону «Дома офицеров» столько смертей и страданий. Здесь, совершенно выбившись из сил, они решили полежать на берегу и отдохнуть. Так как спасительная темнота уже почти развеялась, надо было где-то замаскироваться и, отсидевшись днем, ночью двинуться дальше. Неподалеку лежало срубленное снарядом дерево с густой листвой. Защитники «Дома офицеров» поползли туда, надеясь скрыться под его сучьями. Ивану Долотову уже почти удалось это сделать, как вдруг сильный удар в левый бок лишил его сознания. В этот раз очнулся быстро — надолго бы залечь уже и не позволили: «Лежал около дерева, и где-то, как мне казалось, высоко над головой, стояли фигуры с засученными рукавами и автоматами. Вскоре к нам подошли еще немцы и с ними еще двое наших с грязными повязками и черными щетинистыми лицами. Держась за Гордона и еще одного, мы двинулись к Кобринским воротам. Сзади шли фашисты. Привели нас в широкую длинную траншею, вырытую еще до войны в земляном валу для учебной стрельбы из винтовки (тянувшуюся с левой стороны при выходе из крепости через Кобринские ворота). Нас поставили у щита в конце траншеи, где ставили раньше мишени. Шагах в десяти стояло с полдюжины автоматчиков и с ними не то офицер, не то фельдфебель, мы еще тогда не знали их чинов. Нас было тоже уже человек 7–8.

После какой-то команды их начальника они встали в ряд. Разговоры прекратились. Было похоже, что они собрались расстреливать нас. На всех лицах наших солдат (мы переглядывались в это время) я не видел никакого страха, все были серьезные и даже безразличные, лица усталые и скучные. У меня тоже не было чувства страха или какого-то отчаяния. Когда мы попрощались с Гордоном, то было ощущение тоски и обиды, что вот все кончается, и вдруг нахлынувшая отчаянная злоба на стоящие впереди фигуры. А потом все переменилось. Подошел офицер, что-то кричал на унтера. Подошел к нам и, подходя к каждому, долго смотрел в лицо. У Гордона что-то спросил. Я больше не мог стоять и сидел, привалившись к щиту.

Вскоре нам принесли 2 или 3 буханки хлеба и целый рогожный куль с сухой воблой. Один из наших ушел и скоро вернулся в сопровождении автоматчика, неся ведро с водой»[1252].

Через несколько часов группу пленных погрузили в грузовик, скользкий от крови, привезший их на поле, огороженное колючей проволокой, — Бяла-Подляска. Там Долотов встретит Лермана и Якимова, считавшегося погибшим при прорыве Виноградова, узнает о смерти Фомина. Лерман и Гордон исчезнут в августе, в отдельном блоке лагеря, куда собрали всех евреев.

А Иван Долотов, пройдя лагеря в Бяла-Подляске и Лиллегаммер (Норвегия), проживет долгую и, в общем, счастливую жизнь. Инженер-гидрограф, дети — сын и дочь. Увлекался восточной оздоровительной гимнастикой. Однако моя попытка встретиться с ним в 2006 году не удалась — получил ответ, что Иван Иванович болен и уже не сможет поговорить…

А в 1941 г. день 27 июня вступал в свои права. Исчезновение комиссара в Восточном форту заметили быстро. Один из защитников, Косов, обратил внимание, что четырехствольный пулемет, основное средство обороны Восточного форта, внезапно замолчал. Решив выяснить, в чем дело, Косов, перебежав в это помещение, где (по его словам) под командой некоего политрука 30 человек набивали ленты для четырехствольного пулемета, увидел, что там никого нет, а пулемет разобран[1253]. Тогда Косов побежал в штаб, доложить обо всем Скрипнику (вероятно, потому, что знал его, своего сослуживца по 333 сп, гораздо лучше, чем Гаврилова). Но в штабе Скрипника не было, лишь майор Гаврилов. Когда Косов доложил ему о ситуации с пулеметом, Гаврилов обронил загадочную фразу «Спасается, кто как знает…». В ответ на вопрос Косова о том, где находится Скрипник, Гаврилов промолчал[1254].

Берлин. Верховное командование сухопутных войск (Тирпицуфер, 72–76). Утреннее совещание у командующего сухопутными войсками:

Полковник Окснер[1255] докладывает о результатах огневого воздействия реактивных установок, ведших огонь по району Бреста. По его словам, результаты как будто исключительно хорошие[1256].

Интересно, что подразумевал Окснер под «хорошими результатами»? Вероятно, действия подразделений реактивных установок, приданных 34 и 31-й пехотным дивизиям. О результативности же дивизионов, действующих в полосе 45 I.D., ее командование имело диаметрально противоположное мнение.

Тем временем на Северный остров в 10 часов прибыли трофейные французский и русский танки, позже еще один русский танк. Впрочем, второй был исправен только условно из-за частых дефектов мотора.

Выяснилось, что Восточный форт можно взять лишь при большом расходе боеприпасов. Тем не менее Йон надеется все же сегодня разобраться с ним, если представится возможность. Но, похоже, командование армии и корпуса уже махнуло на дивизию рукой…

13.00. В изданном приказе армии № 2573/41 (приказ операции «Барбаросса» № 2) говорится о том, что дивизию планируется перевести в резерв ОКХ, в непосредственное подчинение армии, оставив ее силы в Брест-Литовске. Более того — одним из полков, в усиленном составе, сменить части 255 I.D. у Кобрина. Последнее означает, что, похоже, в Бресте дивизия, раздерганная по частям, останется надолго, что не может не сказаться на ее репутации.

Ясно, что предложенное армией решение не устроило командование «сорок пятой». Фриц Шлипер опять стоит перед выбором — с одной стороны, необходимо как можно быстрее добить окруженных в Восточном форту, с другой — их ожесточенное сопротивление показывает, что без потерь это неосуществимо. Вместе с тем ситуация все более абсурдная — в то время как непосредственно в боевых действиях участвует лишь один батальон дивизии, весь остальной личный состав задействован то в качестве похоронных команд, то как сторожа трофейного имущества или рабочих по расчистке развалин. И это в то время как все остальные неудержимо идут вперед и там, далеко на востоке, на счету каждый батальон.

Вероятно, рассчитывая на то, что это поймет и командование корпуса, Шлипер вновь обращается к нему с просьбой о снятии дивизии с Бреста и отправке ее на восток: «В суточном донесении от 26.6 дивизия уже сообщила, что в основном сражение сводится к зачистке цитадели Бреста и только лишь в северной части цитадели держится гарнизон одного из укреплений, однако полностью окруженный подразделениями батальона. Опыт этого сражения показывает, что вопреки проведенному обыску каждого отдельного сооружения снова и снова нужно считаться с появлением из неизвестных убежищ отдельных вражеских снайперов, если не заботиться о его охране достаточными силами.