Читаем без скачивания Ваше благородие. Дилогия (СИ) - Северюхин Олег Васильевич

ЕИВ встал и как‑то печально‑торжественно произнёс:

– Ангел, отечество в опасности.

– Всё‑таки зажгли Хабаровскую спичку? – спросил я. – Я слышал, что вы восстановили в должности отстранённого мною генерал‑губернатора, начальника дивизии и полицмейстера?

Оба согласно кивнули головой.

– И каков дальнейший план действий? – спросил я.

– Военные предлагают силовой вариант, – сказал Сивков.

– А что думают по этому поводу ЕИВ и господин премьер‑министр, есть ли у них какие‑то предложения? – спросил я, обращаясь к собеседникам в третьем лице, потому что по своему положению я не мог требовать от них ответа.

– Мы потому и пригласили Вас, что хотели обсудить создавшееся положение и выслушать вас, как свидетеля событий, происходивших полтора месяца назад в Хабаровске, – сказал ЕИВ.

– Я прошу ввести меня в курс событий, потому что два с лишним месяца я был не у дел, а последний месяц провёл в деревне на рыбалке и активном отдыхе, – сказал я. – Но одно я скажу. Мужики из дальней деревни всем миром решали, участвовать им в бунте против власти или нет. И большинство склонно к участию в бунте.

– Восстание полыхает по всей империи, – сказал ЕИВ. – Интенсивность разная, но пламя подожгло и окраины. Если в основной России люди требуют прекращения полицейского произвола и свободных демократических выборов, то окраины требуют самостоятельности и выхода из состава империи. В армии идут колебания. Половина готова подавить восстание, половина может повернуть оружие против своих товарищей. В десятки раз увеличилось число суицидов среди офицеров и нижних чинов.

– Кто‑то пытался вступить в контакт с восставшими? – спросил я.

– С обращениями и призывами образумиться по телевидению и радио выступали я и господин премьер‑министр, – сказал ЕИВ. – Результат отрицательный. Одна надежда на Вас. Вы уже спасали империю вместе с покойным батюшкой и покойным Петром Аркадьевичем Столыпиным. Я призываю Вас спасти империю во второй раз.

Я сидел и думал, что то, что я могу предложить, категорически не понравится моим собеседникам. Абсолютно. Времена, когда всё делалось по щучьему велению и по моему хотению, давно прошли. На дворе последняя четверть двадцатого века и в мире остались только две империи. Великобритания и Россия. Великобритания маленькая такая империя, которую империей можно назвать с огромной натяжкой. Другое дело Россия. Но удел всех империй – распад. Рано или поздно, но они распадаются по внешним и внутренним причинам. И Россия не исключение. Конституционная монархия может сохраняться в любой стране, можно даже и Россию называть империей, от этого никому не будет жарко или холодно.

– Можно принести пепельницу? – спросил я ЕИВ. Он не курил и особенно не жаловал курильщиков, особенно в его кабинете.

– Возьмите мою, – сказал ЕИВ, – я с расстройства сам закурил. Курите, господа, – предложил он.

Я закурил и задумался. То, что я предложу, будет равносильно государственной измене и вряд ли поддержано двумя находящимися рядом со мной руководителями и другим высшими должностными лицами. Но другого выхода нет. Докурив, я сказал:

– С принятием решения мы запоздали не менее, чем на два месяца. Создавшаяся ситуация подобна перитониту, когда аппендикс лопнул. Что бы мы ни делали, в итоге будет распад империи. Но есть два варианта распада. Первый. Если мы применяем силу, это будет окончательный распад. Ни одна губерния и княжество не останутся в составе империи. При отказе от применения силы, останется основная часть империи без окраин, в которых проживают люди не русские по своей истории и менталитету. И здесь мы сможем минимизировать потери, сохранив дружеские отношения с бывшими окраинами. Но для этого нужны самые решительные меры.

– Какие? – в один голос спросили ЕИВ и премьер‑министр.

– Введение военной диктатуры! – твёрдо сказал я.

Глава 69

– Как это диктатуры? – возмущённо воскликнули ЕИВ и премьер министр. – Он что, диктатор этот будет командовать страной через наши головы?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Именно так, – сказал я, – и вы сами вручите ему власть в присутствии парламента, генералитета, руководителей военного министерства, Генерального и Главного штабов, генерал‑губернаторов и командующих военными округами. И никто не будет иметь права вмешиваться в его действия или отменять отданные распоряжения. Никто. Иначе гибель государства и последующий хаос на десятилетия гарантированы.

– Это всё прописано в Книге судеб? – с некоторым сарказмом в голосе спросил ЕИВ.

– В Книге судеб написано очень кратко и лаконично – гибель Российской империи – и всё. Записано, как дело решённое, – сказал я. – Это уже вторая запись такого рода. В тот раз решимость покойного императора Николая Второго и премьер‑министра Столыпина спасли империю. В этот раз только ваша решимость может спасти её.

– Решимость в чём? – не поняли ЕИВ и премьер.

– В назначении военного диктатора, – сказал я.

– Если мы назначим его, то сразу лишимся головы, – сказал ЕИВ. – Вспомните историю Великобритании. Кромвеля назначили лорд‑протектором Англии, он подавил восстания в провинциях, казнил короля и разогнал парламент.

– Ваше Величество, – сказал я. – Россия не Великобритания. В России бунт бессмысленный и беспощадный. Бунт сам назначит диктатора, если его не назначат сверху. И назначать диктатором вы будете человека известного и порядочного, который восстановит в стране порядок и вернётся к конституционной монархии.

– Кто же этот человек? – спросили ЕИВ и премьер‑министр.

– Я! – и постарался это сказать как‑то по‑домашнему. – А у вас есть другая кандидатура? – спросил я. – Ты вспомни, Константин, кем я был, когда мы познакомились с тобой в подворотне? И Вы, Ваше Величество, меня знаете так давно, как будто я никогда и не отходил от Вашей семьи, и цесаревич Николай меня встретил во дворце как старого друга. Кто‑то ещё есть, кого вы так давно знаете?

– И как мы это всё сделаем? – спросили премьер и ЕИВ.

– На послезавтра собрать во дворце совещание высших военных руководителей, представителей СМИ, телевидения и сделать официальное заявление по этому поводу. Так и так. Отечество в опасности. Горький и необходимый урок. Вручаем власть для наведения порядка. Чтобы об этом узнали в каждом укромном уголке империи и во всём мире.

На сегодня вызвать начальников Генерального и Главного штабов для обсуждения кандидатур на место заартачившихся генерал‑губернаторов и командующих военными округами, и всё это в большой тайне. Парламент об этом не должен знать.

Я это говорил и чувствовал, что ввязываюсь в такую заварушку, которая не снилась никому. В моей первой жизни так же Александр Фёдорович Керенский во время демократической революции занял все важные посты и закрутил дело так, что никто не знал, что делать, и ничего не делал. Молва приписывала ему, что он спал в постели императрицы Александры Фёдоровны и пользовался её постельным бельём с монограммами АФ, и что потом вынужден был бежать из Зимнего дворца в женском платье. Не всё это правда, но песню из слов не выкинешь. Или наоборот?

Распад государства как‑то было нужно останавливать. Не зря наши предки ходили в тридевятое царство‑государство, посмотреть, что можно к державе нашей присоединить. И присоединяли. Где стеклянными бусами и водкой, а где саблей вострой и пушкой мощной.

Во всём мире так делается. Любую страну возьмите, которую считают оплотом цивилизации. Берём на выбор по алфавиту.

Англия. Отхватила себе Индию и десятки стран, которые входят в так называемое британское Содружество наций. Перечислять замучаешься, там в списке пятьдесят три страны. Да, ещё у Аргентины оттяпала Фолклендские острова. А если бы Аргентина оттяпала у Англии Гебридские, Оркнейские или Шетландские острова? Так вот, взяла бы посадила туда своих людей, говорящих по‑испански и рассчитывающихся песо и сентаво. Что бы тогда было? Да не приведи Господь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вторая по алфавиту Бельгия. Захватила огромное государство Африки Конго и качала оттуда неместные богатства. Что она там вытворяла, уму непостижимо. Наваливала огромные горы из отрубленных рук конголезцев, не выполнявших нормы по сбору каучука. Из двадцати миллионов конголезцев к моменту освобождения осталось около десяти миллионов человек. Сейчас всех демократии учат.