Читаем без скачивания Русская фантастика 2011 - Василий Мельник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О нет. Всего лишь андалузский пес, бегущий краем моря.
— Подозреваю, это цитата, — сказала Викуся. — Проверяешь мою эрудицию?
— Что ты! Скорей демонстрирую свою. Кстати, я Луис. Хоть и не Бунюэль. А ты?
— Виктория. Слушай, Луис, мы не встречались раньше? Как будто промелькивает что-то знакомое… — Она навела на Германа очки, провела ногтем по оправе, запуская поиск.
— Вряд ли. Такую девушку я бы запомнил.
Герман был спокоен. В Викусиной базе контактов его новая внешность отсутствовала совершенно точно.
— Мсье, вы льстец! — Девушка очень откровенно потянулась. — А я, похоже, ошиблась. Искупаемся?
— С удовольствием…
В воде они пробыли полтора часа, из которых собственно плаванье заняло не более минуты. Ровно столько времени Викуся «удирала» от Германа. Потом они лежали на берегу. Герман слизывал с кожи девушки кристаллики соли.
— Ты точно щенок! — со смехом сказала она.
Герман дурашливо зарычал, тявкнул и куснул ее за плечо. Викуся от неожиданности дернулась.
— Но-но, нежнее! Я из-за тебя чуть очки не повредила.
— Прости дурака. Очень уж аппетитно выглядит. — Герман приподнялся на локте. — Кстати, откуда у тебя это чудо? Они же дорогущие как черт знает что. Ты дочь миллионера?
— К сожалению, нет. А, долгая история…
— Я никуда не тороплюсь. Зато слушать твой голос могу вечно!
— Ну… — Викуся замялась. — Короче, у меня был ретривер. Не обычный, а модификант. С чипом, повышающим интеллект. Отец на шестнадцать лет подарил. Надоел он мне жутко — гуляй с ним, корми его, ухаживай…
— Отец? — спросил Герман.
— Молодец, смешная шутка. — Викуся потрепала его по голове. — А тут эти рьятто объявили, что хотят получить сто тыщ миллионов собак и можно сдавать своих питомцев за деньги. Я ради интереса узнала, сколько стоит псина с чипом. Оказалось, до фига. Вот и заключила договор. Рьятто выплатили деньги вперед. На них и купила очки. А чтоб родителей не расстраивать, договорилась с фурманщиками. Те ретривера у меня и увели. То есть как бы увели. Сейчас он, наверное, уже в глубоком космосе.
— Или в консервной банке.
— Вот, кстати, да. Никто ведь толком не знает, зачем им наши собаки.
— Знакомые в клубе говорили, что для колонизации. Слышала о биологических трансформаторах? Рьятто собираются превратить собак в гуманоидов и заселить какую-то планету.
— Глупо, по-моему. Заселялись бы сами.
— Нельзя. Там уже имеются аборигены. Развитая цивилизация, все дела.
— И рьятто, конечно же, хотят этих аборигенов извести или поработить с помощью своих собакошпионов. Верных и преданных новым хозяевам, как псы!
— Точно! — Герман вымученно улыбнулся.
— Ох, мужики, какие же вы дети! — Викуся расхохоталась. — Ладно, пойдем еще поплаваем.
— Беги, я догоню.
В ушах ревел нейротранс. Биение инопланетного ритма складывалось в одну и ту же фразу. «А ты не верил. Ты не верил. Не верил…»
Герман встал на четвереньки, запрокинул лицо к небу и беззвучно завыл.
Олег Бондарев
Звездное наследство
Многие мои друзья собирают марки. Они души не чают в этих чертовых квадратиках с рифлеными краями, на которых изображено все, что только на ум придет недалекому художнику, — от коалы до самолета братьев Райт. Мои друзья таскают на заседания идиотских клубов огромные толстые альбомы, которыми при Желании можно сокрушать головы или гвозди в стены вбивать. Даже чертов миллион марок не весит столько, сколько весит этот гигантский альбом.
Но кто-то готов отвалить целую кучу зеленых за крохотное изображение панды, раскачивающейся на ветке.
По мне, так это полный идиотизм.
Недалеко ушли нумизматы — собиратели старинных монеток. Еще чуть дальше — те, кто срывает горло на аукционе, где торгуют антиквариатом, и с довольной улыбкой уносит домой бездарную мазню бездарного маляра, купленную за три миллиона зеленых.
И ближе всего ко мне те, кто тратит суммы с кучей нулей за единицей на накладные усы Курта Кобейна, которые на самом деле вчера сделал находчивый продавец. Сделал как раз для таких идиотов.
И все же я считаю свой труд в большей степени интеллектуальным. Это не просто мания — это разумные шаги. На что это похоже? Игра на бирже — в яблочко. Когда ты не можешь просто стоять на месте, ты должен делать умные ходы по всем фронтам, не пытаясь развить успех на одной узенькой дорожке.
Так и здесь.
Начинать лучше всего с похорон — пока другие фэмилисты не насели на несчастное семейство… до меня. Нет, разумеется, не я один такой умный: другие опытные коллекционеры тоже начинают оттуда. Каждый раз, как я иду на кладбище, чтобы скорбеть о мистере Джонсоне или мистере Джеймсе, я знаю, что встречу как минимум двух конкурентов.
Впрочем, они редко доставляют мне хлопоты, потому что я слишком хорош.
Наверное, вам интересно, кто такой — этот таинственный я?
Как сказано выше — фэмилист.
Все еще неясно?
Я коллекционирую семьи знаменитостей.
Скажу сразу — это развлечение не для бедных. Фэмилисту приходится немало тратить, прежде чем он получит вожделенное семейство: сначала вы платите за билет до, скажем, Марса, где проходят похороны, по дороге в космопорт покупаете шикарный венок, а когда поближе знакомитесь с вдовой и ее милыми детишками, вас начинают трясти, как свинью-копилку. То есть сначала осторожно, потом сильней и сильней… Если вы вовремя не остановите их, в конечном итоге вас попросту разобьют на десяток осколков и отберут последнюю мелочь. Скажу по секрету, останавливаются далеко не все — многие становятся жертвой азарта. Как в рулетке — вы ставите, ставите, ставите… пока в один прекрасный момент не осознаете, что ставить уже нечего и что последние три кона вы толкали на двойное зеро оторванную пуговицу.
Слава богу, со мной такого никогда не случалось.
Впрочем, вас далеко не всегда трясут. Трясут лишь те, кто не любит — из вредности. У звездных вдов, как правило, имеется нехилое наследство, оставленное богатеньким муженьком, и, если женщины вас полюбят, они будут купать вас в роскоши. Вам не дадут потратить даже полцента — если вас любят.
Признаюсь честно, целью игры является именно она — любовь.
Потому что только любящая жена может вписать мужа в завещание.
И вот, когда вас официально туда вписывают, вы ждете месяцок-другой и звоните в контору Билли Дрейка.
— Билли, — говорите вы. — У меня есть для тебя три жизни.
И Билли ухмыляется — так, как умеет только он один. Вы договариваетесь, во сколько ему подъехать, и в назначенный час он у вас, и он забирает их жизни — жены и двух малышей, дочки и сына. Все выглядит чисто, хоть и странно — будто бы у всех троих разом отказало сердце. Никаких следов насилия, отравления, в них никто не стрелял и не бил их ножом. Да, это подозрительно. Но никто не сможет доказать, что это убийство, потому что следов насилия нет, а Билли Дрейк официально не существует. Билли Дрейка не видят камеры и фотоаппараты, не слышат диктофоны и другие средства записи, и у него нет отражения — как у вампира из глупого ужастика, только взаправду. Подобные ему типы встречаются очень редко, вот в чем проблема. Таких, как Билли, один на два миллиона. Или на три.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});