Читаем без скачивания По колено в крови. Откровения эсэсовца - Гюнтер Фляйшман

— Ну, что там видать? — стал допытываться Хайзер.

Мои солдаты ответили, что ничего не выглядели.

— Видели, во что они превратили город? — спросил солдат из взвода Хайзера. Разумеется, мы видели, и это было лишь прелюдией к настоящему ужасу.

— Бомбардировщики! — крикнул Шпенглер.

Мы уставились на юго-западную часть неба, и я тут же стал докладывать о вражеской эскадрилье в штаб. Нам было приказано срочно укрываться, мы, помедлив, все же решили спуститься в подвал. Гул моторов нарастал, вот вновь заговорили наши зенитки. И снова душераздирающий вой падающих бомб, снова наш подвал ходуном заходил, снова на нас сыпалась пыль. Четверть часа спустя все кончилось, мы дожидались распоряжений из штаба вернуться на позиции. Но штаб не спешил, и мы решили действовать сами. Выбравшись наружу, мы увидели, что вся восточная стена фермерского дома рухнула, и теперь мы видели холм, тот самый, на котором располагался наш штаб. Туда прямым попаданием угодила бомба, и теперь на месте штаба белела груда камня вперемежку с красной черепицей.

— Истребители! — не своим голосом завопил Райе.

С юго-запада на нас снова неслись американские самолеты «Р-47», «Р-51» и «тайфуны». Большая часть позиций наших зенитных орудий была подавлена, а укрываться в Новиле было просто негде. И мы смотрели, как самолеты, накренясь, пикировали. Пули бортовых пулеметов и пушек в куски разносили черепичную крышу фермерского дома, на полях разрывались бомбы, оседая, падали немногие из остававшихся целыми городские здания. Вражеские самолеты вновь устремлялись вверх, а оттуда заходили для новой атаки Новиля. Я затаился в углу между западной и южной стенами фермерского дома, а мои товарищи пытались укрыться везде, где только было можно. Американские истребители с воем проносились над нашими головами, обстреливая нас, и тут буквально на моих глазах крупнокалиберные пули в одно мгновение превратили Райса в груду окровавленных ошметков, в прямом смысле в мокрое место.

Я сам получил несколько осколочных царапин. И тут раздался чей-то крик:

— Танки! Танки и пехота с юга!

Нет, теперь у нас уже не было, чем обороняться. Дорога на Новиль была буквально забита американскими «шерманами М-4», вездеходами, грузовиками и артиллерийскими орудиями на прицепах. Большинство наших погибли от пуль или осколков или же были заживо погребены под обломками. Чей-то голос из «Петрикса» приказывал личному составу 2-го полка уходить. Зенитные батареи люфтваффе и 263-го полка вермахта должны были оставаться в Новиле и, попытавшись замедлить продвижение американцев, обеспечить наш отход. В общем, предстояла знатная мясорубка.

Мы бегом направились к северной части города. Как раз вовремя, потому что «шерманы» начали обстрел города. Побросав снаряжение в кузов дожидавшегося нас «Опель Блица», мы стали подсаживать сбоих товарищей в кузов. Народу набилось столько, что кое-кому здорово не повезло — сорвавшись вниз, они попали под колеса шедших позади нашего грузовиков. Это уже нельзя было назвать отступлением, это было паническое бегство, причем мы даже не знали, куда бежать.

Так бесславно завершалось наше наступление в Арденнах.

Глава 32. Плен в Бад-Херсфельде

По немногим неповрежденным дорогам мы направлялись на север. Следовали мы почти без остановок — союзники наступали нам на пятки. Несколько дней спустя мы в районе Дуйсбурга пересекли границу Германии, потом прибыли в Эссен. Двое суток спустя дивизию перебросили на северо-восток, в Мюнстер, для пополнения личным составом.

Радио и газеты вопили о победах, о сплочении нации. Мы ни на грош не верили этой пропагандистской трескотне, потому что возвращались с передовой и прекрасно понимали, какова обстановка на фронте. Союзники через Бельгию и Голландию неудержимо устремлялись к границам Германии, а южнее, в районе Аахена, вынудили наши войска капитулировать.

Нас продолжали перебрасывать на запад, мы оказались в Винтерберге, а потом в Эйзенахе. На военных заводах Баутцена, Фрейберга и Хемница изготавливались танки нового типа. 2-й полк СС прибыл в Дрезден для получения пополнения и новой техники. Теперь уже никто из нас не сомневался, что наше наступление на Западном фронте завершилось крахом. Логичным было предположить, что теперь нас отправят уже на Восточный фронт, куда-нибудь в Венгрию или дальше, отбивать жизненно важные нефтеносные районы.

В первую неделю марта 1945 года 2-й полк СС прибыл в Дрезден. Большую часть нашей дивизии действительно перебросили в Венгрию, но мой взвод оставили в резерве. Рольф Хайзер и его бойцы также оставались в Дрездене. Нас гоняли на работы, заставляя возводить укрепления, засыпать песком мешки, рыть противотанковые рвы и устанавливать противотанковые ежи на улицах и дорогах.

К тому времени Дрезден уже лежал в руинах после варварской бомбардировки союзной авиацией 13 февраля 1945 года. Свыше 500 самолетов сбросили на город колоссальное количество зажигательных и фугасных бомб, в результате чего центральная часть города выгорела до основания. Сотни тысяч жителей города лишились крова, а согласно официальным данным, 35 ООО человек мирного населения погибло. Я лично видел, как извлеченные из-под развалин тела погибших складывали в штабеля по всему городу: в городских парках, у церквей и соборов, на футбольном стадионе. Думаю, что число жертв было намного больше — тысяч пятьдесят. Город окутал смрад разложения.

7 марта союзники захватили Кёльн, тем самым создав плацдарм на Рейне у Ремагена. Части 2-го полка СС получили приказ развернуться в районе Бад-Херсфельда для обороны моста у слияния трех рек. Мы с Крендлом грузили снаряжение и радиооборудование на стоявший у ограды «Опель Блиц».

— Интересно, куда это нас собираются забросить? — спросил Фриц.

Я понимал, что он хочет сказать. Мне самому не давала покоя эта мысль еще когда мы уносили ноги из Новиля. И ответил ему словами герра генерала, которые услышал от него еще в Кале: «Всеми способами постарайся выжить в этой войне».

В глубине души я давно понял, что Германия обречена на поражение. Нас по оба фронта стиснули огромные армии противника, мы же не располагали ресурсами, ни людскими, ни материальными, для того, чтобы противостоять им. Любое здравомыслящее правительство давным-давно приняло бы неумолимые факты реальности и попыталось бы, инициировав мирные переговоры, выхлопотать приемлемые условия капитуляции. Политические цели этой войны утратили всякий смысл уже не один год тому назад, и сейчас она сводилась к борьбе за выживание и сохранение всего, что еще не было уничтожено в ее ходе. Это было заметно даже по лицам наших командиров. Нет такого солдата, кто бы находил утешение в осознании того, что все его усилия и жертвы пошли прахом. Я сам пытался отыскать хоть какую-нибудь зацепку для себя в этой войне, и не мог. Я перестал понимать, ради чего она продолжается, и каков мой личный вклад в нее. Когда-то напыщенная риторика и разного рода философские обоснования еще имели смысл. Но не сейчас. Необходимость приложить все усилия ради избавления мира от гнета большевизма более не служила мне путеводной звездой. Однако у меня не укладывалось в голове, как это американцы, англичане, французы, канадцы могут объединиться с большевиками. Что общего может быть у них с ними? Единственное, что я твердо знал, это то, что мне опостылело воевать против кого бы то ни было.