Читаем без скачивания Орда встречного ветра - Ален Дамасио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто?
— Твой отец!
— Кто, говоришь? — съерничал Голгот с ледяной иронией.
) Атмосфера вокруг нас натянулась, как вот-вот готовый лопнуть трос. Ороси готова была вспыхнуть, настолько была задета ее гордость нападками на честь ее семьи. Как обычно и бывало в похожих ситуациях, Пьетро взял на себя роль того, кто ослабляет тетиву:
240
— Голгот, ты не можешь упрекнуть других в том, что они предпочли выжить. Если условия нечеловечны — всегда можно выбрать смерть. Но в таком случае ты выбираешь самоубийство, а не жертвенность. Принесение себя в жертву имеет смысл только в том случае, если остается хотя бы мизерная возможность выжить. А насколько мне известно, когда они приняли решение отступить, дела обстояли ровным счетом наоборот. Если ты продолжаешь идти, когда совершенно уверен, что тебе не выжить, то никакой ты не герой, а просто тупица, что идет навстречу смерти ради славы. Ложной славы!
— Настоящий героизм, девятый Голгот, — это признать стыд того, что ты выжил, — заключила острой стрелой Мацукадзе Меликерт.
Под этим двойным обстрелом Голгот сохранил молчание, которое не означало согласия с его стороны, но по крайней мере говорило о том, что он нас услышал. Атмосфера вокруг потеплела на пару градусов:
— Так, в общем, следующее, что я хотел бы ввинтить вам в башку, так это то, что я не собираюсь плесенью покрываться в вашем Бобане. У вас целых четыре месяца со стариками было, считайте, что вам повезло. В худшем случае проторчим там месяца два, пока прочертим трассу, отшлифуем снаряжение, заполним резервы, ну и первые подходы сделаем к подъему, попривыкаем, что ли, чтоб хорошенько опорные заточить, контр выдубить: каплей, дельтой, алмазом и так далее! Нам крепко повезло, что мы тут оказались в теплый сезон. Но только нечего рассиживаться. Если среди вас есть нытики, которых страх берет смотреть с высоты вниз, или те, кому охота заделаться выбравшим жизнь героем в теплых тапочках, то я никого не держу! Улепетывайте! Я предпочитаю отделывать снега с тесно скрещенным Паком, чем тащить за собой свору
239
беременных баб и промозглых белоручек. Доходит там, на задних рядах? Раклеры, все понятно? По этому поводу хочу добавить, что если у некоторых есть идеи тут вылупить детеныша, так пусть с моей стороны все будет четко: право ваше. Я вам ударом башмака в пузо аборт устраивать не планирую. Но вы сами знаете, что нас ждет. Вам решать!
Насколько я знал, ни Альма, ни Аои, ни Кориолис, ни Ороси беременны не были, кроме как нарастающим желанием быть беременными, и окольными путями, сами в это не веря, они просились задержаться в лагере хотя бы на год. Предложение это исходило главным образом от Альмы и Ороси, как и от Аои с Каллироей до них, в свое время отказавшихся от радости материнства под напором конфликтов, обеспеченных Голготом на этот счет. Им как раз было около сорока, что по словам Караколя значило быть «у подножья горы по имени Дети». Говоря коротко, либо они выбирали Верхний Предел и навсегда отказывались от мысли иметь ребенка, либо оставались в лагере навсегда, зная, что шансы пройти Норску в одиночку равны нулю.
Теоретически оставалась, конечно, возможность договориться с Голготом, но кто в это верил? В его столь необычном мире хотеть ребенка значило выказать неуверенность в Орде. Для него ребенка могли хотеть только те, кто потерял веру в наши шансы быть первыми, быть теми, кто дойдет до Верхнего Предела. Ребенка он мог воспринимать исключительно как предмет переложения надежды на следующую Орду, что было для него неприемлемым. То, что существовали и иные причины хотеть ребенка, было ему совершенно недоступно. «И с чего это ты поверишь в своего сопляка, если сама в себя не веришь?» — бросил он однажды Ороси. Он видел в этом не более чем симптом декадентства, трусости, и в каком-то смысле я был с ним согласен: моя уклончивость в ведении журнала
238
тоже отчасти объяснялась этим. Если наш контр увенчается успехом, так зачем все это? Для кого? Тогда эпоха Орд закончится — в величии, абсурдности, ужасе, да почем мне знать как, — но одно точно, в Знании.
Как бы то ни было, Голгот всегда мог рассчитывать на Арваля, Эрга и Фироста в качестве подпоры у себя за спиной и на Горста с Дарбоном, чтоб выстроить крепкий Пак. И даже на Степпа, Тальвега, да даже на нас с Пьетро. Что тут хитрить, я не был готов бросить Орду в случае, если назреет разрыв. Моя надежда была на то, что после Норски, если выживем, мы обретем знание. И тогда у Ороси мог бы быть мальчик или девочка. Может быть, даже от меня? Ее мама в прошлом месяце спросила меня на повороте какого-то разговора, не хочу ли я детей. Я усмотрел в этом знак, что-то вроде побуждения к намерению. Точнее, я сам захотел увидеть в этих словах тонкий и ненавязчивый намек от Ороси. И я правда об этом думал, но при одном условии: не приумножать число сирот в этом мире!
— Ну и последняя ерундень, о которой хочу вам сказать.
π Голгот выдержал долгую паузу. Все молчали. Он обвел взглядом всю нашу ассамблею и продолжил:
— Я через неделю встречусь с одним стариком, которого тут некоторые моим отцом зовут. У меня к нему пара-тройка вопросов есть. И я вас кое о чем хочу заранее попросить. Что бы вы ни увидели, что бы ни произошло, вы не вмешивайтесь. Ясняк?
— Что ты задумал, Голгот?
— Если кому не ясно и кто-то из вас решит свой рыльник в мои дела сунуть, то Эрг того в горизонтальное положение быстро приведет. Он мне слово дал. Шутить
