Читаем без скачивания Только не дворецкий. Золотой век британского детектива - Герберт Аллен

Все шло так, как он и предполагал. Лондонский адвокат привез завещание, в котором фигурировали все члены семьи, и инспектор занялся проверкой их алиби, давая понять, что относится к каждому с живейшим подозрением. В свою очередь дядя Мариус с удовольствием принялся за собственное расследование, которое, задержавшись ненадолго на викарии, семимильными шагами приближалось теперь к разоблачению младшего садовника по имени Спратт.

— Только не доверяйте ничего бумаге, — заботливо посоветовал Джулиан. — Это может быть опасно. Лучше позвоните инспектору и попросите его приехать сегодня же вечером. И вы сами все ему расскажете.

— Прекрасная мысль, мой мальчик, — сказал Мариус. — Так я и сделаю.

Но инспектор и без того был уже в пути. Объявился местный стряпчий с новым завещанием, составленным лишь несколько дней назад. «В награду за доброту и игру в шахматы с больным стариком» сэр Джордж назначал Джулиана Крейна своим единственным наследником.

Ужасно несправедливо.

Алан Томас

Перевод и вступление Марии Переясловой

АЛАН Томас (настоящее имя — Эрнест Вентворт) родился в 1896 году в Лондоне. Он получил образование в Малверн-колледже и Кембридже. Во время Первой мировой войны служил офицером на Западном фронте. После войны занимался адвокатской практикой. В 1939 году он стал редактором журнала «Слушатель» (The Listener), учрежденного в 1929 году компанией Би-би-си для освещения и анонсов радиопрограмм. В журнале также публиковались рецензии на книжные новинки, среди сотрудников были известные писатели и поэты: T. С. Элиот, Дж. Оруэлл, В. Вулф, У. X. Оден, С. Плат. Томас оставался редактором журнала около двадцати лет.

Первый детективный роман Томаса написан в 1928 году. «Убийство Лоуренса Вайнинга» эксплуатирует популярный в то время прием — разрушение традиционного образа «великого детектива». Томас переворачивает с ног на голову сразу несколько принципов, которые чуть позже стали заповедями Детективного клуба. Во-первых, изображенный в романе сыщик-любитель, этакий новый Шерлок Холмс с подпорченным характером, сам оказывается жертвой. Кроме того, инспектор, ведущий расследование, проявляет себя как настоящий детектив, разумный и проницательный, отчего читатели в двадцатые годы уже начали отвыкать. И наконец, верный друг погибшего Вайнинга, новый доктор Ватсон, оборачивается хладнокровным убийцей, много лет вынашивавшим ужасный план.

ИРОНИЧНОЕ обыгрывание детективного канона происходит и в других романах Томаса, написанных на рубеже 20-30-х годов. «Сила привычки» — рассказ, замечательный своим центральным персонажем — дворецким. Так все-таки — может ли дворецкий быть убийцей?

© М. Переяслова, перевод на русский язык и вступление, 2011

АЛАН ТОМАС

Сила привички

Хорас Флегг, когда-то знаменитый адвокат по уголовным делам, повернулся в постели и зевнул.

— Доброе утро, Халлидей, — сказал он дворецкому, когда тот вошел с утренней чашкой чая и принялся раздвигать шторы. — Какая сегодня погода?

— Похоже, сильный зюйд-зюйд-вест, сэр. Какой костюм приготовить?

— Темно-синий. Я сегодня не буду обедать дома. Леди Хазард зайдет на чай.

— Есть, сэр.

— Халлидей! Сколько раз я просил тебя приберечь флотские словечки до тех пор, пока ты не вернешься на корабль? Мы сейчас на суше.

— Прошу прощения, сэр. Сила привычки…

— Когда-нибудь привычка доведет тебя до беды, Халлидей.

— Да, сэр. Вы сегодня ужинаете дома, сэр?

Флегг ненадолго задумался. Помолчав, он ответил:

— Да. Я буду ужинать дома, около половины восьмого. А после займемся марками.

— Есть… хорошо, сэр.

Халлидей уже собирался удалиться, но тут Флегг снова заговорил.

— Да, кстати, — произнес Флегг, пристально глядя в окно и как бы не замечая слугу, — меня уже начинает утомлять этот… э… Карвер.

— Карвер, сэр?

— Ты слышал, я о нем говорил.

— Ах да, сэр. Вы о том шантажисте.

Флегг поморщился:

— Именно. Не думал, что ты так хорошо осведомлен.

По лицу Халлидея промелькнула легкая тень улыбки и тут же исчезла.

— С некоторых пор я знаю о Карвере, сэр.

— И что ты о нем знаешь?

Халлидей опустил глаза.

— Что он причиняет вам беспокойство, сэр, — ответил он, — и что чем быстрее мы от него избавимся, тем лучше. Позволю себе заметить, сэр, он вам ничего, кроме вреда, не приносит.

— Да, очень верное замечание, — согласился Флегг. — Всего один неосмотрительный поступок, о котором я горько сожалею, — и вот Карвер уже с нами, причем, видимо, до конца моих дней — или, по крайней мере, пока у меня не кончатся деньги. Самый мерзкий тип из всех, кого я когда-либо встречал. А это что-нибудь да значит, с моим-то опытом в уголовном суде. Впрочем, я сам виноват. И почему я не обратился в полицию, как я столько раз советовал другим! Но что уж теперь говорить? Я далеко не единственный, кто всю жизнь давал окружающим полезные советы и сел в лужу, когда дошло до дела.

Некоторое время оба молчали.

— Я должен встретиться с ним сегодня в шесть вечера, — сказал наконец Флегг, — чтобы, как он выразился, заключить окончательное соглашение.

— Вряд ли это соглашение будет окончательным, сэр, — заметил Халлидей.

— Ты прав. Не будет.

— Могу я спросить, где вы встречаетесь с ним, сэр?

— У него. Есть место, где он обретается, когда приезжает в город.

— Он будет один?

— Да. Или ты думаешь, он позовет гостей по такому случаю?

Снова повисла пауза. Наконец Халлидей прервал молчание:

— А что, если… если вместо вас… к нему пойду я, сэр?

— Ты? — Флегг быстро взглянул на него. — А что можешь сделать ты, Халлидей? Ты ведь не знаешь, в чем дело.

— Я ничего не знаю… о том неосмотрительном поступке, сэр, и не хочу знать. Но я знаю, что за человек этот Джимми Карвер; не сочтите за дерзость, сэр, но возможно, мне будет проще иметь с ним дело, чем вам.

Флегг улыбнулся:

— Не могу сказать, что мне когда-либо было легко иметь с ним дело. Слишком мы разные.

— Так точно, сэр.

— И все же я не знаю, что ты можешь сделать.

— Я пока тоже не знаю, сэр. Но очень скоро выясню.

Халлидей произнес это с уверенностью, которая понравилась хозяину.

— Это рискованно, — пробормотал Флегг.

— Рискованно, сэр?

— Я пообещал прийти. И мне не хотелось бы его разочаровывать.

— Простите, сэр, но в наши дни мы все привыкли рисковать. Однако, если вы позволите мне увидеться с ним, сэр, никакого разочарования не будет, во всяком случае — у вас, сэр.

Они пристально посмотрели друг на друга: хозяин старался проникнуть в мысли слуги. При этом он отметил про себя, что Халлидей был по меньшей мере вдвое крупнее Карвера.

— Хорошо, — тихо сказал Флегг. — Если хочешь, можешь с ним встретиться.

— Спасибо, сэр.

— Не знаю, что ты там задумал.

— Да, сэр.

— Но… это рискованно, понимаешь, Эля меня рискованно.

— Понимаю, сэр. Не могли бы вы дать мне его адрес?

— «Королевские покои», 2А, Сент-Джеймс. Первый этаж.

Халлидей поднял брови и улыбнулся:

— Позволю себе заметить, очень неплохое место, сэр.

— Да, наш мистер Карвер уж точно не бедствует, — заметил Флегг. — За это ручаюсь.

Халлидей повернулся, чтобы уйти.

— Вы не будете возражать, сэр, — сказал он уже у двери, — если я отлучусь сегодня на час-другой, чтобы осмотреться?

— Как угодно.

— Спасибо, сэр. Я проверю, все ли готово к чаю для леди Хазард.

— Хорошо.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Больше ничего, спасибо, Халлидей.

— Спасибо, сэр.

Флегг приятно провел день. Он великолепно пообедал с другом в клубе и поспел домой, на Керзон-стрит, как раз к приезду сестры, Мюриэл Хазард. С детских лет они с Мюриэл были очень близки, и когда оставались вдвоем, для обоих время пролетало незаметно. Мюриэл понимала Хораса, как никакая другая женщина, и обо всех своих делах он советовался с ней одной. У Хораса почти не было от нее секретов; даже если он не посвящал ее в свои мысли, она обычно чувствовала, что он чем-то озабочен.

Когда в половине пятого леди Хазард приехала, Халлидей был дома и открыл ей дверь. Леди Хазард ценила неустанную заботу Халлидея о хозяине и потому испытывала к нему особую симпатию; войдя, она приветливо улыбнулась и осведомилась, как он поживает.

За чаем, как обычно, шла приятная, оживленная беседа. Неизвестно, заметила ли Мюриэл, что брат думает о чем-то своем, так как он ничем себя не выдал. Невидимому наблюдателю показалось бы, что Флегг, как и всегда, в прекрасном расположении духа.