Читаем без скачивания Мигрант - Павел Алексеевич Астахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старик помолчал, нахмурив морщинистый лоб, пытаясь освежить в памяти минувшие события.
– После этого я еще покружил тут маленько, и вот здесь, где мы сейчас стоим, увидел двух взрослых парней, нерусских. Они тут часто бывают. Жгут костры, пьянствуют… И если честно, адвокат, боюсь я этих беспредельщиков, – признался Тимофеич. Он даже оглянулся, словно прямо сейчас из-за кустов выскочат те, о которых он рассказывал.
– Они ведь меня уже однажды отдубасили! Причем тот, что поменьше ростом, самый жестокий. Он ножом мне нос сильно порезал.
В качестве доказательства старик ткнул заскорузлым пальцем на белый шрам, который пересекал его нос.
– Он в этой банде самый злой, – продолжал Тимофеич. – Хоть и видно, что щенок зеленый, наверняка в школе еще учится…
– Они не называли имен?
– Называли, только запамятовал я… – Старик задумался. – Один, вроде, Назар… Или Азар…
– Может, Азамат? – предположил Павлов.
– Точно! – Тимофеич хлопнул себя по лбу. – А второй, кажется, на букву «М»…
– Мансур, – тихо промолвил Павлов, и старик внимательно посмотрел на адвоката.
– Вы их давно знаете?
– Не очень. Но плохие вести идут впереди. Вы их хорошо запомнили? Сможете опознать?
– Почему нет? Я хоть и старый, но на память не жалуюсь, – с достоинством произнес Тимофеич. – Но я вам точно говорю: этот молодняк – самые настоящие звери. Такие и убить запросто могут.
– Звери убивают, когда хотят есть или обороняются, – ответил Павлов. – Ради удовольствия животные не станут причинять боль другим. На это способен только человек.
Помедлив, он спросил:
– Валерий Тимофеевич, ваши показания очень важны для следствия. Нужно, чтобы вы дали их под протокол следователю.
После этих слов лицо пожилого мужчины напряглось, и он непроизвольно шагнул назад.
– Что-то не так? – удивился Артем.
– Да не очень мы ладим с полицией, уважаемый, – отозвался Тимофеич. – Я ведь судимость имею. По пьянке в магазин с дружком залез, бес попутал… Но свои два года я честно отсидел!
– Вам не о чем беспокоиться, – решительно сказал Павлов. – Тем более сейчас перед законом вы чисты. Я сам отвезу вас к следователю. Все, что вам нужно, – дать правдивые показания.
– Обещаете, что проблем не будет?
На Артема выжидательно смотрели глубоко посаженные глаза.
– Обещаю, – твердо сказал адвокат. – Как я смогу вас найти?
Старик продиктовал адрес и добавил:
– Я почти всегда здесь. Ну, когда тепло. Или дома.
– Хорошо.
Как только Павлов сел в машину, зазвонил телефон.
– Привет, дружище! – радостно произнес он, услышав в трубке голос Юрия Соломина – бывшего сослуживца и закадычного друга.
– Привет, Тема. Как сам? Все мир спасаешь?
Приятели засмеялись.
– Я кое-что выяснил по твоему вопросу, – сказал Юрий, и голос его посерьезнел. – Насчет семьи Мирзоевых.
– Я само внимание.
– Отец этого малолетнего насильника – Нарбек Хабирович. Вроде ничего за ним криминального у нас не числится. Официально он трудится в миграционном центре «Дружба», личный водитель директора этого учреждения. Получил вид на жительство, причем в самые короткие сроки. Привез со своей родины все свое семейство. Самое интересное, что этот умник оформил развод со своей супругой, и теперь та получает от государства немалое пособие на четверых детей. Мансур у них самый старший.
– Ловко придумано, – заметил Павлов.
– А ты что, не знал об этом? Ты только представь, сколько наша страна тратит на вот такие семьи, которые и не собираются интегрироваться в российское общество. Какая-нибудь русская баба, имеющая двоих детей, не получает ничего либо копейки. А тут пятеро по лавкам – и ты, по мигрантским меркам, богач. Они ведь специально сюда едут, чтобы рожать и получать материнские капиталы!
– Так, ясно. Что-то еще?
– Пока все.
– С меня причитается, – пообещал Артем.
– Ай, я каждый раз от тебя это слышу, – усмехнулся Соломин. – Ну все, на связи.
– Увидимся, старина.
Не успел адвокат убрать телефон, как тот снова запиликал.
«Евгения?» – определил он, увидев высветившийся на экране номер.
– Артемий Андреевич, добрый день!
– Здравствуйте, Евгения. Что-то случилось?
Женщина замялась.
– Если откровенно, просто хотела узнать, как ваши успехи, – призналась она.
– Все отлично, – ответил адвокат, выруливая на шоссе.
– Я очень рада. А мы сегодня утром были с Олегом в полиции, и у нас приняли заявление. Правда, пришлось повоевать, но уж такие у нас полицейские… Ни в какую не хотели регистрировать заявление, пока я не пригрозила, что пожалуюсь вам. Вы уж извините, что прикрываюсь вашим именем…
– Все в порядке, – ответил Артем. Он решил не говорить, что сам факт приема заявления от потерпевшего еще ничего не значит. Это заявление можно положить в нижний ящик шкафа, где оно будет пылится неизвестно сколько времени… И яркий тому пример – отказ в возбуждении дела по факту изнасилования.
– Вы сейчас очень заняты? – спросила Евгения, и Павлов сказал:
– В данный момент я направляюсь в Следственный комитет. Если хотите, могу вас подхватить по дороге. Заодно заглянем к моему старому приятелю, Анатолию Ильичу.
Несколько секунд в трубке царило молчание, затем Чащина осторожно поинтересовалась:
– Это часом не Старыгин Анатолий Ильич?
– Совершенно верно.
– Руководитель Следственного комитета ваш приятель?
– Мы служили вместе, – пояснил Павлов. – Только прошу, пусть эта страшная тайна останется между нами.
Они рассмеялись.
– Я с радостью, – сказала Евгения.
– Ну и отлично. А потом мы можем где-нибудь пообедать.
– До встречи, Артем. И спасибо вам огромное.
Адвокат улыбнулся, следя за дорогой. Он подумал, что Евгения впервые назвала его не по имени-отчеству.
Ночной визит
Стрелка часов перевалила на второй час ночи, как в дверь кто-то позвонил. Карим, который всегда отличался чутким сном и пробуждался от малейшего шороха, тут же подскочил в постели. На соседней койке сонно заворочался Шухрат:
– Кого это принесло посреди ночи?
Быстро натянув джинсы, Карим подошел к двери и взглянул в смотровой «глазок».
Сайдар!
Вот так новость! И каждый раз его двоюродный брат приходил тогда, когда его меньше всего ждали…
Он открыл дверь, впуская Сайдара в квартиру.
– Привет, – бросил Сайдар и, не разуваясь, прошел на кухню. На его плече болталась большая спортивная сумка светло-серого цвета.
– Добрый вечер, брат, – ответил Карим и тут же поправился:
– Точнее, уже ночь.
Молодого мигранта одолевали двойственные чувства: с одной стороны, он был рад видеть Сайдара, поскольку они все-таки братья и их семьи тепло общались между собой. С другой – Карима не на шутку пугали изменения, которые происходили с его родственником. Из веселого и энергичного парня он постепенно превращался в ожесточенного и раздраженного человека, а все его шутки были мрачные и злые. А еще Карим не мог забыть тот злосчастный конверт с порошком, который был в барсетке Сайдара.
– Как у тебя дела? – спросил Карим. – Что-то случилось? Хоть бы предупредил, ведь ночь уже давно!
– Не мог я предупредить, – процедил Сайдар, ставя сумку рядом со столом. – У меня неприятности, Карим. Я поживу у вас несколько дней, хорошо?
Карим замешкался, потом сказал:
– Я не против, брат. Конечно, живи. Только с ребятами нужно обсудить, я ведь не один тут все решаю.
Сайдар, прищурившись, в упор смотрел на парня, в его черных глазах вспыхивали опасные огоньки.
– А что, можете выгнать? Ночью, на улицу?
– Нет, нет, что ты, – поспешно сказал Карим. Он медлил, собираясь с мыслями: – Может, ты все-таки скажешь, что произошло?
Сайдар достал из кармана брюк телефон и нехотя ответил:
– Так и быть, тебе скажу. В квартиру, которую я снимал с друзьями, сегодня менты вломились. Всех парней повязали и увезли. Хорошо, что один хороший человек об этом заранее узнал, когда я уже собирался в подъезд заходить, и мне позвонили. Вовремя я оттуда ноги сделал! Покрутился по городу, чтобы следы запутать, и на такси к тебе приехал.
Карим молча выслушал брата, затем спросил:
– А за что их забрали? Твоих друзей?
Сайдар махнул рукой:
– Кто их знает… Может, у кого-то регистрации не было. Но это не важно, брат. Мне по-любому нельзя ментам попадаться.
Карим подумал о странном порошке в конверте Сайдара, и по его спине побежал неприятный холодок.
– А эти парни тоже работали с тобой?
– Ну, иногда они выполняли поручения моих начальников, – уклончиво
