Читаем без скачивания Куда приводят коты - Олег Фомин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С ковшей сыплется земля. Нас каким-то образом облетает стороной, наверное, Ласт тому причина, но кожух вокруг усыпан зернами породы. Те дрожат, пронизанные вибрацией, а в лучах полумрака клубится пылевой туман. И в этом буром дыму над нами проплывает дуга железных ртов, они срыгивают тонны земли куда-то во мглу, сами в ней исчезают, но возникают новые, и гудящий круговорот ртов, повторяясь вновь и вновь, вязнет в вечности, как в смоле. Гляжу зачарованно, и кажется, что это пожирание планеты началось когда-то в древности. Пройдет тысяча лет, человечество сгинет, а колесо ковшей будет так же вращаться во мгле, как небесное тело…
– Как такое место вообще стало твоим дайменом? – спросил я, не в силах оторвать взгляд.
Ласт ответил не сразу:
– По наследству.
Наверное, тоже созерцает. Затем пояснил:
– Отец часто приводил сюда. Это его даймен.
Впитывая этот грандиозный пейзаж, ощущаю, как во мне что-то меняется. Становлюсь… легче, что ли? Дошло, наконец, насколько круто повернулось колесо судьбы. Какую огромную степень свободы я обрел. Теперь могу быть где угодно… Где только смогу вообразить! На фоне этого разрыв с любимой женщиной, отчисление, убийство мажора, жажда мести его папаши, розыск и вообще моя непутевая старая жизнь, – теперь все кажется глупой суетой.
Меня отпустило.
Некая пуповина с прежним мной оборвалась, и стало спокойно… Будто заново родился. Даже не я, а кто-то другой в моем теле.
– Значит, – говорю, – теперь знаю, где тебя искать.
– Да, – подтверждает Ласт, не отвлекаясь от колеса, – я навещаю это место время от времени.
– Не против, если отлучусь кое-куда?
Крыс и бровью не повел. Вернее, усом.
– Конечно.
И я исчез.
Чтобы появиться в другом месте.
Тот, кто родился вместо меня, понял, что не нужно даже куда-то прыгать. Достаточно просто закрыть глаза.
Не уверен, что удастся очутиться именно там, куда задумал. Точнее, стало плевать, там я окажусь или нет. Если там – хорошо. Если нет… Что ж, может, «не там» окажется куда более интересным.
Но я появился там.
Что-то шепнуло, что я не ошибся. Маякорем этого маршрута стал ремешок дедовых часов, из которых рыжая незнакомка сделала мне ошейник. Я воскресил в памяти царапины, потертости, каждую деталь… И образ дорогой мне вещицы привел, куда нужно.
В логово Седого.
Потому что память, помимо всего прочего, хранит и то, что у него в плену моя мать и моя бывшая девушка. Им грозит жестокая расправа. Вряд ли Седой смирится, что убийца его отпрыска ушел от наказания. Не могу похвастаться тем, что душа горит за жизни этих женщин. Но и сказать, что они мне безразличны, тоже было бы далеко от истины. Они мое какое-никакое, а все-таки прошлое. В конце концов, угодили в передрягу из-за меня.
Нужно просто вернуть долг, не больше и не меньше.
Да и… кого я обманываю! Сердце – дурацкий мешок, родных и близких из него просто так не вытряхнешь, даже если те причинили боль.
Но кое в чем я все же ошибся. Еще как!
Я думал, это будет квест на скрытность, где предстоит проскальзывать мимо здоровенных вооруженных секьюрити в пиджаках, обходить зоркие зрачки видеокамер, прятаться под мебелью, воровать ключи, преодолевая одну дверь за другой на пути к тому самому подвалу, которым так стращал Седой…
Чего я не ждал, так это того, что перемир доставит к конечной цели сразу.
Ремешок, который я так старательно собрал из кусочков в голове, – прямо перед моим кошачьим носом! Притаился, как в пещере, в кармане черного пальто, что валяется на ковре, рядом с двуспальной кроватью.
Я тут же схватил ремешок зубами.
Вокруг раскидана и другая одежда, не только мужская. Лифчик, трусики… Рядом со мной – опрокинутая бутылка из темного стекла, ноздри обжигает винный запах.
Ритмичный скрип.
Женские стоны. И вовсе не от боли…
Тело Седого в старческих пигментных пятнах и родинках распласталось на облаке постельного белья. Лицо оседлала Жанна. Спина и ягодицы, изгибаясь, движутся вперед-назад, соски подпрыгивают, глаза закрыты. Красные когти отводят локон с мокрого лба. Закусив губу, подвывает сладко.
А напротив нее скачет вверх-вниз вторая, гораздо старше. Не сдерживается, орет как дикое животное. Вся сверкает от капель, даже края чулок пропитались.
Ее тоже знаю.
Хотел бы не знать. Голова загудела, словно вознамерилась экстренно взорваться, избавиться от мерзкого знания…
Я отвернулся.
Нужно как-то действовать, но меня переклинило. Не могу пошевелиться. Взгляд уперся в этикетку на бутылке вина, там нарисован черно-оранжевый пляж: тени пальм, скал, чаек, и все на фоне заката… Смотрю на это, а череп стиснут с двух сторон тошнотворными криками вперемешку со смехом. Челюсти прокусили ремешок, по нему течет слюна, но разжать не могу, как не смог бы разжать рулон медицинской марли, если бы меня оперировали без наркоза.
В ушах зазвенело.
Я прижал их лапами к голове, зажмурился.
Меня подхватила, закружила вязкая и душная невесомость. Я отдался ей целиком, лишь бы больше не слышать то, что слышал, не помнить, что видел. Темнота постепенно наполняется прохладной, начинает ощущаться простор. Челюсти наконец-то разжались. Уже не кручусь, а лечу в каком-то направлении…
Вниз!
Перед глазами возник мокрый песок, пористый, как поверхность свежего кекса, блестит изюм камушков. И в это песочное тесто упираются мои – человеческие! – ладони. Пальцы и колени утонули в зернистом холодке, уши затопил шум моря.
Меня, наконец, вырвало.
Я сплюнул, а потом услышал рокот прибоя. Нахлынуло белое полотно пены, унесло рвотные массы куда-то под ноги, дальше на берег, меня наполнил свежий воздух и шипение лопающихся пузырьков…
И мне вдруг стало легко.
Больше не испытываю к тем двум женщинам ни любви, ни ненависти. В конце концов, они живы, никого спасать не нужно. И чувствуют себя очень даже хорошо. Что ж… Подобное нашло подобное. Все довольны, а обо мне пусть забудут. Теперь эти люди мне чужие. И вообще не интересны.
Голый, я поднялся с колен.
Слева вдалеке торчит семейка пальм, за ними мощный утес, выщербленные зубья рифов, все выкрашено огненными красками заката, где-то мерцают радостные кличи морских птиц. Понятия не имею, что это за пляж, в какой стране, да это и не имеет значения.
Спина распрямилась, руки в стороны. Бриз облизывает тело, закрываю глаза, отдаюсь единению с этими потоками, чувствую всей кожей, каждым
