Читаем без скачивания Рассказчица историй - Наталья Резанова

Так же дрались и все остальные — кто отдавшись на волю священного безумия, кто просто по привычке.

Я же впервые обнажила царский топор Пентезилеи, обнаружив, что в подобной рубке им удобнее действовать, чем акинаком.

Келея я потеряла из виду, должно быть, он тоже был в глубине свалки. Его гребцы тем временем сбивали засовы на люках и приканчивали надсмотрщиков.

Мы не очень обращали на это внимание, пока рабы не вырвались на волю.

Тут- то из свалки выбрался Келей. Он разразился короткой речью, из которой я не поняла ни слова. Надо думать, это был какой-то морской жаргон, распространенный среди гребцов на Внутренних морях.

Толпа застыла. Я слышала их хриплое дыхание, стоны и всхлипы. Некоторые тряслись, но явно не от страха.

Келей оглянулся на меня. Я догадалась, о чем он подумал. И бросила своим:

— Расступитесь. Оставьте их… этим.

У нас хуже смерти не любят уступать своего противника. Но сейчас не возразил никто, признав, что.рабы имеют право расправы. Мои быстро отступили, и рабы с воем покатились на пиратов.

Среди рабов было довольно много женщин. О, Богиня, что бывает, когда из женщин сперва делают рабыню, а потом ей выпадет мгновение мести… Но я не вправе их осуждать, а пиратам так или иначе предстояло умереть. Их судьба и участь была уже решена — в тот самый миг, когда Акмон обманом решил заманить нас на остров. Они хотели сделать из нас таких же рабынь — силой или хитростью — неважно. Теперь они должны были за это платить, и какая разница, кто взымает плату? Получит ее все равно Богиня.

И, пока рабы на палубе «Химеры» рвали в клочья своих недавних хозяев, и мой корабль — не Акмона, мой, швыряло валами, и скрипели натянутые канаты, грянули первые раскаты грома. Молния огненной трещиной рассекла завесу туч, а потом потоки воды ударили с неба, смывая грязь, кровь и смертную блевотину. Началась буря.

— Убирай паруса! — кричал Келей. — И на весла…

Он что-то еще сказал, но мне тоже следовало заняться делами. «Химера» была подбита, людей требовалось перевести на мой корабль, оставить здесь только гребцов и не сколько наших, чтобы гребцы поняли, что их не бросают на произвол Богини, и освободить корабли.

Я не видела, что происходит у Хтонии, но предполагала, что там, как и здесь, есть моряки, способные справиться с кораблем в бурю. И я начала осуществлять свой план. Тем временем паруса были убраны, это придало кораблям устойчивость, но ненадолго. На «Химере» во главе своих я поставила Аргиру, которой это явно пришлось по душе. Возможно, она была здесь единственной, кому что-то сейчас по душе.

Переправив людей, я перебралась обратно сама. Сквозь шум дождя еле пробивалось пение рога. Слышит ли его Хтония? И услышит ли его Аргира?

Келей опустил руку с рогом.

— Все равно… конец, — безнадежно сказал он . — Ты все верно приказала… Только все едино утонем… Темно…

И словно в ответ на его слова ударила молния. И при этой мгновенной вспышке я, отводя с глаз налипшие мокрые волосы, увидела темную скалистую гряду.

— Остров! Правь к острову!

— Рехнулась! Там их крепость!

— Там мы сможем драться. А здесь потонем.

Я была очень зла, иначе не стала бы тратить столько слов. И выкрикнула:

— Мы идем к острову! Если надо, все возьмемся за весла. А там будем драться — и в этом наше спасение!

Они все смотрели на меня — бледные пятна лиц во мраке. И я не разбирала, кто вокруг. И чувствовала — они не сломаются, пока я не буду бояться.

Кто совсем не знает страха, просто глуп. Но до того дня, вернее, до той ночи, когда я впервые испугалась, должно было пройти еще порядочно времени. И оправданием моей глупости может служить только молодость.

А это была страшная ночь. Ночь Хаоса. Ночь творения…

Три корабля крутились, как щепки в кипящем котле. Одно время казалось, что взбесившиеся лошади разнесут трюм. На «Химере» рухнула мачта. Все сходили с ума — люди, звери, море, небо.

Но мне, по правде сказать, просто некогда было бояться. Слишком занята я была. Помогала Энно с лошадьми. И перехватила весло, когда Келея сбило волной, и держала весло, пока Келей не пришел в себя. И еще много что.

Я не знаю, сколько прошло времени. Время вытянулось в единую струну с моей душой, сплелось с моими мускулами, говорило моим голосом.

Когда прибрежный песок заскрипел о днище, я первой спрыгнула за борт, в прибой. Накатившая волна накрыла меня, ударила и откатилась. Я устояла, подняв над головой обе руки, в которых сжимала рукоятку топора. И только сейчас прислушалась к собственному голосу.

- Дике! — орала я. — Дике!

Этот остров назывался Самофракия. Обычных поселений там не было, только пиратский форт. Здесь они зимовали, сюда свозили перед продажей рабов, здесь делили добычу и чинили свои корабли.

Мы уничтожили их в ту же ночь. Единым ударом, как только выбрались на берег.

Я понимала, что это большой риск — люди сильно устали, среди недавних рабов мало настоящих бойцов — и все же, пока в них еще жив порыв, а пираты не успели занять круговую оборону, следовало действовать. Мы, гораздо более выносливые, сейчас могли сражаться лишь пешими и не рассчитывать на собак — ни они, ни лошади в таком состоянии ни на что не годились. Разумнее всего было бросить рабов на прорыв, чтобы они своей слепой яростью проложили нам дорогу, а самим собраться и… Правда, идти бы пришлось бы по их трупам. Они нам были не нужны, и на помощь мы их не звали…

Но я так не могла поступить. Просто такие могла. И поступила почти так.

Я выставила посты у кораблей, оставила кое-кого смотреть за лошадьми и собаками — это было необходимо. А сама встала впереди рабов и повела их.

Нашими командовала Хтония. Быть может, это была иная, высшая степень расчета.

Ну, мы их и вымели! В живых не оставили никого, кроме тех рабов, что оказались в форте. Они тоже поднялись и отчасти облегчили нам работу. Даже если бы не наш обычай, рабы все равно перебили бы пленных. И что бы мы стали делать с пленными?

После боя все эти рабы и гребцы — они были вымотаны до предела — повалились и уснули.

Но мне в ближайшие двое суток глаз сомкнуть не довелось. Большинству из Боевого Совета — тоже. С самого начала — ещё не успели добить всех побежденных — я осознавала, в каком положении мы оказались.

Кончалась осень, над нами стояла звезда Кесиль — вестница бурь, которую недаром называют звездой безрассудства или звездой глупцов, ибо только глупцы пускаются в море, следуя ее зову, — этого я наслушалась во время плавания.

Начинался сезон штормов, а корабли, кроме одного, вытащенного на берег для починки, разбиты. Следовательно, зимовать придется на острове.