Читаем без скачивания Смесь бульдога с носорогом - Маша Стрельцова

— Мама! — протяжно закричала Маруська у меня над ухом.

Неимоверным усилием воли я в последний момент затормозила, буквально в нескольких сантиметрах от него, и застыла, в ненависти наблюдая за своим убийцей.

«Не пори горячку, — холодно велел внутренний голос, — на дворе полно народа, которые тут же стали бы свидетелями, если ты б его раздавила, никакой адвокат не поможет. Загремишь на нары, как пить дать загремишь». Я с ненавистью наблюдала, как Ворон выкидывает длинное поджарое тело из слишком узкой щели меж нашими машинами. Когда он выбрался, я, уже почти спокойная, вышла из своей бэмки и от души залепила ему пощечину, так, что его голова мотнулась в сторону.

— Ты чего?

— ошеломленно пробормотал он.

«Тварь, убийца, недоносок, motherfucker, bloody bastard, merde», — билось у меня в голове.

«Вот и умница, за это точно не посадят, — одобрил внутренний голос, — а сейчас — руки в ноги, и быстрей несись домой, дядя злой».

«Конечно, — отстраненно согласилась я, — только сначала…»

И я снова размахнулась, желая, чтобы от моих ударов темноволосая голова Ворона безвольно моталась из стороны в сторону, чтобы в его совершенном накачанном теле что — то сломалась, как в механизме часов, чтобы этот механизм перестал равномерно тикать, отмечая минуты и часы.

Но Ворон меня обманул. Он перехватил мою руку, я тут же молниеносно подняла вторую, но невесть откуда вероломная Маруська с воем повисла на ней, а Ворон отвесил мне звонкую пощечину, так, что МОЯ голова мотнулась в сторону, нарушая ход мыслей. Изумление — он-меня-ударил!!! — вытеснило и кровавую пелену и «тварь, убийца, недоносок, motherfucker, bloody bastard, merde».

— Успокоилась? — зло спросил он.

Я злобно посмотрела на него и промолчала, посчитав что я в невыигрышном положении.

— Ты мне за это — должна, — лишенным эмоций голос продолжил мой убийца.

— Через две недели это обсудим, — цинично усмехнулась я, уверенная что через две недели я буду пить кисель на его поминках.

— Не тебе выбирать. Ты ей кто? — обратился он к Маруське.

— Подруга, — проблеяла она, с ужасом глядя на разыгравшиеся страсти.

— Домой ее уведешь?

Маруська только кивнула.

— Что, — с ненавистью глядя на него, — не получилось меня сегодня уконтрапупить? Не мог попрофессиональнее нанять людей, денег пожалел?

— Ты о чем? — бесстрастно спросил он.

— Святая простота, — злобно улыбнулась я. — О твоем знакомом с жигуленка, госномер К 086 ДУ. Только, Ворон, теперь ходи и оглядывайся — ты не на невинного младенчика напал, я тебя самого сожру, и без гарнира. Ты меня знаешь. Уж не удивляйся если завтра с тобой чего случится.

— Дура, — бросил он. — Насчет жигуленка твоего я уже позвонил знакомым ребятам, его на Горького задержали, водитель пьян в усмерть, с трехдневной попойки по случаю свадьбы у друга возвращался.

— Ну-ну, — саркастически бросила я. — А я тогда принцесса Диана.

— Пошла к черту, — раздельно бросил он. — И на принцессу ты рожей не вышла, уж извини за правду.

Я в оцепенении наблюдала как он загрузился в свой джип и, с места газанув, проехался по острым носкам моих туфель. Несколько сантиметров левее — и минимум у меня были бы тяжкие телесные повреждения.

— Это кто? — пискнула Маруська, когда он скрылся за воротами.

— Ворон, — кратко ответила я. — Бери бутылку с того бока.

Люди во дворе, пока мы надрываясь, несли баклажку с кристалловской водой к подъезду, очень пристально на меня смотрели. Также пристально, затаив дыхание, они смотрели и на почти исполненное мной смертоубийство Ворона. Или наоборот? Бабульки на лавочке, все как одна замолкшие при моем приближении, прятали глаза, лишь Августа Никифоровна попыталась меня остановить:

— Эээ, Машенька, мы в домоуправлении …

— Потом, — невежливо отмахнулась я. Зайдя в подъезд, я села по ступеньку лестницы, достала сотовый и набрала номер Витьки Корабельникова, с которым мы выросли в одном дворе, а ныне мента.

— Витя, привет, это Маша Потёмкина.

— О! Сколько лет, сколько зим! Чем обязан?

— Вить, а ничего если я по делу? Без китайских церемоний?

— Ну говори, — вздохнул он.

— Послушай, меня интересует водитель красного жигуленка, госномер К 086 ДУ, по моей информации он на Горького недавно задержан.

— Подписаться за него хочешь? — неодобрительно спросил Витька.

— Не, хочу узнать что за фикус, и почему его задержали.

— Минутку, — бросил Корабельников и в трубке повисла тишина.

— Маруська, дай сигарету, — попросила я.

— Ты же не куришь, — страшно удивилась она.

— Так котенок сдох, — невпопад ответила я.

— Какой котенок? — Маруська смотрела на меня как на умалишенную. Я дотянулась до ее сумочки, достала «Золотую Яву», выбила сигарету и прикурила. Потом послушала тишину в трубке, от души затянулась и пояснила :

— Да анекдот такой старинный есть. Приезжает Чапаев из боя, а во дворе сидит Петька и горько плачет. «Петька, — говорит Василий Иванович, — ты чего ревешь? Ты ж боец красной армии, стыд и срам!» А Петька шмыгает носом и говорит: «Котенок у меня, Василий Иванович, сдох». « Отчего же?» «Да вот, конины объелся». «А где ж он столько конины взял?» — удивляется Чапаев. «Конюшня сгорела, а он там потом лазил, маленький, дурной, что с него взять». «Как — конюшня сгорела? — бледнеет, сереет и зеленеет Чапаев. — Кто виноват? Расстреляю!» «Да Фурманов сигарету непотушенную бросил, сразу занялось». «Ну а вот тут ты, Петька, врешь, Фурманов же отродясь не курит!» «Закуришь тут, когда знамя полка белые сперли».

— А в чем прикол? — не поняла Маруська.

— Да черт его знает, — снова затянулась я и поперхнулась дымом с непривычки. Откашлявшись, задумчиво сказала. — Вроде как потеря знамени была самым страшным событием для полка, абсолютной катастрофой в то время.

— Ааа, — с умным видом протянула подружка.

Трубка сотового ожила и Витькиным голосом спросила:

— Лис, ты тут?

— Тут, тут, — откликнулась я. Лис, Лисица, Лисонька и Лисёночек — так меня зовут друзья еще со школьных времен. Различные недоброжелатели правда зовут не иначе как Лисищщщей, непременно шипя при этом. Когда меня спрашивают, откуда это пошло, я мило улыбаюсь и скромно заявляю : «Умная я очень». Хотя на самом деле Лисом я стала после того как в седьмом классе свистнула у матери пачку хны и явилась в школу с ярко — оранжевыми волосами.

— В общем, владелец сего транспортного средства — Ломеко Станислав Иванович, 1954 года рождения, трудится токарем на моторостроительном заводе. Полчаса назад совершил наезд на «Волгу» в состоянии сильного алкогольного опьянения и потому задержан прибывшим патрулем. Что еще тебя интересует?

— Витя, можно на него взглянуть?

— Он тебе вообще кто? — поинтересовался Корабельников.

— Никто.

— Тогда приезжай завтра, посмотришь, — почему—то сразу согласился он.

— Витенька, мне сегодня, сейчас надо.

— Не, сейчас не могу, и не проси, у меня обед, — отрезал он.

— Покажешь мне его — и съездим, пообедаем как раз, я угощаю! — предложила я.

— В «Патио», — не колеблясь, предложил он. Там делали просто фантастическую пиццу и на любой вкус — помимо традиционной с мясом — колбасой были и пиццы с ананасом, семгой, отличное пиво и коктейли.

— Здорово, — обрадовалась я. — Куда подъезжать?

Витька объяснил, я достала ключи из сумочки и кинула Маруське.

— Я по делам, как видишь, дождешься?

— Ага, — пожала она плечами. — Только ты уж пришли мне из охраны снизу мальчиков посимпатичней, мне твою воду одной не уволочь!

Товарищ Ломеко Станислав Иванович, раскрыв рот, храпел в маленькой камере, распространяя удушающий аромат давнего перегара. Непрезентабельные черные штаны, грязная футболка из тех, что бесплатно раздают заезжие американские проповедники с надписью «Together in Christ», сальные волосы и лицо — немолодое лицо, потрепанное неумеренными возлияниями, вечно брюзжащей женой и парочкой детей — двоечников, которые твердо именуются им как «спиногрызы». Черт меня возьми, но Ломеко Станислав Иванович, 1954 года рождения на киллера не тянул никак. Максимум на что он способен — это на травлю тараканов и битье собственной жены по случаю ее недовольства «Опять пришел пьяный, скотина!».

— Посмотрела? — нетерпеливо спросил Витек.

Понятно, дружочек, обед у мужчин — святое, а тут я чего — то торможу у немытого тела этого дядьки.

— Дай мне его адрес, — попросила я.

— А что сразу не сказала? — поскучнела я.

— Адрес — и сразу в пиццерию! — клятвенно пообещала я.

— И пустишь меня за руль, — уточнил он.

— Пущу, пущу.

— Тогда иди в машину, я сейчас! — обрадовался Корабельников.

Не успела я устроиться на непривычном мне пассажирском кресле, как на крыльце появился Витек в сопровождении товарищей — тоже в форме.

— Вы уж меня прикройте, может подзадержусь, — вещал мой школьный друг.