Читаем без скачивания Нравы Мальмезонского дворца - Сергей Юрьевич Нечаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переезд Наполеона в Сен-Клу
Мальмезонский замок использовался для заседаний правительства вплоть до осени 1802 года. В августе 1802 года была принята новая конституция, и Наполеон был провозглашен Пожизненным консулом. Изменение формы правления во Франции изменило и статус Мальмезона.
Прием в Мальмезоне в 1802 году. Художник Ф. Фламенг
Констан Вери по этому поводу пишет:
«Мальмезон – дом, который становился день ото дня все больше и больше переполнен людьми, не удовлетворял больше Первого консула. В связи с этим стало необходимо более обширное жилище, и выбор Первого консула пал на Сен-Клу. Жители Сен-Клу адресовали в Законодательное собрание петицию, в которой просили сделать дворец летней резиденцией Первого консула».
Историк Гектор Флейшман уточняет:
«В день, когда Бонапарта сделали Пожизненным консулом, он решил, что безыскусная мальмезонская жизнь не подходит для первого чина Республики. Это произошло 14 термидора X года (2 августа 1802 года). А 20 сентября он отправился в Сен-Клу, чтобы осмотреть замок. И замок ему понравился. Так Сен-Клу стал постоянной резиденцией Бонапарта».
Таким образом, Жозефина осталась практически единственной хозяйкой Мальмезонского имения.
Сен-Клу – это западный пригород Парижа, расположенный на берегу Сены в десяти километрах от центра города. Назван он так в честь внука короля Хлодвига Клодоальда, гробница которого расположена в пределах города.
Замок в Сен-Клу, находящийся буквально в двух шагах от Мальмезона, был построен в 1572 году, а еще с 1693 по 1766 год здесь действовал один из лучших фарфоровых заводов Франции.
В 1658 году король Людовик XIV купил замок Сен-Клу для своего брата, герцога Орлеанского. В 1782 году этот замок был передан Людовиком XVI Марии-Антуанетте, а перед государственным переворотом 18–19 брюмера (9—10 ноября 1799 года) здесь некоторое время заседали Совет Старейшин и Совет Пятисот. Замок Сен-Клу в самом деле очень понравился Наполеону. Тем не менее он еще долго продолжал приезжать в ставший ему таким родным Мальмезон. Его туда тянуло. Только там он мог еще чувствовать себя свободным и счастливым.
Гектор Флейшман констатирует:
«К Мальмезону, как и ко всем вещам и существам первых лет его славы, Бонапарт сохранит тайное влечение.
Когда Бонапарт хотел убежать от самого себя и от своего сердца, он ехал в Мальмезон, чтобы насладиться безмолвным опьянением воспоминаний. Мальмезон видел его без орлов и пурпура, окруженного семьей и прекрасного своей будущей славой. Там он мог смеяться, бегать по аллеям».
Глава шестая. Покушения на Наполеона
Секретарь Наполеона Клод-Франсуа де Меневаль вспоминает:
«После Амьенского мира восемь или девять месяцев прошли поровну в поездках между Мальмезоном и Сен-Клу, куда Первый консул въехал, определив его своей новой резиденцией весной того же года».
Это же подтверждает и камердинер Наполеона Констан Вери:
«Первый консул расположился в Сен-Клу, хотя в это же время он также часто бывал и Мальмезоне. Но ему и Жозефине приходилось разрываться между двумя резиденциями, ибо их поездки в Париж были очень частыми не только из-за государственных дел, требовавших чуть ли не постоянного присутствия Первого консула, но и из-за увлечения генерала Бонапарта театром и итальянской оперой».
Стоит ли говорить, что эти бесконечные поездки из Парижа в Мальмезон и обратно представляли значительную опасность.
* * *Напомним, что после государственного переворота 18–19 брюмера (9—10 ноября 1799 года), совершенного при активном участии Наполеона, Директория, коллегиально правившая до этого во Франции, была упразднена, и власть в стране была вверена трем консулам – самому Наполеону Бонапарту, Эмманюэлю Сийесу и Пьеру-Роже Дюко.
Это был государственный переворот, не оправдывавшийся никакой серьезной внутренней или внешней опасностью. Но после революции 1789 года во Франции было произведено столько различных переворотов, а конституция так часто и бесцеремонно нарушалась, что события 18–19 брюмера вызвали скорее удивление, чем негодование.
Через месяц была подготовлена соответствующая новой власти конституция, но ее необходимо было провести через процедуру всенародного голосования. Необходимо – нет проблем. Были пущены в ход все средства, чтобы обеспечить успех этого плебисцита. Вместо того чтобы созвать первичные собрания, на которых когда-то подавались голоса за конституцию 1793 года и конституцию 1795 года, их просто признали фактически упраздненными. Какие-либо публичные прения новой власти не были нужны, и было принято решение заставить граждан голосовать поодиночке путем открытой письменной подачи голосов.
По этому поводу историк Альбер Вандаль пишет:
«Что конституция будет принята, это не подлежало сомнению, но друзья Бонапарта несколько боялись оцепенения и инертности масс. При прежних плебисцитах народ никогда не отвечал на поставленный ему вопрос отрицательно, но воздерживавшихся от подачи голоса всегда было несравненно больше, чем голосовавших».
На этот раз все было продумано и организовано гораздо хитрее, и голосование протекало в относительном спокойствии.
Альбер Вандаль пишет:
«Не было ни подготовительных собраний, ни шумных съездов; в определенных местах скрыты были двойные списки, куда граждане могли вносить свое одобрение или отказ. Многие из них не решались приходить и записываться, из опасения, как бы в случае нового переворота этот список имен не обратился в список лиц, подлежащих изгнанию; эти страхи не свидетельствовали о твердой вере в стойкость и беспристрастность правительства. Чтобы успокоить граждан и привлечь их к голосованию, пришлось обещать им, что записи будут потом сожжены. Войска подавали голоса отдельно».
Генерал Лефевр, например, собрал своих людей на Марсовом поле и повел дело быстро, по-военному. Солдатам прочитали указ для того, чтобы каждый мог свободно высказаться о нем; затем бравый генерал произнес пылкую речь и в порыве красноречия, чересчур уж наивного, воскликнул:
– Мы переживаем вновь золотые дни революции. Утверждение конституции положит конец нашим распрям. Только бунтовщики способны отвергнуть ее. Клянемся нашими штыками истребить их!
И солдаты голосовали так, как им было приказано.
Первый Наполеоновский плебисцит, который еще называют плебисцитом VIII года, имел место 25 декабря 1799 года. По официальным данным, за новую конституцию, сделанную под трех консулов во главе с Наполеоном и, кстати сказать, уже принятую за двенадцать дней до этого, проголосовало три с лишним милиона человек, против – всего чуть больше полутора тысяч человек.
Следует отметить, что реальных голосов «за» было подано лишь чуть больше полутора миллионов. Эти цифры показались тогдашнему министру внутренних дел Люсьену Бонапарту (по совместительству – брату Наполеона) слишком несерьезными, и он самовольно добавил к ним численность сухопутной армии и флота, подразумевая, что все военные конечно же проголосовали бы «за». В некоторых частях голосование действительно проводилось, но солдаты там отвечали на вопрос командира хором, поэтому голосов «против» просто не было слышно. Кроме того, Люсьен Бонапарт добавил к проголосовавшим «за» еще неких девятьсот тысяч человек.
