Читаем без скачивания Нравы Мальмезонского дворца - Сергей Юрьевич Нечаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После объявления официальных результатов плебисцита Наполеон первым делом закрыл сто шестьдесят из существовавших в стране ста семидесяти трех газет (через некоторое время их останется лишь четыре). Сделав это и обеспечив себе недоступность для критики снизу, он «убрал» неугодного ему консула Сийеса, откупившись от него на время высокооплачиваемой должностью президента Сената. Бывший аббат все правильно понял и не стал отказываться от годового оклада в двести тысяч франков.
Пост второго консула «незаметно» перешел к юристу Жану-Жаку-Режи де Камбасересу, а третьим консулом стал финансист Шарль-Франсуа Лебрён.
Летом 1800 года после крупной победы над австрийцами при Маренго стало ясно, что Наполеон может делать с ликующей Францией все, что ему заблагорассудится.
* * *После этого роялистски настроенная эмиграция поняла, что Наполеон не из тех, кем можно управлять. Он уже давно перестал ощущать себя простым генералом и был готов управлять страной сам. Фактически он и был уже правителем Франции, наделенным почти неограниченной властью. Понятно, что в таких условиях желание враждебного Франции Лондона «убрать» Наполеона еще более укрепилось. Осуществить это желание британская разведка попыталась руками осевших в Лондоне французских роялистов.
Практически в то же самое время подобная мысль возникла и в кругах ярых якобинцев, грустивших об уходящей в забвение Великой французской революции. Для них идеи демократии не были пустым звуком, они своими руками создавали республику и по праву считали себя ее наследниками. Отчаянные средства, которыми они ее создавали, всем известны, и теперь, видя, как Наполеон присваивает себе власть в стране, они считали себя обязанными отомстить.
Историк Андре Кастело по этому поводу пишет:
«Экстремисты – якобинцы и роялисты – не выносили такого позорного зрелища, когда большинство прежних революционеров и большая часть эмигрантов низкопоклонствовали перед новым хозяином».
В результате первый год Консульства представлял собой череду заговоров, направленных против Наполеона, на которого как роялисты (правые), так и якобинцы (левые) смотрели не иначе как на узурпатора и тирана, как на позор искренне любимой ими Франции.
Мальмезонский дворец со стороны парка. Современный вид
Камердинер Наполеона Констан Вери в своих «Мемуарах» рассказывает:
«После возвращения Первого консула из Египта на его жизнь было совершено несколько покушений. Полиция неоднократно предупреждала его о том, чтобы он был настороже и не подвергал себя риску, прогуливаясь в одиночку в Мальмезоне. До последнего времени первый консул вел себя весьма беззаботно в этом отношении; но западни, подстерегавшие его даже в уединененной обстановке семейного круга, вынудили его принять меры предосторожности и стать более благоразумным. Теперь утверждается, что все эти заговоры были всего лишь сфабрикованы полицией, которая хотела казаться более необходимой, или что сам Первый консул организовывал все это, чтобы усилить интерес к собственной персоне. Абсурдность всех попыток покушения на его жизнь якобы только подтверждает подобные догадки…
Пусть будет, что будет, но я поведаю о том, чему я сам был свидетелем во время первого месяца моего пребывания в Мальмезоне. Ни один человек там, во всяком случае, в моем присутствии, не выказывал сомнений в отношении реальности всех этих попыток.
Для того чтобы избавиться от Первого консула, его враги считали, что все средства хороши; они просчитывали все до мелочей, не забывали даже его рассеянность».
Далее Констан Вери приводит пример одного из таких покушений:
«В комнатах Первого консула в Мальмезоне проводились ремонт и работы по украшению каминов. Подрядчик, ответственный за эту работу, прислал в замок резчиков по мрамору, в число которых, судя по всему, втерлись несколько жалких негодяев, нанятых заговорщиками. Охрана Первого консула была постоянно начеку и проявляла высочайшую наблюдательность: среди рабочих были замечены люди, которые только делали вид, что работают, но их внешность, манера поведения, профессионализм резко отличались от других рабочих. Эти подозрения, к сожалению, остались всего лишь подозрениями, но когда апартаменты были уже готовы для приема первого консула, и он должен был вот-вот занять их, кто-то, проводя окончательный осмотр помещений, нашел на письменном столе табакерку с нюхательным табаком, во всех отношениях похожую на те, которыми пользовался Бонапарт. Сначала было решено, что эта табакерка действительно принадлежит ему и что она была положена и забыта на столе его камердинером; но сомнения, вызванные подозрительным поведением некоторых резчиков по мрамору, привели к дальнейшему расследованию. Состав табака был изучен и качество его подвергнуто тщательному анализу. Выяснилось, что табак был отравлен».
Вслед за этим Констан Вери рассказывает историю о том, как заговорщики, решив захватить Первого консула, раздобыли мундиры консульской охраны. Дело обстояло следующим образом:
«Заговорщики обещали организовать нападение на охрану замка Мальмезон и силой похитить из замка Первого консула. Для этого они обзавелись точно такими мундирами, которыми пользовалась консульская охрана, день и ночь стоявшая на страже замка и следовавшая за Бонапартом в конном строю во время его поездок. В этих мундирах, используя специальные сигналы, они вместе со своими сообщниками (мнимыми резчиками по мрамору), находившимися внутри замка, могли легко смешаться в толпе настоящих охранников, которые столовались в замке и были там расквартированы. Они даже могли вплотную подойти к Первому консулу и похитить его. Однако весь этот первоначальный план покушения был забракован ввиду сомнительности его исполнения, и заговорщики льстили себя надеждой, что добьются успеха в своем предприятии более верным путем и с меньшим риском для себя. Зная о частых поездках Первого консула в Париж и используя маскировочные мундиры, они планировали равномерно рассредоточиться вдоль дороги среди регулировщиков эскорта Первого консула и затем зверски убить их. Сборным пунктом заговорщики определили карьер у Нантерра, но их заговор провалился и во второй раз. В парке в Мальмезоне был один глубокий карьер; существовали опасения, что карьер можно использовать для того, чтобы скрыться там и потом напасть на Первого консула во время его прогулок в одиночку. В связи с этим было решено перекрыть вход в карьер железными воротами».
* * *Пока Наполеон во Франции медленно, но верно двигался к императорскому венцу, Лондон был буквально наводнен французскими эмигрантами. Наиболее агрессивно настроенные из них группировались там вокруг трех личностей: графа д’Артуа, герцога Беррийского и принца де Конде.
Шарль-Филипп де Бурбон, граф д’Артуа, был младшим братом казненного в 1793 году Людовика XVI. После революции он вместе с другими французскими дворянами и уцелевшими вождями вандейского восстания нашел приют в Англии. Впоследствии (в 1824 году) он станет французским королем под именем Карла X.
Шарль-Фердинанд де Берри, или герцог Беррийский, был сыном графа д’Артуа, и в 1803 году ему было всего двадцать пять лет.
Принц Луи-Жозеф де Конде также принадлежал к
