Читаем без скачивания На сопках Маньчжурии - Михаил Толкач

Маргарита Павловна ободряюще улыбнулась:

— Семён Макарыч, Бог не выдаст, свинья не съест!

Семён Макарович имел удачу ходить по малознакомому городу пешком. Его занимали облик улиц и домов, планировка кварталов и площадей, разбивка скверов и газонов. Постепенно в его сознании обрисовывался характер поселения.

Читу он посещал не первый раз. С неутолённой жаждой постижения присматривался он к сути города. Далёкий таёжный край, дикие горы, безлюдье и вдруг — озарение: цивилизация! Кто и как сумел проложить тут прямые улицы, вписывая их в причудливый рельеф, используя увалы и хребтики для создания архитектурного ансамбля? Художнически угадывал речные повороты Ингоды и непостоянство Читинки, умостить строения так, чтобы не испортить естественность склонов Черского кряжа и Титовых сопок, сосновых боров и каменистых берегов тощенькой Байдановки? Во всей натуре бросалась в глаза сметка русского умельца и тонкого знатока градостроительства, пленника трезвой мысли. Выгода слияния речек — оградиться от ворога водной заслоной и иметь в нужде природный путь сношений.

Именно так некогда было заложено Ингодинское зимовье, переросшее позднее в Читинский острог.

Фёдоров вспомнил прочитанное о невольниках, что строили в дремучей тайге, среди матёрых скал, опорный пункт землепроходцев России. Декабристы — цвет просвещённой Руси, — как замордованные смерды, ровняли овраги, долбили вечномёрзлую землю, ворочали вручную валуны, таскали лиственницы. Рождалась прямая улица, названная ими в честь добровольных изгнанниц, жён своих, Дамской. Тут же была поставлена православная церковь, куда несли свои тайные помыслы, страдания и покаяние бывшие князья, генералы, полковники, столбовые дворяне, гремя кандалами каторжников. Именно ссыльные, сбившись в огородную бригаду, вырастили в Забайкалье первые клубни картофеля.

На берегах Читинки отаборились возки с жёнами декабристов. В деревянных избах, срубленных непокорными мужьями, они переписывали от руки стихи Александра Одоевского «Наш скорбный труд не пропадёт…» в ответ на послание Александра Пушкина «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье…».

Фёдоров задержался возле здания областной библиотеки. В прошлый наезд в Читу он побывал здесь и держал в руках книги с автографами каторжан, попавших в острог после Сенатской площади Санкт-Петербурга.

Капитан свернул к Ингоде с тем, чтобы продлить время узнавания города. До назначенного часа он желал пополнить свой запас сведений о Чите.

Ингода рвалась в своём течении мимо Титовых сопок на северо-восток. Наткнувшись на стремительную каменистую Читинку, словно испугавшись её напора, круто повернула на восток. На склонах кряжей Фёдоров видел весной море цветущего багульника — богатырского растения. Тогда ему казалось, что на подступах к городу полыхает фиолетовый огонь. Он обозревал за Ингодой в устье Читинки зелёные сопки, желтоватые прогалы точь-в-точь, как на Волге, за Самарой. Так же сбегали переулочками к воде дома с тёмными крышами, словно катились в русло серые валуны и обломки скал. Он будто бы наяву узрел село Красный Яр, столетние осокори над Соком. Бывало, он взбирался на самый высокий из них. Поверх маковок наблюдал в синеватой дымке лесистый купол какой-то округлой горы. В школе узнал, что за лесами Курумоческих дач есть Царёв Курган. Вдвоём с Людмилой побывали на Лысой горе за Постниковым оврагом, любовались Жигулёвскими хребтами, высматривали пещеры в Серных сопках…

Наискось от почтамта Читы — два этажа с башенкой и широкими кирпичными крыльями — через сквер на улице Дутина капитан попал к массивному зданию Управления Забайкальской железной Дороги. По улице Молотова он дошёл до небольшого особняка, где размещался отдел военной контрразведки «Смерш». От реки потянуло холодом и ему на память пришла здешняя побасенка: «В Чите июнь ещё не лето, а июль — уже не лето!».

Просветлённо улыбаясь, находясь во власти видений своего недавнего житья-бытья, переступил порог кабинета Васина.

— Здравия желаю, товарищ майор!

Климент Захарович, нахохлившись, как захворавшая птица, оторвал ладонь от вспухшей щеки и, страдальчески кривясь, указал на стул.

Фёдоров, сочувствуя Васину, посмурел.

— Может, я некстати?

Майор настрожил глаза и Фёдоров понял его: «Не рыпайся!». Семён Макарович вынимал из планшетки бумаги для доклада, схему на кальке.

— И это всё при себе?! — Климент Захарович поперхнулся от досады.

— Адъютант не положен! — Фёдоров распрямлял ладонью сгибы кальки.

— А выкрали б?

— Пусть бы посмели! — Он сжал увесистые кулаки.

Васин был обескуражен наивностью капитана.

— Для пересылки служебных документов существует фельдъегерская связь. Вам ясно? За вами служебный проступок!

— Готов ответить!

— Вас не спросят: готовы или не готовы!

— Не казните себя, товарищ майор! Сам доложу генералу.

— Не заедайтесь, капитан! Дырку для ордена прокололи?

— Какого ордена? — Фёдоров удивлённо распахнул светлые глаза, растерянно пожимал плечами.

— За глупость! — Васин принялся читать бумаги, выложенные капитаном из планшетки. Запрет на вырубку сосен вокруг стройки. Опахать территорию. Закончить глухую ограду. Два пропускных пункта — наружный и внутренний…

— Документацию нужно оформлять как на строительство гарнизонного овощехранилища. — Васин поморщился, осторожно потирая вздувшуюся щёку. — Токает, зараза, хоть волком вой!

— Значит Голощёков правду сказал? — Фёдоров, увидя размах стройки, поколебался в истинности сведений уполномоченного отдела «Смерш». Его сомнение увеличилось после запроса из Читы о мерах секретности по Распадковой.

— Вам доверено оградить стройку фронтовой базы! Вам ясно? А остальное — для отвода глаз. Пара пустяков, капитан! — Васин продолжил чтение плана обережения Распадковой от постороннего интереса. Увольнение в город личного состава свести до минимума. Выход за пределы палаточного городка — под роспись. Офицерам батальона увольнение сократить. В охрану объекта ввести патрули с собаками…

— Нелишне мобилизнуть сотрудников местного органа НКГБ в наших интересах. — Васин говорил медленно, едва разжимая губы. Лысая голова его блестела под лучами солнца. — Вероятные места появления агента, как считаете, капитан?

— Где скопление людей? Болгарка, колхозный рынок, вокзалы, кинотеатры…

— Возможный приезд по воде: Селенга и Уда. Или проложит тропу из тайги.

— Сколько глаз-то нужно, палки-каталки? — Фёдоров вновь почесал затылок.

— Вот и говорю, местных сотрудников мобилизнуть. А вам стажёра пошлём. Придётся привлечь коммунистов и комсомольцев на Распадковой. — Васин, наклонив голову, подставлял щёку тёплым лучам. Его глаза в упор рассматривали Фёдорова: гимнастёрка выглажена, подворотничок чистый, погон чуток вздыблен. Выбрит старательно…

Фёдоров ещё с Распадковой впал в раздумья: «Нужна противнику эта база, как козе гармонь!». Батальон налаживал взлётные площадки, сооружал укрепления по Чикою и в Даурии — ни одного намёка на шпионаж!

— Японцу тут всё известно со времён Гражданской войны, товарищ майор. Белой эмиграции — подавно! Не думаю, что разведка противника не засекла до сих пор авиазавод под Улан-Эрхериком.

— Допускать всё возможно. И проворонить агента!

— Да явись на Распадковую хоть ангел бесплотный, любой схватит за шкирку!

Васин был потрясён рассуждениями капитана и вновь подумал о докладной по поводу неполного соответствия Фёдорова службе.

— Ещё какие мысли, товарищ капитан? — гася свои эмоции, спросил Васин.

— С помощью местных коллег проверить новых поселенцев в окружающих пунктах — Сотникове, Вахмистрове, Иволге, Берёзовке, Мостовом. Я уже договорился в НКГБ Бурятии. Не мешало бы и милицию включить, как вы считаете?

— Не помешает. Из госбезопасности что-то выудили? — Васин подвинул к себе схему местности, красиво начерченную на кальку рукой землемера. Восемь вышек. Три секрета в тайге. Плотная ограда и въездные ворота с контролем. Двойной шлагбаум — на подходе и внутри на территории.

— Работают ребята! Надеюсь выудить!

— Не многовато ли всего для овощебазы? — Васин поднял воспалённые в болезни глаза на Фёдорова. — Не привлечём ли излишнее внимание постороннего глаза?

— Каша всегда от масла вкуснее, товарищ майор!

— В нашем деле две стороны. Внешняя — тут, как мне показалось, у вас есть размах. Внутренняя — не особенно! Следует ещё раз просеять личный состав, в первую голову — пополнение.

— Сей или не сей, гуще не станет!

— Поинтересуйтесь, капитан, перепиской рядовых и командиров. Возможны любопытные данные открыться! — В душе Васин по-прежнему негодовал: секретные документы Фёдоров осмелился везти при себе, как обыкновенную бумажку!