Читаем без скачивания Я – Шарлотта Симмонс - Том Вулф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вновь уткнулся в ее реферат.
– Более того, вы сообщаете нам, – на этом месте профессор многозначительно поднял указательный палец, явно пародируя помпезный и напыщенный стиль, – что ничто не начинается и не кончается. Ни атомы тех или иных физических веществ или химических элементов, ни элементарные частицы не покидают биосферу. Они лишь меняют свои комбинации. Таким образом, ваша «жизнь», которая, как вы утверждаете, является не чем иным, как другим термином для определения того, что традиционно именуется «душой», безусловно является конечной. Когда приходит время, атомы, составляющие ваше тело и мозг, всего лишь распадаются и перестраиваются в другие комбинации. Другими словами, «из праха в прах». Я правильно понял?
– Да, сэр, – произнесла признавшая свое поражение Шарлотта.
– И вот еще о чем нельзя забывать. – Он указал пальцем на одну из страниц. – Вы также сообщаете нам, что время – это не что иное, как одна из искусственно придуманных человеком-животным концепций. В некоторых случаях вы используете термин «умозрительное построение». Другие животные реагируют на свет и темноту, на погодные условия, но у них отсутствует ощущение и понимание времени.
Мистер Старлинг положил реферат на стол. Откинувшись в кресле, он взглянул на Шарлотту с молчаливой и непонятной улыбкой на лице и просидел так несколько секунд, которые ей показались как минимум минутой. Она смиренно ждала последнего, решающего удара.
– Мисс Симмонс, – сказал он все с той же улыбкой, – люди – как ученые, так и дилетанты-любители, – пытаются опровергнуть теорию эволюции уже почти полтора века. Если говорить начистоту, то этот аспект вашей работы мне абсолютно не интересен. Куда больше меня удивило и впечатлило то количество специальной литературы, которое вы проработали во время написания своего реферата, включая сугубо технические и даже эзотерические тексты…
«Впечатлило?»
– …И я определенно вижу, что вы не только просмотрели указанные вами материалы, но и весьма вдумчиво их проштудировали, что, безусловно, дает вам право на некоторые теоретические выводы, как касающиеся трудов мистера Дарвина, так и являющиеся вашими собственными умозаключениями. В качестве примера я мог бы привести использованную вами работу Стидмена и Левина, посвященную отсутствию у животных чувства времени. Вы не только нашли эту монографию и прочитали ее, но и смогли «переварить». Это очень элегантная, абсолютно исчерпывающая, необыкновенно сложная в смысле методологии и в высшей степени технически обусловленная – если пользоваться терминами физиологии мозга – работа. Подобное исследование просто невозможно было провести до появления в девяностых годах трехмерной электроэнцефалографии. И все же эта работа остается сугубо специальной и совершенно не востребована широкой научной общественностью. Она и опубликована была в таком специальном издании, как «Ежегодник когнитивной биологии». Как, черт возьми, вам вообще удалось ее разыскать?
«Может, все не так уж и страшно?» Все еще слегка задыхающимся голосом Шарлотта сказала:
– Ну, я не знаю… я просто пошла в библиотеку, вышла в Интернет, а дальше – от ссылки к ссылке… Ну и вот.
Надо же так сказать: «ну и вот»!
– А лекция Нисбета, посвященная связи теории Дарвина и расселовской теории прогресса и его собственной теории эволюции? – Мистер Старлинг даже хохотнул. – Эту-то редкость как вы откопали? В наше время Нисбета давно уже никто не цитирует, никто на него не ссылается, хотя лично я считаю, что это не только самый выдающийся американский социолог двадцатого века, но и величайший философ.
«Неужели все это на самом деле… неужели мне это не снится?» Негромко, но уже совершенно другим, почти щебечущим голосом Шарлотта сказала:
– Наверное, мне просто повезло? Вообще-то я вышла на эту статью довольно быстро.
Мистер Старлинг захлопнул реферат и побарабанил по нему пальцами.
– Отличная работа, мисс Симмонс… Несмотря на все мои замечания, я просто не мог не порадоваться той основательности, с которой вы взялись вытряхнуть пыль из старичка Дарвина.
Ощущая себя парящей в небе ласточкой, Шарлотта прощебетала:
– Я ведь не нарочно, мистер Старлинг. Я не хотела. Я прошу прощения и… и…
– Вам не за что извиняться. В конце концов, Дарвина ведь еще никто не канонизировал. Его теория – часть живой научной мысли.
Далеко не все, что профессор Старлинг говорил после этого, отпечаталось в сознании Шарлотты. Вроде бы он высказал свое мнение… что вне зависимости от того, собирается ли она специализироваться по нейрофизиологии или нет, ей было бы полезно работать несколько часов в неделю здесь, в его Центре. Работа в лаборатории с животными, а также и с людьми, если подойти к ней творчески, может чрезвычайно расширить границы знаний и восприятия мира. В свое время на одной из лекций он как-то упоминал, что в лучших, самых продвинутых лабораториях исследователи-практики уже вплотную подходят к воссозданию концепции понимания человеком окружающей реальности и самого себя – «человеком-животным, если пользоваться вашей терминологией, мисс Симмонс».
Да! Обязательно! Непременно! Шарлотта была готова подписаться под каждым его словом, согласиться с любым утверждением. Да! Да! И еще раз – да!
Из Дьюпонтского центра нейрофизиологии она вышла в ясный солнечный день. Вышла и полетела, как ласточка, через весь кампус, через весь Дьюпонт, стремительно, одну за другой выполняя фигуры высшего пилотажа, то взмывая ввысь к небесам, то опускаясь к самой земле, но при этом неизменно чувствуя себя на вершине блаженства. Она обрела свой рай на земле. Неважно, куда лететь. Главное – ощущение полета.
Вместе с Мими и Беттиной Шарлотта стояла в длинной, шумной и беспокойной очереди, состоявшей в основном из дьюпонтских студентов, выстроившихся вдоль тротуара и жаждавших попасть в бар «И. М.». Оранжевый свет ртутных ламп уличных фонарей окрашивал лица в нездоровый желтый цвет, одновременно убивая всякий намек на яркость и необычность цветового решения их одежды в стиле «nostalgie de la boue».[24] Впрочем, такая подсветка не шла на пользу и фасаду самого бара: обитый вагонкой, он был выкрашен в красный цвет, который при подобном освещении приобретал оттенок засохшей крови. В общем-то хозяину бара ничего не стоило изменить внешний облик своего заведения, просто включив имеющийся в его распоряжении стенд-вывеску с подсветкой изнутри. Однако считалось, что кому надо – те и так знают, что это за место и где оно находится. Поэтому наружная реклама заведения сводилась к самой обыкновенной табличке с номером дома и приписанным к ней названием бара: «И. М. 2019». Все. Короче говоря, «И. М.» всячески старался выглядеть по-модному обшарпанным и поношенным – точь-в-точь как джинсы и прочие шмотки его завсегдатаев.
Очередь была охвачена двумя противоречивыми и в то же время дополняющими друг друга чувствами: здесь царили страх и желание. С одной стороны – желание быть там, где все происходит, а с другой – страх, что стоящие на фейс-контроле охранники могут застукать тебя с поддельным удостоверением личности. Использование «левых» документов, безусловно, было серьезным правонарушением. Но при этом три четверти из стоявших в очереди, равно как и тех, кому уже посчастливилось попасть внутрь, были несовершеннолетние. Как это обычно бывает, молодежь прятала нервозность и страх под напускным цинизмом, внешне проявлявшимся в первую очередь в активном использовании «хренопиджина». Молодые парни и девушки считали, что чем больше они матерятся, тем круче и взрослее будут казаться окружающим. Если ни одна твоя фраза не обойдется без нецензурщины, то ни одна собака и не заподозрит, что тебе еще не исполнилось заветного двадцати одного года.
Один парень:
– Почему, почему! Да потому, что на ней ни хрена не было, кроме этой хреновой мини-юбки – даже трусов на ее охрененной заднице! А ты говоришь – почему!
Другой парень:
– Значит, и под тебя она подлезла? Умеет трахаться, сучка, – охренеть можно. Только лучше в темноте ее натягивать, а с утра уходить – свет не включать. Посмотришь на ее рожу – так не проблюешься, на хрен…
Какая-то девушка:
– Твою мать, в этой ксиве мне тридцать один год! Охренеть можно!
Парень:
– …Минет мне не будет делать? Да на хрен ты мне тогда ее телефон даешь?
Девушка:
– …Ага, разбежался, жопу пусть себе этим подтирает, на хрен, а не ко мне суется.
Парень:
– …Если в двух словах – сучка похотливая, если в трех – то охрененно похотливая сука.
Другой парень:
– …Тогда какого хрена не трахаться?…
Парень:
– …Лично сам не трахал, но наши рекомендуют…
Девушка:
