Читаем без скачивания Полёт совиного пёрышка - Арина Предгорная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слушать он действительно мог, а я за долгое время вполне сносно научилась понимать реакцию сычика. Поговорили мы, вернее, в своём монологе я упомянула о многом, что успело произойти за время отсутствия Рене. Избегала только подробностей наших отношений с Райдером, но, скорее всего, сообразительный сычик и без подробностей многое понял. Но самую бурную реакцию Рене, конечно, показал, когда я сказала, что никакого смертельного недуга у меня и в помине нет. Вот тогда я снова пожалела, что мы говорим в таких разных обличьях. Из клёкота, какого-то сдавленно-шипящего, чтобы не голосить на весь этаж, из яростного хлопанья крыльев и прыжков по мебели я поняла, что страшно оскорбила сычика тем, что не дождалась хотя бы его, а провернула всё самостоятельно. И с огромными рисками. Вот же… Лишь бы им всем ругаться.
Обсуждать планы следовало с Рене-человеком, это пришлось отложить. А ведь я не знала, как отнесётся Рэй к моей птичке. Надеялась только, что его отзывчивости и благородства хватит и на помощь этой самой птичке. Вместе – неужели мы не преодолеем наконец барьер этого заклятья?
Лёгкое сияющее письмо почти нежно клюнуло меня в плечо, скользнуло по рукаву до локтя и опустилось в ладонь. Я как раз устраивалась поужинать в малой чайной комнате, на виду у Яолы, которая успела от души поворчать, что я слишком затворнический образ жизни веду и в своей спальне сижу как приклеенная. Я бы и ужин попросила принести к себе, Айя только рада была новому поручению, и Рене с удовольствием бы разделил со мной вечернюю трапезу. Он остался в спальне, притихший и задумчивый, а я не хотела давать экономке новый повод для всяких подозрений. И вот – пожалуйста. Такой бумагой пользовался для посланий изысканный лэйр-Альвентей, а он являл собой очень и очень весомый повод для разного рода подозрений. Я покосилась на Яолу, поправлявшую выставленную на столике посуду, но женщина и бровью не повела, поинтересовалась только, налить ли мне в чашку ягодного морса или я сама справлюсь. Похоже, зачарованная бумага для посторонних глаз и впрямь была незаметна. Я бережно сжала в ладони тёплое письмо и опустила его в карман юбки. Читать при Яоле всё одно не стану, хотя всё внутри тут же кувыркнулось от любопытства и нетерпения. Еду я глотала, не чувствуя вкуса, торопясь и обжигаясь. Экономка к тому времени уже выплыла из комнаты и неприличного поведения хозяйки за столом, к счастью, не видела.
Сычику я принесла немного мяса, запечённого с травами. Пользуясь, что никого рядом не было, порезала угощение на маленькие кусочки, и завернула в салфетку. Когда у себя в спальне выложила на стол и развернула, Рене покосился с совершенно человеческим скепсисом.
– Извини, сконфуженно пролепетала я. – Ничего более подходящего принести не смогла. За орехами и твоей любимой курагой надо спускаться на кухню, а мне…
А я просто торопилась поскорее вернуться. Послание из Лордброка манило. Сыч покладисто клюнул ближайший кусочек мяса, а я наконец жадно впилась взглядом в строки письма, уложенные ровным убористым почерком.
Рэй сообщал, что занялся поисками другого «ключа». Я давила в себе нервный, истерический хохот: месяц за месяцем я только и делала, что ждала и надеялась, а мои маленькие, но такие важные планы на жизнь вновь и вновь срывались. Теперь вот пожар, не пощадивший антикварную лавку, единственное место в Лордброке, где можно было достать необходимый артефакт. Какое подлое невезение, несправедливость или чей-то злой умысел! Раз за разом ситуация выглядела так, будто кто-то нарочно оттягивает момент моего освобождения, мешает осуществлению планов. Не исключено, что я сама: своей чрезмерной осторожностью и скрытностью.
Но причины скрытничать у меня имелись. Те самые, из-за которых в документах я записана как дэйна Гертана, а не Гердерия Уинблейр, некогда эйр-Тальвен.
А обещаниям Рэя верить хотелось до дрожи.
О причинах пожара Райдер не писал, но сообщил, что антиквар Гюдо жив и его уже забрали к себе сын с невесткой. Верный Сэлвер ездил на ту улицу и тщательно, насколько позволяли условия, осматривал землю рядом со сгоревшей лавкой. И ночью ездил, продолжал искать «ключ». Они вместе искали.
В конце письма Рэй бесхитростно звал увидеться. Я читала строчку за строчкой, иногда беззвучно проговаривала отдельные слова, а сыч, бросивший угощение, наблюдал с самым пристальным вниманием. Если про хорошенькую птицу можно сказать, что она выглядела хмуро до черноты – то это тот случай. Под немигающим совиным взглядом я написала, что приду в Лордброк завтра и выпустила птичку-письмо в окно.
А вот как приду: одна, или прихватив совушкина с собой – не могла решить. Рэю следовало узнать о Рене, Рэй, возможно, и с этой проблемой мог бы помочь. Я потёрла виски и вытащила из волос тонкие заколки. Завтра решу.
В эту ночь птиц остался в спальне, не улетел охотиться в ночь, а я половину этой самой ночи промаялась без сна, не представляя, как заставить время бежать быстрее. Весь свой запас терпения я давно исчерпала.
С утра Рене ловко прятался от Айи, явившейся в положенное время помочь мне одеться и причесать. Я гасила улыбки: с утренним туалетом прекрасно справлялась сама, но девчонка очень старалась угодить, заслужить каждую монетку из своего жалованья. За работой она не молчала, но и не тараторила без умолку, её присутствие не вызывало раздражения, хотя немного неловкости было: нашу пустую болтовню невольно подслушивал Рене. Я от души похвалила Айю за удачно заплетённые волосы и девчонка, сияя радостной улыбкой, убежала. Я надавала ей кучу несложных, но исключительно важных поручений, которые надолго отвлекли бы её от возвращения в хозяйские покои. Сомнения, уходить ли в Лордброк одной или с сычиком, чтобы сразу познакомить его с Райдером заново, разрешил сам сычик. После того, как принесли поднос с завтраком, он перебрался из своего укрытия на пол возле своего кресла, пискнул – и спустя несколько секунд уже поднимался на подрагивающих ногах.
– Хорошо-то как! – со стоном Рене рухнул в кресло.
Явно врал. Весь его видок, бледный и измученный, говорил об обратном, но по
