Читаем без скачивания Новый взгляд на историю Русского государства - Николай Морозов

«Мункэ был степенен, решителен, говорил мало, не любил пиршеств, о себе говаривал, что он следует примеру своих предков. Он имел страсть к звериной охоте и до безумия верил волхвам и ворожеям. При каждом предприятии призывал их к себе и почти ни единого дня без них не был. Некоторые утверждают, что он умер от раны стрелою...»

«У Абул-гази, — делает Бичурин примечание к этому месту, — осада им города Ха-Яжец описана в IV части, в гл. 4-ой на стр. 479», где он губернию Сы-чуань назвал Чинукачин, вероятно Чен-ду-чан, главный в губернии город; а город Ха-чжеу назвал Чин, т. е. Чен, что на китайском языке значит город.

Да и вообще говоря, есть много признаков, что автор псевдо-монгольских летописей о Чингис-Когане и его преемниках времени «татарского ига» пользовался фантастической книгой богодарованого когана, Абул-Гази, хотя есть и варианты, особенно в именах[420].

А потому не может считаться необоснованным и мой взгляд на Чингис-хана и его приемников в период «монгольского ига на Руси», как на призраки из пустыни Гоби, или как на отражение в миражах этой пустыни подвигов крестоносцев, действительно совершавшихся в то же самое время на противоположной стороне Азиатского континента в Сирии, Палестине, Малой Азии, Месопотамии и во всех тех странах, в которых было татрское (а не татарское!) иго.

Ведь все рассказы о нашествиях монголов на восточную Европу действительно похожи на смутное эхо крестовых походов. Сама ономастика достаточно указывает на это.

Мы видели здесь, что Великая и Малая Кумания (Kumanien — по-немецки), о жителях которых — куманах — говорят нам русские и иностранные летописи, до сих пор находятся на своем месте в восточной Венгрии. Великая Кумания между реками Тейсой, Дунаем, Татрскими (т.е. Татарскими) и Карпатскими горами. А Малая Кумания — между Тейсой, Дунаем и теми же Карпатскими горами. Нам говорят, что эти куманы (самое имя которых значит кумовья или братушки, как называют себя юго-западные славяне) половецкого происхождения... И с этим нельзя не согласиться, если под именем половцев мы будем подразумевать поляков или украинцев. Мы можем согласиться с П. Голубовским и другими исследователями русских летописей в том, что куманы составляли одно целое с печенегами, если слово печенег мы будем производить от русского слова печник, строитель печей, так как в той же существующей и до сих пор Кумании мы находим и графство Пешт, по-славянски Пещь (по-русски печь), и город Офен (что по-немецки значит тоже печь), да и его славянское название Буда-Пешт значит Будильная печь в смысле выплавки — чугуна (теперь доменная печь).

Мы можем согласиться с П. Голубовским (исследованием которого я много пользовался в этой главе), что и торки русских летописей те же самые куманы восточной Венгрии, если слово торки или турки мы будем производить от южно-русского тур — вол[421], откуда, кажется, имя Волынь — страна волов (хотя можно производить это название и от слова «воля»).

Но допускать, что венгерцы и куманы пришли в современную Венгрию из Средней Азии в XIII веке, значит выходить уже из области точной науки в область фантасмагорий.

Основой переселенческих тенденций здесь служит, по-видимому, двойное значение слова турки, происшедшее из названия балканских славян туроводами (тур-ники — быч-ники), перешедшего затем и на покровителей их магометан, откуда пошел азиатский извод и самих венгерцев, и куманов. Я говорил уже здесь о розысках учеными XVIII-XIX веков Великой и Малой Венгрии где-то в Средней Азии и о том, что это привело к ничем не обоснованной догадке, что Великая, Малая и Высокая Татария (как называлась в действительности Великая, Малая и Высокая Кумания по имени своей самой выдающейся особенности Татрских, т. е. Татарских гор) находится на границе между Юго-восточной Европой и Средне-западной Азией. Благодаря этому заблуждению и стали называть «Малой Татрией», т.е. «Татарией», Казанские, Астраханские и Крымские колонии балканских ариан, бежавших от натиска христианства, а Большою Татариею окрестили современный Туркестан, на восточную возвышенную часть которого перенесли сверх того название Высокой Татарии, аналогично венгерским высоким Татрам. От такого недоразумения и в историю самого Венгерского государства вкралось, как и в русскую, локализационное недоразумение: «В царствование Андрея IV (1235-1270, т. е. в разгар насильственного окатоличенья западно-славянских ариан папскими орденами) вторглись, — говорят нам венгерские историки, — в Венгрию татары, принудившие короля бежать на Юго-Запад в Кроацию, а потом они были оттеснены обратно».

С нашей точки зрения это был натиск на чисто мадьярское правительство в тогдашней Венгрии тех же самых куманов из Татров, которые под именем Татаровей (или Тартаров — адских людей) сделали одновременное нападение и на русских, а мысль о приходе сюда с прибрежий Каспийского моря, в кочевых кибитках с женами и детьми, еще более нелепа географически и стратегически, чем и их приезд из Каспийской Степи на реку Сить, недалеко от русского города Мологи.

Тоже самое можно сказать и о появлении татровцев в Польше при Болеславе V (1226-1279). Из татровских гор это было легко, а попробуйте-ка из-за нижней Волги, и притом в действительности, а не на одной географической карте.

Таким же образом произошло и переселение первичных Болгар на русскую Волгу из-за смешения с нею старого арианского названия нижнего течения Дуная Раздельною Рекою (библейское — Фалег-Волег-Вольга). А кроме того и появление татар в Ярославле, Владимире и Нижнем Новгороде не относится ли вместо северных городов этого имени к Ярославлю, Владимиру Волынскому и даже к Нейбургу, т. е. тоже Новгороду, около Вены?

И вот, если мы станем на эту западническую теорию татрско-татарского ига, то в общем летописная история старинной русской умственной культуры вырисовывается в таком виде:

Первоначально со времени Владимира в Киевской Руси было греческое православие. В эпоху крестовых походов, с основания Латинской империи на Балканах, русские князья, а с ними и население, перешли к унии с католицизмом и стали ездить в Татры или за Татры на свое благословение и утверждение папским легатом в Кумании.

Начало этого обращения от православия к католицизму положил Рюрик (Ростиславович) в 1203-1204 году, когда захватил и разграбил Киевские православные церкви одновременно с захватом крестоносцами Царь-Града и с разграблением в нем греко-восточных церквей Балдуином при основании Латинской империи в 1204 году.

Этот период католической унии Киевских, Московских, Новгородских и других удельных княжеств продолжался, по-видимому, даже и позже обратного отнятия греками Царь-Града вплоть до 1389 года,когда Московски-Владимирский великий князь Иван Калита получил из ордена право лично собирать дань с русских княжеств и отвозить в Татары (Татры[422]). Но в это время уже начался из-за католических насильственных сборов поворот русского духовенства к одержавшей верх Византии, где в то время, после изгнания из Царь-Града католиков-крестоносцев в 1261 году, царствовали из династии Палеологов Андроник III (1332-1341) и Иоанн V (1341-1391), а греко-восточным патриархом был Иоанн XIV (1333-1347).

Такой поворот, конечно, был вполне понятен: кумир низверженный — не бог, и русскому духовенству соблазнительно было перейти к победителю, особенно когда его сторонники сами усердно приглашали русских к себе. Отсюда и понятно, что еще в 1327 году верному рыцарю «Золотого Ордена» Ивану Даниловичу Калите пришлось разгромить, вместе с татрскими войсками, Тверь в наказание за убийство орденского миссионера, по-русски посла[423], Щелкана (а по другим копиям — Шеф-Кала).

В 1340 году Калите же пришлось наказывать Смоленск за отступничество от «хана» (т.е. кагана — властвующего первосвященника). Однако ничто уже не могло остановить начавшегося отлива русского духовенства от побежденного на востоке Европы католического Христа к Христу православному.

Хотя в 1453 году малоазиатские османы отняли у греков Царь-Град и основали в Европе свою Оттоманскую (по-русски Турецкую) империю, они все же оставили восточное православие неприкосновенным в своей стране, как религию политически союзную с магометанством в его борьбе с католическими орденами. А потому вполне естественно и понятно, что и Московский великий князь Иоанн III в 1480 году тоже перестал, наконец, платить дань так называемой Татарской Золотой Орде (а по нашей терминологии — Татрскому Золотому Ордену) при активной помощи никого другого, как магометанина, Крымского хана Менгли-Гирея, завязавшего с Москвою против крестоносцев дружеские отношения с 1474 года, через двадцать лет после занятия османами Царь-Града и прекращения наступательного движения воинственного католицизма в восточной Европе.