Читаем без скачивания Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

– Где-то на бастионе, – ответил из-за стола. – Вы, майор выберетесь через амбразуру в ров, пройдите завалы, а потом в секретах поищите.

– Очень смешно! – недовольно буркнул майор.

– Ваше превосходительство! – в блиндаж чуть ли не кубарем, вкатился ефрейтор Козлов. – Разрешите доложить!

– Что шумишь? – недовольно сказал Мельников. – Кречена не видел?

Козлов, глупо хлопая глазами, поглядел на Павла, затем на капитана, после – на майора военной полиции.

– Так, только что в Гущин дом его отнесли, – ответил Козлов. – Вот, только не припомню, с головой он был иди без?

– Всё и разрешилось, – всплеснул руками Мельников. – Знаете, где Гущин дом? Там ищите Кречена. Упокой Господь его душу! – Мельников едва не пустил слезу, перекрестился. – Хороший был человек.

– Честь имею! – недовольно откозырял майор и вышел.

– Ну, Кречен, что вы натворили? Ну-ка рассказывайте! – потребовал Мельников.

Павел кратко изложил встречу с интендантов в харчевне.

– Больше так не смейте! – погрозил ему Мельников, – Хотя, я бы вас за это наградил.

– Да, за что?

– За выдержку. Будь я на вашем месте, так этой сволочи точно бы в лоб пулю выпустил! У меня бы рука не дрогнул. – Наконец заметил притихшего ефрейтора Козлова. – Что у тебя?

Ефрейтор Козлов возбуждённо доложил: в одном из рукавов прослушиваются минные работы противника. Мельников тут же отправил Павла проверить.

Павел полез за Козловым в минные норы. В подземелье просочились грунтовые воды, и под ногами чвакала жидкая глина. Добрались до слуховой каморы. Пришлось ползти на четвереньках. Павел чуть не вскрикнул от неожиданности. К нему кинулась маленькая лохматая собачонка и норовили лизнуть в нос.

– Раглан, не смей! – прикрикнул на собачонку солдат, находившийся в мине. – Простите его, вашбродие. Он ко всем пристаёт за лаской.

– Ничего. – Павел погладил собачонку. – Откуда пёс у тебя?

– Прибился. Видать, хозяева из города убегли, а его потеряли.

– Чем ты его кормишь?

– А все подряд жрёт: и сухари, и кашу, иногда сальцем балую. Но польза от Раглана большая. Это он первый учуяла минёра.

Вдруг собака навострила уши и зарычала.

– Вот, опять услышал, – шёпотом сказал солдат и спросил у пёсика: – Покажи, где?

Тот кинулась к стене и принялась скрести землю передними лапами.

Козлов вылез из слухового рукава и приказал всем прекратить работу. После вернулся. За стеной слабо постукивала кирка и, даже, иногда было слышно, как поскрипывают колеса у минной тачки.

Павел выбрался из галереи, доложил капитану Мельникову. Тот отправил вестового к Тотлебену. Полковник незамедлительно явился и сам полез в колодец. Вернулся, потребовал пилькомпас, взошёл на банкету.

– Им ещё саженей десять копать, – вычислил он. – Прямо над нашим слуховым окном выйдут.

Послали в секрет за пластунами. Явились казаки. Рассказали, в какой траншее идут работы.

– Сделать вылазку? – предложил Мельников.

– Нет, одной вылазкой ничего не добьёмся, – отклонил предложение Тотлебен. – Закладывайте заряд.

В слуховой рукав, где сидел сапёр с собакой, принесли несколько бочонков с порохом. К одному из них поручик Поцецко из гальванической команды подсоединил запал. Уже было явно слышно: где-то впереди и чуть выше скребёт заступ и звякает о камни кирка. Проход в камуфлетную камору плотно завалили мешками с землёй, потом поставили деревянные щиты, подпёрли их брусьями и вновь завалили мешками.

К рассвету камуфлетный заряд были закончены. Всем сапёрам приказано было покинуть мины. Тотлебен один полез в колодец. Минут через десять вернулся.

– Пора, – скомандовал он.

Мельников замкнул взрыватель. Впереди за валом земля вспучилась и тут же осела. Подземный гул покатился волной в сторону вражеской траншеи. Чёрный дым струёй вырвался из-под земли. «Ура!» – закричал на бастионе.

– Поздравляю вас! – пожал Тотлебен руку капитану Мельникову. – Потрудитесь представить рапорт о награждении сапёров, обнаруживших минные работы противника.

Он не успел договорить, как на бастион обрушился ураган огня. Всем пришлось прыгать в минные колодцы, укрываясь от бомб.

– Во, как осерчали, – усмехнулся Мельников. – Расстроили француза.

Тотлебен поскакал осматривать пятый бастион. Мельников приказал проверить, не обрушилась ли где наша минная галерея после взрыва.

***

Паву дали отделение солдат и отправили восстанавливать батарею Костомарова перед четвертым. Откопали заваленное орудие, расчистили амбразуру. Весь расчёт у этого орудия был убит. Матросов уже не хватало, и прислуга подошла из артиллерийской бригады. Высокий фейерверкер по-деловому стал распоряжаться по установке пушки. Проверил амбразуру, посчитал заряды, приказал принести ещё воды для охлаждения ствола. Когда юнкер из любопытства высунулся за бруствер, он тут же бесцеремонно сдёрнул его за шиворот: – Не суйся! На груди у фейерверкера сверкал орден за Венгерский поход.

– Амбразуру хорошо расчистили? – спросил у него Павел.

– Отлично, ваше благородие.

– В Венгерском походе был?

– Где только не побывал, – лихо крутанул он чёрный длинный ус. – В Венгрии – эт ерунда, прогулка. Вот, с турками повоевал славно. И на Кавказе приходилось.

– А как в Севастополе? Жутко?

– Да если честно, ваше благородие, – не очень. Когда мы шли сюда, нам таких страхов понарассказывали, но покамест, слава Господу, – терпимо.

– И все у вас обстрелянные? – спросил Павел.

– Не все, но есть «палённые усы».

– «Палённые усы? – усмехнулся Павел.

– Это так мы стариков боевых называем, – объяснил фейерверкер. – Одно обидно, ваше благородие, нас жучат бомбами, а мы молчим. Вот, постоим на баксионе денёк, покурим, да уйдём, так и не выстрелив ни разу. А посмотришь: у нас или орудие подбито, или убило кого. Эх, нам бы в поле, да в атаку, а не за стенами сидеть. Не для русского солдата – в прятки играть.

Вдруг бомба, разбрызгивая искры шоркнула по траверзу, отрикошетила ко рву и там треснула. Раздался короткий возглас, потом потребовали носилки. Во рву работали сапёры. Павел пошёл посмотреть, кого ранило. Как назло, осколком в плечо задело Козлова.

– Простите, ваше благородие, – простонал ефрейтор, когда его укладывали на носилки.

– Да за что простить? – удивился Павел. Помог содрать рукав шинели, оглядел рану.

– Ох, руку отымут! – всхлипывал Козлов.

– Ничего не отымут, – успокоил его Павел. – Ерунда! Даст Бог, поправишься скоро.

– Смерть, как в госпиталь не хочется! – жалобно произнес Козлов, и тут же слезы потекли у него из глаз. – Простите братцы, что покидаю вас, – обратился он к солдатам. – Как заштопают, я сразу вернусь, клянусь Богом!

– Да что ты плачешь? – удивился Павел. – Как будто прощаешься навеки. Никогда не плакал, а тут – на тебе, раскис из-за царапинки.

– Ничего не боюсь, ваше благородие, окромя докторов, – пожаловался Козлов. – Уж лучше сразу бы прибило.

– Прекрати! – погрозил ему Павел.

Козлова унесли.

– Что-то наши приятели расшалились, – изрёк лейтенант Костомаров. Сделал глубокую затяжку и откинул в сторону окурок папиросы. – А ну, где там комендор с прислугой? Заряжай Марью Ивановну!

– Эт мы мигом! – обрадовались артиллеристы,