Читаем без скачивания Прости, если сможешь (СИ) - Морейно Аля

В этот момент, словно услышав мои мысли, дочь вышла из комнаты.

— Мамочка, я не могу уснуть без тебя, полежи со мной, пожалуйста.

Максим посмотрел на неё и замер. Чёрт! Меньше всего мне хотелось, чтобы он понял, чья она дочь. А она была так на него похожа, что догадаться было несложно. Паника накатывала волнами. Имитировать спокойствие становилось всё труднее.

— Здравствуй, Мила.

Он узнал, как её зовут? Ему Дима сказал? Он уже знал о ней?

— Здравствуй, — малышка застеснялась и спряталась за мои ноги. — Ты кто?

Я взяла её на руки.

— Милочка, это — Димин дядя. Он пришёл поговорить о Диме. Давай ты сейчас ляжешь в кровать, закроешь глазки и подождёшь меня, а я быстро с Максимом всё обсужу и приду к тебе?

Мила посмотрела на меня недоверчиво и недовольно. Но она была послушной девочкой и знала, что если к маме приходят, то нужно тихонько посидеть в комнате и не мешать.

— Ну ладно, только давай побыстрее, а то мне без тебя страшно.

Я отнесла дочку в комнату и вернулась к гостю. Он уже прошёл на кухню и стоял, раздумывая, где бы присесть. Кухонька у меня была маленькая — особо не развернуться.

— Тесновато у тебя.

— Нам с дочкой хватает. Максим, давайте сразу к делу, мне нужно ребёнка спать укладывать, иначе завтра утром я её не добужусь.

— Ты замужем?

— Нет.

— В разводе?

— К чему этот допрос? Я не собираюсь обсуждать с вами свою личную жизнь. Давайте по существу. Что случилось и как я могу вам помочь?

— Хорошо. По существу. Кто отец Милы?

Я не могла ему врать, не должна была, не имела права. Но и не могла рассказать ему правду, не хотела, боялась. Я не понимала, зачем ему эта информация? Но раз спрашивал, значит, уже знал или догадывался?

— Какая вам разница?

— Аня, зачем ты мне выкаешь? Хватит ломать эту комедию. Так ты ответишь на мой вопрос?

— У неё нет отца, в свидетельстве о рождении стоит прочерк.

— А на самом деле?

— И на самом деле тоже нет.

— Какого чёрта ты тянешь кота за хвост? Хорошо, задам вопрос напрямую. Мила — моя дочь? Биологически — моя?

Я не знала, что ему ответить!

— Я задал тебе простой вопрос. Ты знаешь на него ответ? Или у тебя было одновременно так много мужиков, что ты даже не уверена, от кого залетела?

От его нападок я совсем растерялась.

— Молчишь? Раз не отрицаешь, то допускаешь, что моя. Не хочешь по-хорошему, сделаем тест на отцовство. Вернее, его мы в любом случае сделаем, на слово я тебе всё равно не поверю. Я найду лабораторию, скину тебе адрес и время. И попробуй только не прийти.

— Зачем вам это надо? Я ничего у вас не прошу и не попрошу.

Я старалась держаться, но голос предательски дрожал.

— Ещё не хватало, чтобы шлюха меня о чём-то просила!

Меня словно вернули в ту комнату в общежитие. Но тогда я, кажется, меньше его боялась, чем сейчас.

Он наспех оделся и выскочил, хлопнув дверью.

Кажется, моя жизнь снова рушилась, и я ничего не могла с этим сделать.

В назначенное время мы с дочерью приехали по указанному в сообщении адресу. Анализы сдали быстро. Я не переставала молиться о чуде. Но сама не понимала, чего прошу: чтобы Мила оказалась не его дочерью? Или чтобы он оказался примерным отцом и предложил мне свою помощь? Второе казалось ещё более невероятным, чем первое.

Максим всё это время молчал, разговаривал только с персоналом, а нам отдавал короткие команды. Когда вышли он вдруг обратился к дочери:

— Мила, ты голодная? Может, пойдём в кафе перекусим?

— Мамочка, можно? Я никогда ещё не была в кафе. А все дети у нас в садике постоянно ходят в кафе.

Разве я могла отказать дочери, когда она смотрела на меня такими умоляющими глазами?

— Что ты будешь кушать? — Максим развернул меню. — Читать ты ещё не умеешь?

— Я умею читать, но пока только Букварь. Можно мне пюре и котлету?

— Аня, выберешь, что Мила любит?

— Мила, может, возьмёшь отбивную? Я порежу на кусочки.

— Хорошо, мамочка.

Мила была в восторге от обстановки и того, что у неё спрашивают, что она хочет кушать. Дома она всегда ела то, что я ей давала, и никогда не спорила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А тебе?

— Спасибо, я не голодна.

— Как хочешь, — Максим равнодушно пожал плечами.

Пока мы ждали заказ, Макс пытался разговорить Милу. Она перестала его стесняться и охотно рассказывала про свой сад, друзей и нашу жизнь. Хвасталась своими новыми сапожками, которые я ей наконец-то купила.

— А где Дима? Почему ты его с собой не взял?

— Дима дома, с няней. Ты хотела бы, чтобы он был с нами?

— Конечно, ведь он — мой друг.

— Значит, в следующий раз возьмём его с собой. Ты уже написала письмо Деду Морозу?

— Нет, я писать ещё не умею.

— Так ты можешь попросить маму — она за тебя напишет. Или я могу написать. Что ты хочешь у него попросить?

Мила задумалась. А потом выдала то, от чего я обалдела.

— Сапожки для мамы. У неё всё время ноги мокрые, а денежек на новые нет.

Похоже, Максим тоже слегка обалдел.

— А для тебя? Что ты хочешь себе под ёлку?

— Куклу Лол. У меня есть уже одна, но я хочу ещё. У нас у всех девочек много кукол. А ещё хочу большую такую коробку фломастеров, — развела руки в стороны. — Чтобы цвета разные-разные были.

Макс вопросительно посмотрел на меня. Что я могла ему сказать? Да, наверное, я плохая мать, я не могла покупать своей дочери столько кукол, сколько она хотела. И фломастеры у неё были всего на 12 цветов. Меня куда больше заботило, чтобы она была сыта и одета-обута.

Принесли заказ. Дочка с аппетитом уплетала свою еду, а я думала о том, что со вчерашнего дня ещё ничего не ела. И надо было заказать себе хотя бы чай. Но очень не хотелось, чтобы Макс за меня платил.

Спустя несколько дней он позвонил мне и сообщил, что анализы показали, что Мила — с вероятностью 99,9 % его дочь и что он подаёт на установление отцовства, чтобы его вписали Миле в свидетельство о рождении и дали его фамилию. Что я могла ему сказать на это?

— Это твоё право.

— Ты должна сказать Миле, что я — её отец.

— Хорошо, я постараюсь улучить нужный момент.

— Только не затягивай.

Я молилась, чтобы на этом он остановился. Я готова была разрешить ему видеться с дочерью. В конце концов, она так мечтала о папе. Но я безумно боялась, что он захочет отобрать её у меня. На его стороне были деньги и статус, а это перекрывало любые логичные аргументы.

За годы, прошедшие с тех страшных событий, я научилась себя ценить и уважать, научилась отстаивать свои права. И готова была кинуться, как разъярённая тигрица, на каждого, кто посмеет обидеть Милу или попытается отобрать её у меня. Но смогу ли я противостоять деньгам Макса?

Глава 17

Аня

Страх снова вернулся. Но теперь он обрёл чёткие очертания и стал понятен. Меня больше не пугала темнота. Я больше не вздрагивала от каждого шороха. Я боялась Его. Боялась, когда по вечерам звонил или пиликал сообщением телефон, потому что это мог быть Он. Когда я впервые взглянула в Его глаза и увидела там ненависть и ярость, как тогда, много лет назад, я поняла, что мой кошмар вернулся.

Интуиция кричала, что на сей раз мне будет намного больнее. И я готовилась к бою, собиралась с силами. Я знала, что не смогу Ему противостоять — и тогда, и сейчас Он был намного сильнее меня. Но теперь я собиралась яростно сопротивляться до самого конца.

Я решила, что буду избегать с ним конфликтов, буду соглашаться со всем, чего он будет просить. Кроме одного — Милу я ему не отдам. Почему я решила, что он будет пытаться её забрать? Не знаю. Это было что-то на уровне интуиции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Успокаивала себя, что она ему не была нужна. Он с трудом справлялся с Димой. Мальчик жаловался, что он часто по вечерам засыпает, когда дяди всё ещё нет дома. Макс не только не был женат, он не имел даже постоянной сожительницы, способной позаботиться о детях. Димой занималась няня Полина. Я, как губка, впитывала все подробности их жизни, они давали мне слабую надежду, что моя дочь останется со мной.