Читаем без скачивания Прости, если сможешь (СИ) - Морейно Аля

Впервые в жизни каникулы у родителей не принесли мне радости. Но голова немного проветрилась, мысли выстроились в подобие логической цепочки, а свежие раны на душе слегка затянулись.

В столицу мы вернулись сразу после Рождества. Мне нужно было подготовиться к началу новой четверти, а Мила соскучилась по своим садиковским друзьям.

Всё это время от Макса не было никаких сообщений. Я решила, что он уехал на праздники. Дима как-то обмолвился, что он будет учиться кататься на лыжах. Я устала быть в постоянном напряжении и немного расслабилась. Мне начало казаться, что все страхи остались в прошлом году, а наступивший должен быть для нас с Милой обязательно удачным. В какой-то момент я даже пожалела, что потратила время на получение больничных выписок вместо того, чтобы провести его с дочерью и родителями. Мне теперь казалось, что Макс не поступит со мной так жестоко во второй раз. Покричать, поунижать — да, но в суд трясти грязным бельём он не пойдёт.

Так я думала до того момента, пока мне не принесли повестку. Я сразу набрала Макса, чтобы он объяснил мне, что это значит, но он был вне зоны. Все мои тревоги разом вернулись, но я старалась сохранять самообладание и не поддаваться панике, пока ничего не было известно наверняка.

На следующий день я поехала в суд, чтобы ознакомиться с иском. К сожалению, Макс выполнил свои угрозы и собирался отсудить у меня дочь.

Он появился за несколько дней до заседания. Мила приболела, и мы не смогли пойти с ними гулять. Поэтому Макс пришёл к нам домой, чтобы подарить дочери игрушки в красивых коробках.

— Дед Мороз, принёс их под ёлку в мою новую квартиру. Вероятно, он думал, что ты уже там живёшь, а ты, оказывается, всё ещё здесь. Мила, ты хочешь жить в моей квартире? Она просторнее этой, у тебя там будет своя комната.

— Конечно, хочу! — дочка обрадовалась и захлопала в ладоши.

— Вот и отлично. Думаю, через несколько дней ты уже сможешь переехать.

Я стояла ни жива, ни мертва.

— Папа, а у мамочки тоже будет своя комната?

— Конечно.

— А можно я буду с мамой спать ночью?

— Нет, мама теперь будет спать отдельно. Ты же уже большая девочка. Если тебе страшно спать в темноте, мы будем включать ночник.

— Что такое ночник?

— Это такая специальная слабенькая лампочка, которую включают деткам, чтобы им ночью не было страшно.

— А маме тоже будем включать ночник?

— Мама же взрослая. Зачем он ей?

— Потому что по ночам ей бывает очень страшно. Она кричит и плачет. А я просыпаюсь, бужу и жалею её. Если она будет спать одна, кто её будет будить и жалеть?

— Не волнуйся, мама с этим разберётся. Взрослые всегда сами решают свои проблемы.

— Мамочка, ты правда не будешь бояться спать одна?

Я стояла, пытаясь спрятать глаза. Слёзы предательски стекали по щекам. Я не знала, что должна была ответить в этой ситуации. Мне не хотелось напугать дочь. Но перспектива лишиться самого дорогого человечка выбивала почву у меня из-под ног. Я спешно вышла из комнаты, сделав вид, что не услышала обращённый ко мне вопрос. Жизнь трещала по швам. И я очень надеялась, что на сей раз она не погребёт меня под своими обломками.

В кухне я немного успокоилась. Когда Макс уходил, я окликнула его, и он зашёл ко мне.

— Ну ты и подонок. Я до последнего не верила, что ты опустишься до такого.

— Я же сказал, что уничтожу тебя. Так же, как ты уничтожила меня тогда. Мой адвокат сотрёт тебя в порошок. Ты пожалеешь, что на свет родилась. Я не позволю шлюхе воспитывать мою дочь. И скажи спасибо, если я разрешу тебе с ней иногда видеться.

— Я тебя предупреждаю, что буду защищаться. В суде я предоставлю доказательства того, что ты меня изнасиловал. Сначала твой друг, а потом ты. И если насчёт Глеба доказать этого я не смогу, то насчёт тебя у меня достаточно доказательств. Думаешь, насильнику отдадут на воспитание дочь?

— Что ты несёшь? Какие у тебя могут быть доказательства? Кто тебя насиловал? Не смеши. Я видел видео ваших кувырканий с Глебом. И как вы после них премило продолжили напиваться в том же клубе. Стала бы ты с ним пить, если бы он и вправду тебя трахнул насильно и тебе это не понравилось?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— После кувырканий, как ты выразился, мы нигде не сидели и ничего не пили. Глеб быстро затолкал нас с Настей в машину и вывез на трассу, откуда нам некуда было деться без телефонов. Видимо, надеялся, что там найдутся желающие с нами поразвлечься и уничтожат улики того, что сделал он со своими друзьями.

— Так ты трахалась не только с Глебом?

— Ты совсем с ума сошёл? Я же тебе говорю: Глеб меня изнасиловал, а видео смонтировал! А его друзья в это время насиловали Настю.

— Ты можешь сейчас выдумывать всё, что угодно. Тебе никто не поверит.

— Словам — не поверят. А больничным выпискам не поверить будет сложно. Особенно когда характер внутренних разрывов типичный для изнасилования. Я очень жалею, что повелась тогда на шантаж Глеба и отказалась написать на него заявление, опасаясь за твою репутацию.

— Опасаясь за что? Это шутка такая? Да ты меня в такое дерьмо макнула, что моя репутация была намертво похоронена! Надо мной все друзья смеялись, я еле ноги оттуда унёс, сгорая от стыда. Спасибо отцу, подыскал мне временное место на выселках и сам занимался отменой свадьбы и ликвидацией последствий твоей выходки.

— Я не знала, мне очень жаль, правда. Глеб нам тогда сказал, что если мы будем молчать, то он не покажет это видео никому.

— Но он показал! Я всё видел своими глазами, такое не смонтируешь. И спецы сказали, что видео не фальшивое. Но даже если допустить, что он и правда тебя изнасиловал, чему я не верю ни на секунду, то я тут при чём? Жёстко трахнул? Ну так ты заслужила это, не так ли? Мне кажется, я ещё слишком мягко с тобой обошёлся.

— Конечно, тебе стоило сразу меня убить. Потому что я не просто предоставлю доказательства суду. Я ещё обнародую их в интернете.

— Я не знаю, что ты там за бред себе выдумала, но, если ты посмеешь это сделать, я тебя упеку в психушку и ты дочь вообще никогда не увидишь.

— Не говори “гоп”.

Макс выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью. А я сидела в кухне и беззвучно рыдала. Чем я прогневала бога настолько, что он раз за разом посылал мне такие испытания?

Глава 19

Максим

Выскочил из её квартиры, как ужаленный. Эта тварь смела мне ещё угрожать!

Конечно, она блефовала. Нет и не могло быть у неё никаких доказательств, иначе она предъявила бы их сразу. Обиженные женщины всегда мстят по горячему. Если бы у неё на меня тогда хоть что-то было, она бы не стала прятать это столько лет.

Да и что я ей сделал? Бросил её незадолго до свадьбы за то, что она изменила мне с моим же другом. И не просто изменила, а подарила ему свою невинность, которую я берёг целый год. Зная, как для меня это было важно! И промолчала, тварь. Предполагала, что я узнаю об этом в первую брачную ночь? Выставила меня на всеобщее посмешище. Сука, столько времени прошло, а мне до сих пор больно, будто режет по живому.

Да, перед тем, как бросить, я её трахнул. То же самое сделал бы любой мужик! И судья это поймёт. Я год сдерживался! Разве я не заслужил попробовать её хоть разок напоследок? Согласен, жестковато вышло, но я был на эмоциях. Она должна была понимать! Не дура в конце концов. Не такое уж и строгое наказание за мою растоптанную репутацию, сломанную жизнь и разбитое сердце.

Какое к чёрту изнасилование? Не больно-то она и сопротивлялась. Что-то там скулила, что ей нельзя. Можно подумать, месячные — это проблема. Да, не очень приятно. Но в том состоянии мне было плевать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И вообще, её слова спустя столько лет для суда ничего не стоили. Очень сомневался, что ей мог поверить. Хотя да, если бы это просочилось в интернет, то репутацию могло мне подпортить. Жёлтые издания возбудились бы, конечно. И рассмотрение дела могли перенести и затянуть на неопределённый срок. Это меня не устраивало. Я надеялся ударить её больно и одним махом стереть в порошок.