Читаем без скачивания Где танцуют тени - Кэндис Проктор

– Но ведь вам любопытно, почему, понимая, с какой целью задаются эти вопросы, я назвала имя одного из соотечественников – своего же собрата-эмигранта. Да?

Себастьяна это обстоятельство и впрямь заинтересовало.

От улыбки возле уцелевшего глаза хозяйки собрались морщинки.

– Вот уже некоторое время французское эмигрантское сообщество подозревает, что в наших рядах завелся предатель. Который заявляет, что презирает Наполеона, и в то же время тайно снабжает сведениями Париж.

До Девлина доходили такие слухи.

– По-вашему, двурушником может оказаться де Ла Рок?

Мадам Шампань поджала губы и повела плечом:

– Он утверждает, что бежал из страны, как отказавшийся принимать присягу священник. – Десятки тысяч священнослужителей покинули революционную Францию, чтобы не принимать антипапскую присягу. Тех, кто остался, либо предали смерти, либо сослали на каторгу. – Но при этом смеется и рассказывает, что утратил веру в Бога в десятилетнем возрасте. Одновременно и то, и другое не может быть правдой.

– Это несообразность еще не делает де Ла Рока предателем, – заметил Себастьян.

– Не делает, зато свидетельствует, что он лгун. Помните об этом, когда будете с ним беседовать.

* * * * *

Геро Джарвис расположилась за массивным дубовым столом в библиотеке городского особняка Джарвисов на Беркли-сквер. В руке баронская дочь держала перо, вокруг лежали развернутые карты и громоздились стопки книг. Она намеревалась посвятить вечер исследовательской работе по малочисленным сохранившимся следам исчезнувших лондонских монастырей. Но чернила на пере давно высохли, а Геро все сидела, невидяще уставившись на садик за высокими окнами комнаты.

Признаваясь лорду Девлину, что намеревалась никогда не выходить замуж, она говорила правду. Мисс Джарвис могла прилагать титанические усилия, чтобы изменить драконовские законы Британии о браке и власти, даруемой мужьям в отношении собственных жен, однако была достаточно здравомысляща, чтобы понимать – до действительных изменений еще не одно поколение. Поэтому ту энергию, которую женщины ее возраста отдавали семье, она изливала на исследования, статьи и проекты законодательных актов. Геро также заявила виконту, что собирается продолжать свои занятия, и в этом тоже не лукавила. Однако, не будучи глупой, баронская дочь догадывалась, что ее жизнь вскоре так кардинально переменится, как она даже не могла – да и не хотела – себе представить.

Еще один вопрос состоял в том, кто примет из рук мисс Джарвис бразды правления огромным отцовским особняком на Беркли-сквер. Бабушка, вдовствующая леди Джарвис, давным-давно удалилась в свои покои на третьем этаже и редко отваживалась на большее, нежели жалобы или критика. Мать Геро, Аннабель, была настолько слаба как телом, так и душой, что одной мысли о необходимости составить меню или договориться с торговцами было достаточно, чтобы баронесса с нюхательной солью в руке заковыляла к кушетке.

Требовалось подыскать матери компаньонку, которая сможет и присматривать за ведением хозяйства, и защищать ее милость от злобных выпадов супруга. Лорд Джарвис на дух не переносил глупцов, а психическая устойчивость баронессы всегда была, в лучшем случае, шаткой. Геро перебирала в уме возможных кандидаток, когда в библиотеке появился дворецкий с запечатанной запиской на серебряном подносе.

– Письмо от лорда Девлина, мисс Джарвис, – поклонившись, с бесстрастным лицом провозгласил он.

– Спасибо, Гришем, – она отложила перо, но подождала, пока дворецкий удалится, прежде чем сломать печать и развернуть сложенный лист. Сообщение оказалось лаконичным и деловым:

«Брук-стрит, 24 июля.

Я условился с архиепископом Кентерберийским о проведении церемонии в одиннадцать часов утра в четверг, в часовне Ламбетского дворца. Прошу сообщить, удобно ли Вам это время».

Подпись была простой и небрежной: «Девлин».

Геро некоторое время посидела, чувствуя поднимающееся из глубины души несвойственное смятение. Оказывается, рассматривать имеющиеся малоприятные возможности и выбирать кажущийся наиболее разумным образ действий – одно дело. А вот обнаружить, что тебя буквально швыряет в водоворот неотвратимой судьбы, – совсем иное.

В особенности, если судьбой является брак с таким мужчиной, как Девлин.

Решительно запретив себе раздумывать над всем, что повлечет за собой это замужество, Геро окунула перо в чернильницу и нацарапала однословный ответ: «Удобно».

Запечатав записку, баронская дочь поручила одному из лакеев доставить ее, а затем отправилась на поиски матери.

ГЛАВА 12

На древних, истертых плитах Вестминстер-Холла важничающие барристеры[18] и судьи в париках и мантиях группками проталкивались сквозь пестрые толпы покупателей, которые собирались возле тянувшихся рядами от входа в просторный высокий зал прилавков швей и модисток, торговцев писчими принадлежностями и подержанными книгами.

Несколько осторожных вопросов привели Себастьяна к лотку в середине восточного ряда, где худощавый мужчина средних лет, одетый в слегка поношенные замшевые бриджи, рубашку с рюшами и старомодный бархатный сюртук зеленого цвета, с задумчивой сосредоточенностью рассматривал тоненькую книгу в потрепанном переплете из коричневой кожи и мраморной бумаги. Лицо француза отдавало желтизной, а короткая стрижка жидковатых соломенных волос неудачно подчеркивала неестественно длинную шею и маленькую голову.

– Мсье де Ла Рок? – уточнил виконт, приблизившись.

Обернувшийся библиофил окинул Себастьяна пристальным, неожиданно враждебным взглядом. У Антуана де Ла Рока были бледно-голубые глаза, узкое лицо и длинный, с большой горбинкой нос.

– Верно. А вы… Девлин, нет?

– Девлин.

Де Ла Рок приподнял томик и сказал по-французски:

– Раннее издание ньютоновского «Метода флюксий», из библиотеки, собранной в замке Сирей Вольтером и его возлюбленной, маркизой дю Шатле. И вот оно здесь, в лавчонке какого-то невежественного букиниста на берегах Темзы. Причудливый поворот судьбы, не правда ли?

– Вы купите эту книгу? – поинтересовался виконт на том же языке.

Француз запихнул томик обратно между обшарпанных старых фолиантов и перешел на английский:

– Возможно, если завтра она еще будет здесь.

Повернувшись, они пошли рядом под уносящимися ввысь средневековыми окнами.

– Я слышал, вы учились на священнослужителя, – заметил Девлин.